Неточные совпадения
Я опять-таки не обскурант; я желаю, я изо всех сил требую
учения и просвещения, но настоящего просвещения, то есть такого, о котором
говорится в вышеприведенной пословице.
Везде повторяется одно и то же. Не только правительство, но и большинство либеральных, свободно мыслящих людей, как бы сговорившись, старательно отворачиваются от всего того, что
говорилось, писалось, делалось и делается людьми для обличения несовместимости насилия
в самой ужасной, грубой и яркой его форме —
в форме солдатства, т. е. готовности убийства кого бы то ни было, — с
учением не только христианства, но хотя бы гуманности, которое общество будто бы исповедует.
«Несмотря на все установленные правила для надзора за воскресными и бесплатными школами,
говорилось в объявлении, ныне положительно обнаружено,
в некоторых из них, что под благовидным предлогом распространения
в народе грамотности люди злоумышленные покушались
в этих школах развивать вредные
учения, возмутительные идеи, превратные понятия о праве собственности и безверие.
Теория Шлейермахера, выражаясь современным философским языком, есть воинствующий психологизм, ибо «чувство» утверждается здесь
в его субъективно-психологическом значении, как сторона духа, по настойчиво повторяемому определению Шлейермахера (см. ниже), а вместе с тем здесь все время
говорится о постижении Бога чувством, другими словами, ему приписывается значение гносеологическое, т. е. религиозной интуиции [Только эта двойственность и неясность
учения Шлейермахера могла подать повод Франку истолковать «чувство» как религиозную интуицию, а не «сторону» психики (предисл. XXIX–XXX) и тем онтологизировать психологизмы Шлейермахера, а представителя субъективизма и имманентизма изобразить пик глашатая «религиозного реализма» (V).], а именно это-то смещение гносеологического и психологического и определяется теперь как психологизм.
Даже беглое знакомство с
учениями отрицательного богословия оставляет убеждение, что о божественном Ничто
говорится в них далеко не
в одинаковом смысле, и
в сумеречных полутонах отрицательных определений таятся двусмысленности, многомысленности и противоположности.
Учение об андрогине было уже
в Каббале [«L’homme, —
говорится в Зохаре, — ne mérite pleinement ce nom que quand l’homme et la femme sont joints ensemble».
А между тем догматы и вытекающие из них обязанности христианина определялись самым ясным, отчетливым образом; об исполнении же
учения говорилось в самых неясных, туманных, мистических выражениях.
Ведь если
учение Христа
в том, чтобы исполнять всегда волю бога, то как же может человек клясться, что он будет исполнять волю человека? Воля бога может не совпасть с волею человека. И даже
в этом самом месте Христос это самое и говорит. Он говорит (ст. 36): не клянись головою, потому что не только голова твоя, но и каждый волос на ней во власти бога. То же
говорится и
в послании Иакова.
Но
в другой среде веками нарастают опять на это новое
учение такие же наслоения, толкования, объяснения, опять подстановка человеческих низменных измышлений на место божеского откровения; вместо «и бог сказал Моисею»
говорится: «изволися нам и св. духу».
И противоречие между тем стихом,
в котором
говорится, что Христос не разрушает закон, и стихом, где
говорится: «вам сказано…, а я говорю вам»… и между всем духом
учения Моисея и
учением Христа остается во всей силе.