Неточные совпадения
— А об этом, —
говорила она, захватив одного статского генерала
со звездою, — я хоть и в провинции живу, но могу вам сообщить самые верные сведения, которые прямо идут из самых верных источников.
— Господа, хотите играть в карты? — отнеслась Мари к двум пожилым генералам, начинавшим уж и позевывать от скуки; те, разумеется, изъявили величайшую готовность. Мари же сейчас всех их усадила: она, кажется, делала это, чтобы иметь возможность
поговорить посвободней с Вихровым, но это ей не совсем удалось, потому что в зало вошел еще новый гость, довольно высокий, белокурый, с проседью мужчина, и
со звездой.
— Поздравьте меня, —
говорит он часто Ивану Дмитричу, — я представлен к Станиславу второй степени
со звездой. Вторую степень
со звездой дают только иностранцам, но для меня почему-то хотят сделать исключение, — улыбается он, в недоумении пожимая плечами. — Вот уж, признаться, не ожидал!
И поручики мои то же самое
говорят, только у них это как-то ненатурально выходит: всё о каком-то генерале без
звезды поминают и так и покатываются
со смеху.
— Взгляни! —
говорил он сестре, указывая на небо тем самым зонтиком, которым давеча бил меня. — Взгляни на небо!
Звезды, даже самые маленькие, — все это миры! Как ничтожен человек в сравнении
со вселенной!
После долгой тишины слышалось гуденье, точно летели пчелы: это у притвора, не торопясь, вполголоса, отпевали младенца; или живописец, писавший на куполе голубя и вокруг него
звезды, начинал тихо посвистывать и, спохватившись, тотчас же умолкал; или Редька, отвечая своим мыслям,
говорил со вздохом: «Все может быть!
И начнёт рассказывать про море.
Говорил он о нём, как о великом чуде, удивительными словами, тихо и громко,
со страхом и любовью, горит весь от радости и становится подобен
звезде. Слушаем мы его, молчим, и даже грустно от рассказов его об этой величавой живой красоте.
Они указывали мне на
звезды и
говорили о них
со мною о чем-то, чего я не мог понять, но я убежден, что они как бы чем-то соприкасались с небесными
звездами, не мыслию только, а каким-то живым путем.
— Взгляни на
звезды, Танасио! Взгляни на
звезды! Смотри, сколько их! Каждый раз, что я поднимаю глаза к небу, мне вспоминается наша старая Драга; она
говорит, что
звезды — это фонари, зажженные на переправах по пути к морю, отделяющему от нас райскую гору, где находятся наши праведники
со святым Саввой [Св. Савва считается покровителем Сербии.] во главе. Право же, y старой Драги душа по…
Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная
со всех сторон
звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812-го года, та самая комета, которая предвещала, как
говорили, всякие ужасы и конец света.
В то время, когда на юбилее московского актера упроченное тостом явилось общественное мнение, начавшее карать всех преступников; когда грозные комиссии из Петербурга поскакали на юг ловить, обличать и казнить комиссариатских злодеев; когда во всех городах задавали с речами обеды севастопольским героям и им же, с оторванными руками и ногами, подавали трынки, встречая их на мостах и дорогах; в то время, когда ораторские таланты так быстро развились в народе, что один целовальник везде и при всяком случае писал и печатал и наизусть сказывал на обедах речи, столь сильные, что блюстители порядка должны были вообще принять укротительные меры против красноречия целовальника; когда в самом аглицком клубе отвели особую комнату для обсуждения общественных дел; когда появились журналы под самыми разнообразными знаменами, — журналы, развивающие европейские начала на европейской почве, но с русским миросозерцанием, и журналы, исключительно на русской почве, развивающие русские начала, однако с европейским миросозерцанием; когда появилось вдруг столько журналов, что, казалось, все названия были исчерпаны: и «Вестник», и «Слово», и «Беседа», и «Наблюдатель», и «
Звезда», и «Орел» и много других, и, несмотря на то, все являлись еще новые и новые названия; в то время, когда появились плеяды писателей, мыслителей, доказывавших, что наука бывает народна и не бывает народна и бывает ненародная и т. д., и плеяды писателей, художников, описывающих рощу и восход солнца, и грозу, и любовь русской девицы, и лень одного чиновника, и дурное поведение многих чиновников; в то время, когда
со всех сторон появились вопросы (как называли в пятьдесят шестом году все те стечения обстоятельств, в которых никто не мог добиться толку), явились вопросы кадетских корпусов, университетов, цензуры, изустного судопроизводства, финансовый, банковый, полицейский, эманципационный и много других; все старались отыскивать еще новые вопросы, все пытались разрешать их; писали, читали,
говорили проекты, все хотели исправить, уничтожить, переменить, и все россияне, как один человек, находились в неописанном восторге.