— Саша кричит — бейте их! Вяхирев револьверы показывает, — буду, говорит, стрелять прямо в глаза, Красавин подбирает шайку каких-то людей и тоже всё
говорит о ножах, чтобы резать и прочее. Чашин собирается какого-то студента убить за то, что студент у него любовницу увёл. Явился ещё какой-то новый, кривой, и всё улыбается, а зубы у него впереди выбиты — очень страшное лицо. Совершенно дико всё это… Он понизил голос до шёпота и таинственно сказал...
Неточные совпадения
Мы переписывались, и очень, с 1824 года, но письма — это опять перо и бумага, опять учебный стол с чернильными пятнами и иллюстрациями, вырезанными перочинным
ножом; мне хотелось ее видеть,
говорить с ней
о новых идеях — и потому можно себе представить, с каким восторгом я услышал, что кузина приедет в феврале (1826) и будет у нас гостить несколько месяцев.
— Да стыдно мне, Михей Зотыч, и говорить-то
о нем: всему роду-племени покор. Ты вот только помянул про него, а мне хуже
ножа… У нас Анна-то и за дочь не считается и хуже чужой.
Володин до самой последней минуты не подозревал, что Передонов хочет его зарезать. Он блеял, дурачился,
говорил глупости, смешил Варвару. А Передонов весь вечер помнил
о своем
ноже. Когда Володин или Варвара подходили с той стороны, где спрятан был
нож, Передонов свирепо кричал, чтобы отошли. Иногда он показывал на карман и
говорил...
Он любил слово «юдоль». Как-то — это было уже на Святках, — когда я проходил базаром, он зазвал меня к себе в мясную лавку и, не подавая мне руки, заявил, что ему нужно
поговорить со мною
о каком-то очень важном деле. Он был красен от мороза и от водки; возле него за прилавком стоял Николка с разбойничьим лицом, держа в руке окровавленный
нож.
— Всё не то, всё не то, —
говорила она, — не маните добрый народ медом на остром
ноже, — ему комплименты лишнее. Проще всё надо: дайте ему наесться, в бане попариться да не голому на мороз выйти.
О костях да
о коже его позаботитесь, а тогда он сам за ум возьмется.
— Мне
говорил один очень хорошо знающий его человек, — начал барон, потупляясь и слегка дотрогиваясь своими красивыми, длинными руками до серебряных черенков вилки и
ножа (голос барона был при этом как бы несколько нерешителен, может быть, потому, что высокопоставленные лица иногда не любят, чтобы низшие лица резко выражались
о других высокопоставленных лицах), — что он вовсе не так умен, как об нем обыкновенно
говорят.
— Савоська обнаковенно пирует, —
говорил рыжий пристанский мужик в кожаных вачегах, — а ты его погляди, когда он в работе… Супротив него, кажись, ни единому сплавщику не сплыть; чистенько плавает. И народ не томит напрасной работой, а ежели слово сказал — шабаш, как
ножом отрезал. Под бойцами ни единой барки не убил… Другой и хороший сплавщик, а как к бойцу барка подходит — в ем уж духу и не стало. Как петух, кричит-кричит, руками махает, а, глядишь, барка блина и съела
о боец.
Не одна 30-летняя вдова рыдала у ног его, не одна богатая барыня сыпала золотом, чтоб получить одну его улыбку… в столице, на пышных праздниках, Юрий с злобною радостью старался ссорить своих красавиц, и потом, когда он замечал, что одна из них начинала изнемогать под бременем насмешек, он подходил, склонялся к ней с этой небрежной ловкостью самодовольного юноши,
говорил, улыбался… и все ее соперницы бледнели…
о как Юрий забавлялся сею тайной, но убивственной войною! но что ему осталось от всего этого? — воспоминания? — да, но какие? горькие, обманчивые, подобно плодам, растущим на берегах Мертвого моря, которые, блистая румяной корою, таят под нею пепел, сухой горячий пепел! и ныне сердце Юрия всякий раз при мысли об Ольге, как трескучий факел, окропленный водою, с усилием и болью разгоралось; неровно, порывисто оно билось в груди его, как ягненок под
ножом жертвоприносителя.
— Удивительно! Мы уж совсем на разных языках
говорим… Ну, да! Тогда речь шла
о казни солдат, мужественно отказывавшихся участвовать в преступной империалистической бойне. А теперь речь
о предателях, вонзающих
нож в спину революции.
—
О вас ровно ничего не
говорил, — ответила Надя, поглядывая на него вбок, и в это время чистила золотым
ножом грушу.
— Постой, Лев Александрович, не надо
ножей, вот они здесь, это я нарочно… Ты вот
говоришь, что Репнин вестей не шлет и здесь ничего
о войне неизвестно! А как же быть известным, коли все репнинские вести, как у меня
ножи, у светлейшего Григория Александровича под спудом лежат.