Неточные совпадения
Городничий. И не рад, что напоил. Ну что, если хоть одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу: что на сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не
говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь, что и делается
в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Добчинский.То есть оно так только
говорится, а он рожден мною так совершенно, как бы и
в браке, и все это, как следует, я завершил потом законными-с узами супружества-с. Так я, изволите видеть, хочу, чтоб он теперь уже был совсем, то есть, законным моим сыном-с и назывался бы так, как я: Добчинский-с.
Почтмейстер. Нет, о петербургском ничего нет, а о костромских и саратовских много
говорится. Жаль, однако ж, что вы не читаете писем: есть прекрасные места. Вот недавно один поручик пишет к приятелю и описал бал
в самом игривом… очень, очень хорошо: «Жизнь моя, милый друг, течет, говорит,
в эмпиреях: барышень много, музыка играет, штандарт скачет…» — с большим, с большим чувством описал. Я нарочно оставил его у себя. Хотите, прочту?
"Водка, —
говорилось в том указе, — не токмо не вселяет веселонравия, как многие полагают, но, при довольном употреблении, даже отклоняет от оного и порождает страсть к убивству.
Он решился. Река не захотела уйти от него — он уйдет от нее. Место, на котором стоял старый Глупов, опостылело ему. Там не повинуются стихии, там овраги и буераки на каждом шагу преграждают стремительный бег; там воочию совершаются волшебства, о которых не
говорится ни
в регламентах, ни
в сепаратных предписаниях начальства. Надо бежать!
Между тем новый градоначальник оказался молчалив и угрюм. Он прискакал
в Глупов, как
говорится, во все лопатки (время было такое, что нельзя было терять ни одной минуты) и едва вломился
в пределы городского выгона, как тут же, на самой границе, пересек уйму ямщиков. Но даже и это обстоятельство не охладило восторгов обывателей, потому что умы еще были полны воспоминаниями о недавних победах над турками, и все надеялись, что новый градоначальник во второй раз возьмет приступом крепость Хотин.
Вронский взял письмо и записку брата. Это было то самое, что он ожидал, — письмо от матери с упреками за то, что он не приезжал, и записка от брата,
в которой
говорилось, что нужно переговорить. Вронский знал, что это всё о том же. «Что им за делo!» подумал Вронский и, смяв письма, сунул их между пуговиц сюртука, чтобы внимательно прочесть дорогой.
В сенях избы ему встретились два офицера: один их, а другой другого полка.
Несмотря на всё это, к концу этого дня все, за исключением княгини, не прощавшей этот поступок Левину, сделались необыкновенно оживлены и веселы, точно дети после наказанья или большие после тяжелого официального приема, так что вечером про изгнание Васеньки
в отсутствие княгини уже
говорилось как про давнишнее событие.
Это
говорилось с тем же удовольствием, с каким молодую женщину называют «madame» и по имени мужа. Неведовский делал вид, что он не только равнодушен, но и презирает это звание, но очевидно было, что он счастлив и держит себя под уздцы, чтобы не выразить восторга, не подобающего той новой, либеральной среде,
в которой все находились.
Вронский при брате говорил, как и при всех, Анне вы и обращался с нею как с близкою знакомой, но было подразумеваемо, что брат знает их отношения, и
говорилось о том, что Анна едет
в имение Вронского.
Левин стоял
в маленькой зале, где курили и закусывали, подле группы своих, прислушиваясь к тому, что говорили, и тщетно напрягая свои умственные силы, чтобы понять, что
говорилось.
Как ни низко он ценил способность понимания искусства Голенищевым, как ни ничтожно было то справедливое замечание о верности выражения лица Пилата как чиновника, как ни обидно могло бы ему показаться высказывание первого такого ничтожного замечания, тогда как не
говорилось о важнейших, Михайлов был
в восхищении от этого замечания.
Этот разговор поддержался, так как
говорилось намеками именно о том, чего нельзя было говорить
в этой гостиной, то есть об отношениях Тушкевича к хозяйке.
Сначала, когда
говорилось о влиянии, которое имеет один народ на другой, Левину невольно приходило
в голову то, что он имел сказать по этому предмету; но мысли эти, прежде для него очень важные, как бы во сне мелькали
в его голове и не имели для него теперь ни малейшего интереса.
Он слышал слова: «всегда
в девятом часу», и он понял, что это
говорилось про отца и что матери с отцом нельзя встречаться.
Так
говорилось в толпе зрительниц, успевших проскочить
в двери церкви.
Хоры были полны нарядных дам, перегибавшихся через перила и старавшихся не проронить ни одного слова из того, что
говорилось внизу. Около дам сидели и стояли элегантные адвокаты, учителя гимназии
в очках и офицеры. Везде
говорилось о выборах и о том, как измучался предводитель и как хороши были прения;
в одной группе Левин слышал похвалу своему брату. Одна дама говорила адвокату...
Итак, одно желание пользы заставило меня напечатать отрывки из журнала, доставшегося мне случайно. Хотя я переменил все собственные имена, но те, о которых
в нем
говорится, вероятно себя узнают, и, может быть, они найдут оправдания поступкам,
в которых до сей поры обвиняли человека, уже не имеющего отныне ничего общего с здешним миром: мы почти всегда извиняем то, что понимаем.
Кто был то, что называют тюрюк, то есть человек, которого нужно было подымать пинком на что-нибудь; кто был просто байбак, лежавший, как
говорится, весь век на боку, которого даже напрасно было подымать: не встанет ни
в каком случае.
И что всего страннее, что может только на одной Руси случиться, он чрез несколько времени уже встречался опять с теми приятелями, которые его тузили, и встречался как ни
в чем не бывало, и он, как
говорится, ничего, и они ничего.
Говорили они все как-то сурово, таким голосом, как бы собирались кого прибить; приносили частые жертвы Вакху, показав таким образом, что
в славянской природе есть еще много остатков язычества; приходили даже подчас
в присутствие, как
говорится, нализавшись, отчего
в присутствии было нехорошо и воздух был вовсе не ароматический.
Должно сказать, что подобное явление редко попадается на Руси, где все любит скорее развернуться, нежели съежиться, и тем поразительнее бывает оно, что тут же
в соседстве подвернется помещик, кутящий во всю ширину русской удали и барства, прожигающий, как
говорится, насквозь жизнь.
Уже более недели приезжий господин жил
в городе, разъезжая по вечеринкам и обедам и таким образом проводя, как
говорится, очень приятно время.
Хорошо то, что она сейчас только, как видно, выпущена из какого-нибудь пансиона или института, что
в ней, как
говорится, нет еще ничего бабьего, то есть именно того, что у них есть самого неприятного.
Чичиков открыл рот, с тем чтобы заметить, что Михеева, однако же, давно нет на свете; но Собакевич вошел, как
говорится,
в самую силу речи, откуда взялась рысь и дар слова...
Наконец сон, который уже целые четыре часа держал весь дом, как
говорится,
в объятиях, принял наконец и Чичикова
в свои объятия.
Купец, который на рысаке был помешан, улыбался на это с особенною, как
говорится, охотою и, поглаживая бороду, говорил: «Попробуем, Алексей Иванович!» Даже все сидельцы [Сиделец — приказчик, продавец
в лавке.] обыкновенно
в это время, снявши шапки, с удовольствием посматривали друг на друга и как будто бы хотели сказать: «Алексей Иванович хороший человек!» Словом, он успел приобресть совершенную народность, и мнение купцов было такое, что Алексей Иванович «хоть оно и возьмет, но зато уж никак тебя не выдаст».
Вообще он сидел, как
говорится, на своем месте и должность свою постигнул
в совершенстве.
Так как он первый вынес историю о мертвых душах и был, как
говорится,
в каких-то тесных отношениях с Чичиковым, стало быть, без сомнения, знает кое-что из обстоятельств его жизни, то попробовать еще, что скажет Ноздрев.
В этом отношении он был, как
говорится, испуган, как бывают иногда испуганы маленькие дети.
— Если у тебя еще хоть один только раз
в твоем благородном доме произойдет скандал, так я тебя самое на цугундер, как
в высоком слоге
говорится.
Читатель, — истину любя,
Примолвлю к басне я, и то не от себя —
Не по́пусту
в народе
говорится:
Не плюй
в колодезь, пригодится
Воды напиться.
В важных случаях он умел, однако, как
говорится, задать пыли.
Обед, хотя наскоро сготовленный, вышел очень хороший, даже обильный; только вино немного, как
говорится, подгуляло: почти черный херес, купленный Тимофеичем
в городе у знакомого купца, отзывался не то медью, не то канифолью; и мухи тоже мешали.
— Лазаря петь! — повторил Василий Иванович. — Ты, Евгений, не думай, что я хочу, так сказать, разжалобить гостя: вот, мол, мы
в каком захолустье живем. Я, напротив, того мнения, что для человека мыслящего нет захолустья. По крайней мере, я стараюсь, по возможности, не зарасти, как
говорится, мохом, не отстать от века.
Между тем Николай Петрович успел, еще при жизни родителей и к немалому их огорчению, влюбиться
в дочку чиновника Преполовенского, бывшего хозяина его квартиры, миловидную и, как
говорится, развитую девицу: она
в журналах читала серьезные статьи
в отделе «Наук».
В ней
говорится, что человечество — глупо, жизнь — скучна, что интересна она может быть только с богом, с чертом, при наличии необыкновенного, неведомого, таинственного.
Он припомнил всё, что
говорилось о Протопопове: человек политически неопределенный и даже не очень грамотный, но ловкий, гибкий, бойкий,
в его бойкости замечают что-то нездоровое. Провинциал, из мелких симбирских дворян, владелец суконной фабрики, наследовал ее после смерти жандармского генерала Сильверстова, убитого
в Париже поляком-революционером Подлевским.
В общем — человек мутный, ничтожный.
Государственная дума торжественно зачеркнула все свои разногласия с правительством, патриотически манифестируют студенты, из провинций на имя царя летят сотни телеграмм,
в них
говорится о готовности к битве и уверенности
в победе, газетами сообщаются факты «свирепости тевтонов», литераторы
в прозе и
в стихах угрожают немцам гибелью и всюду хвалебно говорят о героизме донского казака Козьмы Крючкова, который изрубил шашкой и пронзил пикой одиннадцать немецких кавалеристов.
— Есть у меня знакомый телеграфист, учит меня
в шахматы играть. Знаменито играет. Не старый еще, лет сорок, что ли, а лыс, как вот печка. Он мне сказал о бабах: «Из вежливости
говорится — баба, а ежели честно сказать — раба. По закону естества полагается ей родить, а она предпочитает блудить».
Во флигеле Клим чувствовал себя все более не на месте. Все, что
говорилось там о народе, о любви к народу, было с детства знакомо ему, все слова звучали пусто, ничего не задевая
в нем. Они отягощали скукой, и Клим приучил себя не слышать их.
Вслушиваясь
в беседы взрослых о мужьях, женах, о семейной жизни, Клим подмечал
в тоне этих бесед что-то неясное, иногда виноватое, часто — насмешливое, как будто
говорилось о печальных ошибках, о том, чего не следовало делать. И, глядя на мать, он спрашивал себя: будет ли и она говорить так же?
«
В то время, как
в Европе успехи гигиены и санитарии», — дальше
говорилось о плохом состоянии городских кладбищ и, кстати, о том, что козы обывателей портят древесные посадки, уничтожают цветы на могилах.
— Нет, — говорил Дронов. — Я — не Балмашев, не Сазонов, даже и
в Кочуры не гожусь. Я просто — Дронов, человек не исторический… бездомный человек: не прикрепленный ни к чему. Понимаешь? Никчемный, как
говорится.
Но, когда пришла Варвара и, взглянув на него, обеспокоенно спросила: что с ним? — он, взяв ее за руку, усадил на диван и стал рассказывать
в тоне шутливом, как бы не о себе. Он даже привел несколько фраз своей речи, обычных фраз, какие
говорятся на студенческих митингах, но тотчас же смутился, замолчал.
— Не обижай Алешку, — просила она Любашу и без паузы, тем же тоном — брату: — Прекрати фокусы! Налейте крепкого, Варя! — сказала она, отодвигая от себя недопитую чашку чая. Клим подозревал, что все это
говорится ею без нужды и что она, должно быть, очень избалована, капризна, зла. Сидя рядом с ним, заглядывая
в лицо его, она спрашивала...
И, стремясь возвыситься над испытанным за этот день, — возвыситься посредством самонасыщения словесной мудростью, — Самгин повторил про себя фразы недавно прочитанного
в либеральной газете фельетона о текущей литературе; фразы звучали по-новому задорно,
в них
говорилось «о духовной нищете людей, которым жизнь кажется простой, понятной», о «величии мучеников независимой мысли, которые свою духовную свободу ценят выше всех соблазнов мира».
— Ведь не ведете же вы ваши записки для отвода глаз, как
говорится! — воскликнул офицер. —
В них совершенно ясно выражено ваше отрицательное отношение к политиканам, и, хотя вы не называете имен, мне ведь известно, что вы посещали кружок Маракуева…
Он задумчиво сидел
в креслах,
в своей лениво-красивой позе, не замечая, что вокруг него делалось, не слушая, что
говорилось. Он с любовью рассматривал и гладил свои маленькие, белые руки.
— Нет, что из дворян делать мастеровых! — сухо перебил Обломов. — Да и кроме детей, где же вдвоем? Это только так
говорится, с женой вдвоем, а
в самом-то деле только женился, тут наползет к тебе каких-то баб
в дом. Загляни
в любое семейство: родственницы, не родственницы и не экономки; если не живут, так ходят каждый день кофе пить, обедать… Как же прокормить с тремя стами душ такой пансион?