Неточные совпадения
Не горы с места сдвинулись,
Упали на головушку,
Не Бог стрелой громовою
Во
гневе грудь пронзил,
По мне — тиха, невидима —
Прошла гроза душевная,
Покажешь ли ее?
Он не
спал всю ночь, и его
гнев, увеличиваясь в какой-то огромной прогрессии, дошел к утру до крайних пределов. Он поспешно оделся и, как бы неся полную чашу
гнева и боясь расплескать ее, боясь вместе с
гневом утратить энергию, нужную ему для объяснения с женою, вошел к ней, как только узнал, что она встала.
Достаточно было тому, который
попал на замечание со стороны остроумия, достаточно было ему только пошевелиться или как-нибудь ненароком мигнуть бровью, чтобы подпасть вдруг под
гнев.
О, кто б немых ее страданий
В сей быстрый миг не прочитал!
Кто прежней Тани, бедной Тани
Теперь в княгине б не узнал!
В тоске безумных сожалений
К ее ногам
упал Евгений;
Она вздрогнула и молчит
И на Онегина глядит
Без удивления, без
гнева…
Его больной, угасший взор,
Молящий вид, немой укор,
Ей внятно всё. Простая дева,
С мечтами, сердцем прежних дней,
Теперь опять воскресла в ней.
Так школьник, неосторожно задравши своего товарища и получивши за то от него удар линейкою по лбу, вспыхивает, как огонь, бешеный выскакивает из лавки и гонится за испуганным товарищем своим, готовый разорвать его на части; и вдруг наталкивается на входящего в класс учителя: вмиг притихает бешеный порыв и
упадает бессильная ярость. Подобно ему, в один миг пропал, как бы не бывал вовсе,
гнев Андрия. И видел он перед собою одного только страшного отца.
Швабрин
упал на колени… В эту минуту презрение заглушило во мне все чувства ненависти и
гнева. С омерзением глядел я на дворянина, валяющегося в ногах беглого казака. Пугачев смягчился. «Милую тебя на сей раз, — сказал он Швабрину, — но знай, что при первой вине тебе припомнится и эта». Потом обратился к Марье Ивановне и сказал ей ласково: «Выходи, красная девица; дарую тебе волю. Я государь».
Я
гнева вашего никак не растолкую.
Он в доме здесь живет, великая
напасть!
Шел в комнату,
попал в другую.
Его
гнев так же быстро
упал, как и поднялся: чем виноваты эти невинные сплетники, что он уже сделался жертвой беспощадной городской молвы?
При сем слове Левко не мог уже более удержать своего
гнева. Подошедши на три шага к нему, замахнулся он со всей силы, чтобы дать треуха, от которого незнакомец, несмотря на свою видимую крепость, не устоял бы, может быть, на месте; но в это время свет
пал на лицо его, и Левко остолбенел, увидевши, что перед ним стоял отец его. Невольное покачивание головою и легкий сквозь зубы свист одни только выразили его изумление. В стороне послышался шорох; Ганна поспешно влетела в хату, захлопнув за собою дверь.
Тетка покойного деда рассказывала, — а женщине, сами знаете, легче поцеловаться с чертом, не во
гнев будь сказано, нежели назвать кого красавицею, — что полненькие щеки козачки были свежи и ярки, как мак самого тонкого розового цвета, когда, умывшись божьею росою, горит он, распрямляет листики и охорашивается перед только что поднявшимся солнышком; что брови словно черные шнурочки, какие покупают теперь для крестов и дукатов девушки наши у проходящих по селам с коробками москалей, ровно нагнувшись, как будто гляделись в ясные очи; что ротик, на который глядя облизывалась тогдашняя молодежь, кажись, на то и создан был, чтобы выводить соловьиные песни; что волосы ее, черные, как крылья ворона, и мягкие, как молодой лен (тогда еще девушки наши не заплетали их в дрибушки, перевивая красивыми, ярких цветов синдячками),
падали курчавыми кудрями на шитый золотом кунтуш.
— Со
гневом г. комиссар лег
спать в постелю.
И
гнев мою душу больную
палил,
И я волновалась нестройно,
Рвалась, проклинала… но не было сил
Ни времени думать спокойно.
Старик как-то заморгал и, держа шапку в руках, опять забежал вперед и загородил отцу дорогу. Глаза отца сверкнули
гневом. Януш говорил тихо, и слов его мне не было слышно, зато отрывочные фразы отца доносились ясно,
падая точно удары хлыста.
Только единственный сын Анны Павловны, Александр Федорыч,
спал, как следует
спать двадцатилетнему юноше, богатырским сном; а в доме все суетились и хлопотали. Люди ходили на цыпочках и говорили шепотом, чтобы не разбудить молодого барина. Чуть кто-нибудь стукнет, громко заговорит, сейчас, как раздраженная львица, являлась Анна Павловна и наказывала неосторожного строгим выговором, обидным прозвищем, а иногда, по мере
гнева и сил своих, и толчком.
Платя дань веку, вы видели в Грозном проявление божьего
гнева и сносили его терпеливо; но вы шли прямою дорогой, не бояся ни
опалы, ни смерти; и жизнь ваша не прошла даром, ибо ничто на свете не пропадает, и каждое дело, и каждое слово, и каждая мысль вырастает, как древо; и многое доброе и злое, что как загадочное явление существует поныне в русской жизни, таит свои корни в глубоких и темных недрах минувшего.
Сердце ее раздиралось противоположными ощущениями; ей хотелось
пасть к ногам мужа и просить у него прощения и совета; но она боялась его
гнева, боялась за Никиту Романовича.
— Кабы ты, Никитушка, остался у меня, может, и простыл бы
гнев царский, может, мы с высокопреосвященным и уладили б твое дело, а теперь ты
попадешь как смола на уголья!
— Боярин, — ответил Вяземский, — великий государь велел тебе сказать свой царский указ: «Боярин Дружина! царь и великий князь Иван Васильевич всея Руси слагает с тебя
гнев свой, сымает с главы твоей свою царскую
опалу, милует и прощает тебя во всех твоих винностях; и быть тебе, боярину Дружине, по-прежнему в его, великого государя, милости, и служить тебе и напредки великому государю, и писаться твоей чести по-прежнему ж!»
И тихо меч он опускает,
В нем
гнев свирепый умирает,
И мщенье бурное
падетВ душе, моленьем усмиренной...
Этот парень всегда вызывал у Кожемякина презрение своей жестокостью и озорством; его ругательство
опалило юношу
гневом, он поднял ногу, с размаху ударил озорника в живот и, видя, что он, охнув, присел, молча пошёл прочь. Но Кулугуров и Маклаков бросились на него сзади, ударами по уху свалили на снег и стали топтать ногами, приговаривая...
— Н-не надо-о? — завывал Пушкарь, извиваясь от
гнева. — Не жел-лаешь, а-а? Скажи на милость! Стало быть — суда без причала, плавай как
попало, а? Червяк ты на земле…
— Хотя Арина Васильевна и ее дочери знали, на какое дело шли, но известие, что Парашенька обвенчана, чего они так скоро не ожидали, привело их в ужас: точно
спала пелена с их глаз, точно то случилось, о чем они и не думали, и они почувствовали, что ни мнимая смертельная болезнь родной бабушки, ни письмо ее — не защита им от справедливого
гнева Степана Михайловича.
Он убедительно доказал, что весь
гнев Степана Михайловича
упадет на родную бабушку Бактееву, которая тоже по своей опасной болезни, хотя ей теперь, благодаря бога, лучше, имела достаточную причину не испрашивать согласия Степана Михайловича, зная, что он не скоро бы дал его, хотя конечно бы со временем согласился; что мешкать ей было нельзя, потому что она, как говорится, на ладан дышала и тяжело было бы ей умирать, не пристроив своей родной внучки, круглой сироты, потому что не только двоюродный, но и родной брат не может заменить родной бабушки.
А генерала жалко. Из всех людей, которых я встретил в это время, он положительно самый симпатичнейший человек. В нем как-то все приятно: и его голос, и его манеры, и его тон, в котором не отличишь иронии и шутки от серьезного дела, и его
гнев при угрозе господством «безнатурного дурака», и его тихое: «вот и царского слугу изогнули, как в дугу», и даже его не совсем мне понятное намерение идти в дворянский клуб
спать до света.
Подорожная
упала на пол. Молодой человек в енотовой шубе поднял бумагу и без
гнева вышел с нею вон. Борис, няня и матушка только переглянулись между собою, а Борис даже прошептал вдогонку проезжему...
«С коротким криком он
пал на землю и бился грудью в бессильном
гневе о твердый камень…
— Как ты, Фома Кондратьич, а я мыслю так: когда тебе наказано быть при нем неотлучно, то довлеет хранить его как зеницу ока, со всякою опасностию, дабы не подвергнуть себя
гневу и
опале боярской.
Не
попал? Опять промах?! (С
гневом.) А, черт, черт… черт бы побрал… (Бьет револьвером об пол и в изнеможении садится на стул.)
Такие опальные, видя себя на все время
опалы лишенными самой правдивейшей и мощной защиты, тяжело чувствовали силу справедливого
гнева Варвары Никаноровны и страшились вперед навлекать его на себя.
После этого был найден автор стихотворения — это был кадет Рылеев, на которого добрейший Бобров тут же сгоряча излил все свое негодование, поскольку он был способен к
гневу. А Бобров при всем своем бесконечном незлобии был вспыльчив, и «
попасть в стихи» ему показалось за ужасную обиду. Он не столько сердился на Рылеева, как вопиял...
И тихо взвился к небу, как красный стяг, багровый, дымный, косматый, угрюмый огонь, медленно свирепея и наливаясь
гневом, покрутился над крышей, заглянул, перегнувшись, на эту сторону — и дико зашумел, завыл, затрещал, раздирая балки. И много ли прошло минут, — а уж не стало ночи, и далеко под горою появилась целая деревня, большое село с молчаливою церковью; и красным полотнищем
пала дорога с тарахтящими телегами.
Я подвержен
гневу, и если
гнев взорвал мою голову, немного надо, чтобы, забыв все, я рванулся в кипящей тьме неистового порыва дробить и бить что
попало.
Муж ее со дня женитьбы своей не выезжал из усадьбы, — он оделся в грубую свиту, опоясался ремнем, много молился и сокрушенно плакал. Жена ему была утешением: при ней его меньше терзал страх смерти и страх того, что ждет нас после смерти. Марфа Андревна защищала его от гроз воображения, как защищала от гроз природы, при которых старый боярин
падал седою головою в колени юной жены и стонал: «Защити, защити меня, праведница! При тебе меня божий
гнев не ударит».
Например, в «Картинах моей родни» тетушка для развлечения принимается ругать слуг, а муж ее, опасаясь, чтобы после того, как она всех перебранит, и ему не досталось, помогает супруге
нападать и «продолжает всячески
гнев ее на слуг, спасительный для него».
Обидно ругается — не любил я, когда меня подкидышем звали, но — приятен мне
гнев его, ибо понимаю — гневается искренно верующий в правду свою, и такой
гнев хорошо
падает на душу — много в нём любви, сладкой пищи сердца.
Но Россия, подобно спавшему исполину, восстала в
гневе своем; враги ее, в их чреду,
упали на колена пред нею, и возвратили похищенное.
На них и обрушился неизрасходованный
гнев — вся мастерская начала дико ругаться; этих пекарей не любили: их труд был легче нашего, заработок выше. Они отвечали на ругань руганью, и, может быть, драка снова вспыхнула бы, но вдруг растрепанный, заплаканный Яшка поднялся из-за стола, шатаясь пошел куда-то и, вскинув руки ко груди, —
упал лицом на пол.
Это её движение отразилось в его сердце — оно тоже, вздрогнув, как бы
упало в холод, стеснивший его. Девушка смотрела на него сверкающими глазами, а её лоб разрезала злая складка, исказившая лицо испугом и
гневом. Он слышал её негодующий голос...
Только, царь,
Не в
гнев тебе: ты без разбора начал
Всех жаловать; ни на кого
опалыНе наложил; и даже самых тех,
Которые при Федоре хотели
Тебя сгубить, ты наградил сегодня.
И потому истинные перлы первобытной поэзии сверкают там, где неожиданное, непривычное событие
падает на голову человека, возбуждает его
гневом, тоской или любовью, распирает стены избы, лишает почвы под ногами и поднимает еще выше холодное, предутреннее небо.
Маша, дочь ее, нянчилась с меньшим, старшие, мальчик и девочка, были в школе. Сам зять не
спал ночь и теперь заснул. Прасковья Михайловна долго не
спала вчера, стараясь смягчить
гнев дочери на мужа.
И она его тотчас же узнала. В глазах ее попеременно отразились и изумление, и
гнев, и страх, и презрение… она побледнела, и ее ведра
упали вместе с коромыслом на землю, дребезжа и катясь.
— Ведь если я пойду в пустыню и крикну зверям: звери, вы слышали, во сколько оценили люди своего Иисуса, что сделают звери? Они вылезут из логовищ, они завоют от
гнева, они забудут свой страх перед человеком и все придут сюда, чтобы сожрать вас! Если я скажу морю: море, ты знаешь, во сколько люди оценили своего Иисуса? Если я скажу горам: горы, вы знаете, во сколько люди оценили Иисуса? И море и горы оставят свои места, определенные извека, и придут сюда, и
упадут на головы ваши!
Иуда помолчал, и из уст его, одно за другим, стали
падать тяжелые слова, налитые тоскою и
гневом.
Вспомнили сейчас обо мне, вообразили, как я этому обрадуюсь, как подниму нос — и весь
гнев с Шишкова
упал на меня.
Дрожа от
гнева и холода, не зная, что делать, фельдшер выстрелил из револьвера в собак и не
попал ни в одну, потом бросился назад в дом.
В нашей общественной жизни это явление еще не так резко кидается в глаза, потому что опасение ответственности пред законом или сознание принятых приличий часто останавливает нас, несмотря на отсутствие видимого противодействия со стороны тех, на кого
падает наш
гнев.
Пизарро, захваченный в плен мексиканцами со всей свитою и в оковах ожидающий казни, предсказывает потемнение солнца как знамение
гнева небесного; солнце в предписанную минуту помрачается (все это происходит на сцене), и победители
упадают к ногам побежденных, освобождают их и признают своими повелителями.
Добро тому, кто добудет чудные зелья: с перелетом всю жизнь будет счастлив, с зашитым в ладанку корешком ревеньки не утонет, с архилином не бойся ни злого человека, ни злого духа, сок тирличá отвратит
гнев сильных людей и возведет обладателя своего на верх богатства, почестей и славы; перед спрыг-травой замки и запоры
падают, а чудный цвет папоротника принесет счастье, довольство и здоровье, сокрытые клады откроет, власть над духами даст.
Князь Курбский от царского
гнева бежал,
С ним Васька Шибанов, стремянный.
Дороден был князь. Конь измученный
пал.
Как быть среди ночи туманной?
Но рабскую верность Шибанов храня,
Свого отдаёт воеводе коня:
«Скачи, князь, до вражьего стану,
Авось я пешой не отстану».