Неточные совпадения
Показав Левину засученною
рукой на дверь
в горницу, она спрятала опять,
согнувшись, свое красивое лицо и продолжала мыть.
Когда он взбежал до половины лестницы, Борис показался
в начале ее, с туфлями
в руке; остановясь, он так
согнулся, точно хотел прыгнуть на Клима, но затем начал шагать со ступени на ступень медленно, и Клим услышал его всхрапывающий шепот...
Кочегар остановился, но расстояние между ним и рабочими увеличивалось, он стоял
в позе кулачного бойца, ожидающего противника, левую
руку прижимая ко груди, правую, с шапкой, вытянув вперед. Но
рука упала, он покачнулся, шагнул вперед и тоже упал грудью на снег, упал не
сгибаясь, как доска, и тут, приподняв голову, ударяя шапкой по снегу, нечеловечески сильно заревел, посунулся вперед, вытянул ноги и зарыл лицо
в снег.
Климу стало неловко. От выпитой водки и странных стихов дьякона он вдруг почувствовал прилив грусти: прозрачная и легкая, как синий воздух солнечного дня поздней осени, она, не отягощая, вызывала желание говорить всем приятные слова. Он и говорил, стоя с рюмкой
в руках против дьякона, который,
согнувшись, смотрел под ноги ему.
Только что прошел обильный дождь, холодный ветер, предвестник осени, гнал клочья черных облаков, среди них ныряла ущербленная луна, освещая на секунды мостовую, жирно блестел булыжник, тускло, точно оловянные, поблескивали стекла окон, и все вокруг как будто подмигивало. Самгина обогнали два человека, один из них шел точно
в хомуте, на плече его сверкала медная труба — бас, другой,
согнувшись, сунув
руки в карманы, прижимал под мышкой маленький черный ящик, толкнув Самгина, он пробормотал...
Самгин охотно пошел; он впервые услыхал, что унылую «Дубинушку» можно петь
в таком бойком, задорном темпе. Пела ее артель, выгружавшая из трюма баржи соду «Любимова и Сольвэ». На палубе
в два ряда стояло десять человек, они быстро перебирали
в руках две веревки, спущенные
в трюм, а из трюма легко, точно пустые, выкатывались бочки; что они были тяжелы, об этом говорило напряжение, с которым двое грузчиков, подхватив бочку и
согнувшись, катили ее по палубе к сходням на берег.
Мария Романовна тоже как-то вдруг поседела, отощала и
согнулась; голос у нее осел, звучал глухо, разбито и уже не так властно, как раньше. Всегда одетая
в черное, ее фигура вызывала уныние;
в солнечные дни, когда она шла по двору или гуляла
в саду с книгой
в руках, тень ее казалась тяжелей и гуще, чем тени всех других людей, тень влеклась за нею, как продолжение ее юбки, и обесцвечивала цветы, травы.
Самгин слушал изумленно, следя за игрой лица Елены. Подкрашенное лицо ее густо покраснело, до того густо, что обнаружился слой пудры, шея тоже налилась кровью, и кровь, видимо, душила Елену, она нервно и странно дергала головой, пальцы
рук ее, блестя камнями колец, растягивали щипчики для сахара. Самгин никогда не видел ее до такой степени озлобленной, взволнованной и, сидя рядом с нею,
согнулся, прятал голову свою
в плечи, спрашивал себя...
Его длинные ноги не
сгибаются, длинные
руки с кривыми пальцами шевелятся нехотя, неприятно, он одет всегда
в длинный, коричневый сюртук, обут
в бархатные сапоги на меху и на мягких подошвах.
Она вырвалась; Клим, покачнувшись, сел к роялю,
согнулся над клавиатурой,
в нем ходили волны сотрясающей дрожи, он ждал, что упадет
в обморок. Лидия была где-то далеко сзади его, он слышал ее возмущенный голос, стук
руки по столу.
Все молчали, глядя на реку: по черной дороге бесшумно двигалась лодка, на носу ее горел и кудряво дымился светец, черный человек осторожно шевелил веслами, а другой, с длинным шестом
в руках, стоял
согнувшись у борта и целился шестом
в отражение огня на воде; отражение чудесно меняло формы, становясь похожим то на золотую рыбу с множеством плавников, то на глубокую, до дна реки, красную яму, куда человек с шестом хочет прыгнуть, но не решается.
Чтоб избежать встречи с Поярковым, который снова
согнулся и смотрел
в пол, Самгин тоже осторожно вышел
в переднюю, на крыльцо. Дьякон стоял на той стороне улицы, прижавшись плечом к столбу фонаря, читая какую-то бумажку, подняв ее к огню; ладонью другой
руки он прикрывал глаза. На голове его была необыкновенная фуражка, Самгин вспомнил, что
в таких художники изображали чиновников Гоголя.
А рабочие шли все так же густо, нестройно и не спеша; было много сутулых, многие держали
руки в карманах и за спиною. Это вызвало
в памяти Самгина снимок с чьей-то картины, напечатанный
в «Ниве»: чудовищная фигура Молоха, и к ней, сквозь толпу карфагенян, идет,
согнувшись, вереница людей, нанизанных на цепь, обреченных
в жертву страшному богу.
Вечером Клим плутал по переулкам около Сухаревой башни. Щедро светила луна, мороз окреп; быстро мелькали темные люди,
согнувшись, сунув
руки в рукава и
в карманы; по сугробам снега прыгали их уродливые тени. Воздух хрустально дрожал от звона бесчисленных колоколов, благовестили ко всенощной.
Пока они спорили, человек
в сюртуке, не
сгибаясь, приподнял
руку Тоси к лицу своему, молча и длительно поцеловал ее, затем согнул ноги прямым углом, сел рядом с Климом, подал ему маленькую ладонь, сказал вполголоса...
Лишь только завидит кого-нибудь равного себе, сейчас колени у него начинают
сгибаться, он точно извиняется, что у него есть ноги, потом он быстро наклонится, будто переломится пополам,
руки вытянет по коленям и на несколько секунд оцепенеет
в этом положении; после вдруг выпрямится и опять
согнется, и так до трех раз и больше.
И.
В. Фуругельм, которому не нравилось это провожанье, махнул им
рукой, чтоб шли прочь: они
в ту же минуту
согнулись почти до земли и оставались
в этом положении, пока он перестал обращать на них внимание, а потом опять шли за нами, прячась
в кусты, а где кустов не было, следовали по дороге, и все издали.
Нехлюдов уже хотел пройти
в первую дверь, когда из другой двери,
согнувшись, с веником
в руке, которым она подвигала к печке большую кучу сора и пыли, вышла Маслова. Она была
в белой кофте, подтыканной юбке и чулках. Голова ее по самые брови была от пыли повязана белым платком. Увидав Нехлюдова, она разогнулась и, вся красная и оживленная, положила веник и, обтерев
руки об юбку, прямо остановилась перед ним.
Ноги он ставил так, как будто они у него вовсе не
сгибались в коленях,
руки скруглил, так что они казались двумя калачами, голову вздернул кверху и глядел на нас с величайшим презрением через плечо, очевидно, гордясь недавно надетым новым костюмом и, может быть, подражая манерам кого-нибудь из старшей ливрейной дворни.
Походка его тоже была несколько развихлянная и странная, и я догадался, что незнакомый мальчик подражал именно его движениям: ноги его тоже плохо
сгибались, а
руки скруглялись
в локтях.
Иногда он, стоя
в окне, как
в раме, спрятав
руки за спину, смотрел прямо на крышу, но меня как будто не видел, и это очень обижало. Вдруг отскакивал к столу и,
согнувшись вдвое, рылся на нем.
Я пошел
в сад и там,
в яме, увидал его;
согнувшись, закинув
руки за голову, упираясь локтями
в колена, он неудобно сидел на конце обгоревшего бревна; бревно было засыпано землею, а конец его, лоснясь углем, торчал
в воздухе над жухлой полынью, крапивой, лопухом.
Потом он вошел
в кухню встрепанный, багровый и усталый, за ним — бабушка, отирая полою кофты слезы со щек; он сел на скамью, опершись
руками в нее,
согнувшись, вздрагивая и кусая серые губы, она опустилась на колени пред ним, тихонько, но жарко говоря...
Здесь же, положив ногу на ногу, немного
согнувшись с шитьем
в руках, сидит Тамара, тихая, уютная, хорошенькая девушка, слегка рыжеватая, с тем темным и блестящим оттенком волос, который бывает у лисы зимою на хребте.
Мансуров и мой отец горячились больше всех; отец мой только распоряжался и беспрестанно кричал: «Выравнивай клячи! нижние подборы веди плотнее! смотри, чтоб мотня шла посередке!» Мансуров же не довольствовался одними словами: он влез по колени
в воду и, ухватя
руками нижние подборы невода, тащил их, притискивая их к мелкому дну, для чего должен был,
согнувшись в дугу, пятиться назад; он представлял таким образом пресмешную фигуру; жена его, родная сестра Ивана Николаича Булгакова, и жена самого Булгакова, несмотря на свое рыбачье увлеченье, принялись громко хохотать.
Он спотыкался о корни, падал, разбивая себе
в кровь
руки, но тотчас же вставал, не замечая даже боли, и опять бежал вперед,
согнувшись почти вдвое, не слыша своего крика.
Отец и дед Тетюева служили управителями
в Кукарском заводе и прославились
в темные времена крепостного права особенной жестокостью относительно рабочих; под их железной
рукой стонали и
гнулись в бараний рог не одни рабочие, а весь штат заводских служащих, набранных из тех же крепостных.
Дверь отворили. Сначала
в комнату всунулась голова
в большой мохнатой шапке, потом,
согнувшись, медленно пролезло длинное тело, выпрямилось, не торопясь подняло правую
руку и, шумно вздохнув, густым, грудным голосом сказало...
Усталая, она замолчала, оглянулась.
В грудь ей спокойно легла уверенность, что ее слова не пропадут бесполезно. Мужики смотрели на нее, ожидая еще чего-то. Петр сложил
руки на груди, прищурил глаза, и на пестром лице его дрожала улыбка. Степан, облокотясь одной
рукой на стол, весь подался вперед, вытянул шею и как бы все еще слушал. Тень лежала на лице его, и от этого оно казалось более законченным. Его жена, сидя рядом с матерью,
согнулась, положив локти на колена, и смотрела под ноги себе.
Это было,
в сущности, противоестественное зрелище: вообразите себе человеческий палец, отрезанный от целого, от
руки — отдельный человеческий палец, сутуло
согнувшись, припрыгивая бежит по стеклянному тротуару.
Он упал на ходу и теперь, весь
в пыли, догонял свою полуроту, низко
согнувшись под тяжестью амуниции, точно бежа на четвереньках, держа
в одной
руке ружье за середину, а другой
рукой беспомощно вытирая нос.
Александр трепетал. Он поднял голову и поглядел сквозь слезы через плечо соседа. Худощавый немец,
согнувшись над своим инструментом, стоял перед толпой и могущественно повелевал ею. Он кончил и равнодушно отер платком
руки и лоб.
В зале раздался рев и страшные рукоплескания. И вдруг этот артист
согнулся в свой черед перед толпой и начал униженно кланяться и благодарить.
Александров медленно отступает к галерее. Там темнее и пусто. Оборачивается, и что же он видит? Тот самый катковский лицеист, который танцевал вальс, высунув вперед
руку, подобно дышлу, стоит,
согнувшись в полупоклоне, перед Зиночкой, а та встает и кладет ему на плечо свою
руку, медленно склоняя
в то же время прекрасную головку на стройной гибкой шее.
Но когда Тарас пристрелил сына, повар, спустив ноги с койки, уперся
в нее
руками,
согнулся и заплакал, — медленно потекли по щекам слезы, капая на палубу; он сопел и бормотал...
Сидела она около меня всегда
в одной позе:
согнувшись, сунув кисти
рук между колен, сжимая их острыми костями ног. Грудей у нее не было, и даже сквозь толстую холстину рубахи проступали ребра, точно обручи на рассохшейся бочке. Сидит долго молча и вдруг прошепчет...
Сначала эти ссоры пугали меня, особенно я был испуган, когда хозяйка, схватив столовый нож, убежала
в клозет и, заперев обе двери, начала дико рычать там. На минуту
в доме стало тихо, потом хозяин уперся
руками в дверь,
согнулся и крикнул мне...
Но тотчас же ему пришлось смиренно
согнуться почти до земли, потому что
в комнату вошла барыня, одетая, с очками на носу, с вязанием
в руках.
Ему дали свечу
в руку, но пальцы не
сгибались, и ее вложили между пальцев и придерживали. Полторацкий ушел, и пять минут после его ухода фельдшер приложил ухо к сердцу Авдеева и сказал, что он кончился.
Шакир снова засмеялся,
согнувшись колесом, упираясь
руками в колени, встряхивая головою. Девушка, медленно распутывая шаль, осторожно подвигалась к окну, от неё веяло бодрым холодом, на ресницах блестели капельки растаявшего инея, лицо горело румянцем, но глаза её припухли и смотрели печально.
Фока вышел на двор с фонарём
в руках и,
согнувшись, подняв фонарь к лицу, точно показывая себя земле, закружился, заплутал по двору.
На другой день она снова явилась, а за нею, точно на верёвке, опустив голову,
согнувшись, шёл чахоточный певчий. Смуглая кожа его лица, перерезанная уродливым глубоким шрамом, дрожала, губы искривились, тёмные, слепо прикрытые глаза бегали по комнате, минуя хозяина, он встал, не доходя до окна, как межевой столб
в поле, и завертел фуражку
в руках так быстро, что нельзя было разобрать ни цвета, ни формы её.
«Это Максим, к ней, подлец!» — сообразил он, заметавшись по комнате, а потом, как был
в туфлях, бросился на двор, бесшумно отодвинул засов ворот, приподнял щеколду калитки,
согнувшись нырнул во тьму безлунной ночи. Сердце неприятно билось, он сразу вспотел, туфли шлёпали, снял их и понёс
в руках, крадучись вдоль забора на звук быстрых и твёрдых шагов впереди.
Степан Михайлыч посмотрел с удивлением, но Софья Николавна заняла его таким одушевленным разговором, что он развлекся и очень удивился, когда через несколько времени растворились обе половинки дверей
в спальню, и Алексей Степаныч вошел, держа
в руках огромный серебряный поднос, нагруженный свадебными подарками, под тяжестью которых поднос даже
гнулся.
Прежде чем несколько
рук успели поймать мою
руку, я увернулся и выстрелил два раза, но Гез отделался только тем, что
согнулся, отскочив
в сторону. Прицелу помешали толчки. После этого я был обезоружен и притиснут к стене. Меня держали так крепко, что я мог только поворачивать голову.
Его радовало видеть, как свободно и грациозно
сгибался ее стан, как розовая рубаха, составлявшая всю ее одежду, драпировалась на груди и вдоль стройных ног; как выпрямлялся ее стан и под ее стянутою рубахой твердо обозначались черты дышащей груди; как узкая ступня, обутая
в красные старые черевики, не переменяя формы, становилась на землю; как сильные
руки, с засученными рукавами, напрягая мускулы, будто сердито бросали лопатой, и как глубокие черные глаза взглядывали иногда на него.
(Марья Львовна задумчиво идет, наклонив голову,
согнувшись. Суслов стоит против жены, упорно следя за револьвером
в ее
руке.)
Такие складные удилища, хорошо отделанные, с набалдашником и наконечником, имеют наружность толстой красивой палки; кто увидит их
в первый раз, тот и не узнает, что это целая удочка; но, во-первых, оно стоит очень недешево; во-вторых, для большой рыбы оно не удобно и не благонадежно: ибо у него
гнется только верхушка, то есть первое коленце, состоящее из китового уса или камышинки, а для вытаскивания крупной рыбы необходимо, чтобы гибь постепенно проходила сквозь удилище по крайней мере до половины его; в-третьих, его надобно держать всегда
в руках или класть на что-нибудь сухое, а если станешь класть на воду, что иногда неизбежно, то оно намокнет, разбухнет и даже со временем треснет; к тому же размокшие коленца, покуда не высохнут, не будут свободно вкладываться одно
в другое; в-четвертых, все это надо делать неторопливо и аккуратно — качества, противоположные натуре русского человека: всякий раз вынимать, вытирать, вкладывать, свинчивать, развинчивать, привязывать и отвязывать лесу с наплавком, грузилом и крючком, которую опять надобно на что-нибудь намотать, положить
в футляр или ящичек и куда-нибудь спрятать…
Гибкое удилище
согнулось в кольцо до самой
руки.
Мойсей Мойсеич, узнав приехавших, сначала замер от наплыва чувств, потом всплеснул
руками и простонал. Сюртук его взмахнул фалдами, спина
согнулась в дугу, и бледное лицо покривилось такой улыбкой, как будто видеть бричку для него было не только приятно, но и мучительно сладко.
Бедняга Джузеппе торчал
в углу один, мрачный, как чёрт среди детей; сидел на стуле
согнувшись, опустив голову, и мял
в руках свою шляпу, уже содрал с нее ленту и понемногу отрывал поля, а пальцы на
руках у него танцевали, как у скрипача.