Неточные совпадения
Волосы ее уже начинали седеть и редеть, маленькие лучистые морщинки уже давно появились около
глаз, щеки впали и
высохли от заботы и горя, и все-таки это лицо было прекрасно.
Он выпил чаю, поел, выпил коньяку; его каштановые кудри
высохли и распушились, мутные
глаза посветлели.
Доктор
высох, выпрямился и как будто утратил свой ленивенький скептицизм человека, утомленного долголетним зрелищем людских страданий. Посматривая на Клима прищуренными
глазами, он бесцеремонно ворчал...
Он сильно изменился в сравнении с тем, каким Самгин встретил его здесь в Петрограде: лицо у него как бы обтаяло,
высохло, покрылось серой паутиной мелких морщин. Можно было думать, что у него повреждена шея, — голову он держал наклоня и повернув к левому плечу, точно прислушивался к чему-то, как встревоженная птица. Но острый блеск
глаз и задорный, резкий голос напомнил Самгину Тагильского товарищем прокурора, которому поручено какое-то особенное расследование темного дела по убийству Марины Зотовой.
Он поглядел на нее.
Глаза у ней
высохли. Она задумчиво смотрела вниз и чертила зонтиком по песку.
До другого разу. Все еще не налаживаюсь — одно и то же перед
глазами. Говорят, наш покойный друг Якушкин страшно исхудал и
высох. — Велел на могиле посадить два вяза и клен — отнюдь не ставить памятника…
Слезы
высохли у меня на
глазах, сестрица тоже перестала плакать.
— Да, да! — говорила тихо мать, качая головой, а
глаза ее неподвижно разглядывали то, что уже стало прошлым, ушло от нее вместе с Андреем и Павлом. Плакать она не могла, — сердце сжалось,
высохло, губы тоже
высохли, и во рту не хватало влаги. Тряслись руки, на спине мелкой дрожью вздрагивала кожа.
«Да, — сказал я, — люди обокрали мою душу…» Тут я заговорил о моей любви, о мучениях, о душевной пустоте… я начал было увлекаться и думал, что повесть моих страданий растопит ледяную кору, что еще в
глазах его не
высохли слезы…
Пока во мне останется хоть капелька крови, пока не
высохли слезы в
глазах и бог терпит грехам моим, я ползком дотащусь, если не хватит сил дойти, до церковного порога; последний вздох отдам, последнюю слезу выплачу за тебя, моего друга.
«
Высохнет земля на могиле моей — и забудешь ты меня, моя родная мать! Порастет кладбище могильной травой — заглушит трава твое горе, мой старый отец. Слезы
высохнут на
глазах сестры моей, улетит и горе из сердца ее.
Виктора Ревякина Машенька отвезла в лечебницу в Воргород и воротилась оттуда похудев, сумрачная,
глаза её стали темнее и больше, а губы точно
высохли и крепко сжались. Стала молчаливее, но беспокойнее, и даже в походке её замечалось нерешительное, осторожное, точно она по тонкой жёрдочке шла.
Полчаса пролежала она неподвижно; сквозь ее пальцы на подушку лились слезы. Она вдруг приподнялась и села: что-то странное совершалось в ней: лицо ее изменилось, влажные
глаза сами собой
высохли и заблестели, брови надвинулись, губы сжались. Прошло еще полчаса. Елена в последний раз приникла ухом: не долетит ли до нее знакомый голос? — встала, надела шляпу, перчатки, накинула мантилью на плечи и, незаметно выскользнув из дома, пошла проворными шагами по дороге, ведущей к квартире Берсенева.
Глаза Дэзи
высохли, и она задержала улыбку.
Слезы
высохли на
глазах ее, и только мокрые следы на впалых, сморщенных щеках показывали, что она за секунду перед тем разливалась-плакала.
— Я его знал года четыре тому назад! — рассказывал Макаров. Теперь лицо у него как будто вдруг удлинилось,
высохло, стали заметны кости,
глаза раскрылись и, тёмные, твёрдо смотрели вдаль. — Он выдал одного студента, который книжки нам давал читать, и рабочего Тихонова. Студента сослали, а Тихонов просидел около года в тюрьме и помер от тифа…
Наконец лицо женщины стало
высыхать, остались лишь пятна, и тяжко набрякли веки над черными отчаянными
глазами.
Боярышня теперь стояла перед ним совсем одетая, во всем том наряде, в котором она пленила его в своем родительском доме. Слезы, недавно обильно лившиеся по ее лицу, теперь
высохли, и грустные, сухие
глаза ее смотрели с выражением того бестрепетного спокойствия, вид которого так напереносен самоуправцам, потому что он в одно и то же время и смущает и бесит их.
— Вот за этих мужичков и за ландшафтик возьму беленькую. Живопись-то какая! Просто
глаз прошибет; только что получены с биржи; еще лак не
высох. Или вот зима, возьмите зиму! Пятнадцать рублей! Одна рамка чего стоит. Вон она какая зима! — Тут купец дал легкого щелчка в полотно, вероятно, чтобы показать всю доброту зимы. — Прикажете связать их вместе и снести за вами? Где изволите жить? Эй, малый, подай веревочку.
Постное лицо его
высохло, вытянулось,
глаза потемнели, гладит он щёку свою рукой и чистит меня, как медь песком.
Много он пил вина, но не бывало, чтобы шатался на ногах, — только лоб у него станет синеват, да
глаза над прозрачными щеками разгорятся тёмным огнём, а красные губы потемнеют и
высохнут. Часто, бывало, придёт он от игумена около полуночи и позднее, разбудит меня, велит подать вина. Сидит, пьёт и глубоким своим голосом говорит непрерывно и долго, — иной раз вплоть до заутрени.
— Есть и рубаха,
высохла, я её на печи посушила, — говорит дочь, бросая ему серый комок тряпья, и озабоченно ставит на стол маленький жестяной самовар, кружки, кладёт хлеб, быстрая и бесшумная. Я снимаю сапоги, полные грязи и воды, смотрю на мужика — крепкий, лицо круглое, густо обросло рыжеватыми волосами,
глаза голубые, серьёзные и добрые, а голову всё время держит набок.
Этот совсем потерялся — и тоже ничего не говорил, зато беспрестанно взглядывал на меня, и в
глазах его стояли слезы… всё одни и те же слезы: они не проливались и не
высыхали.
— Стало быть, тут мы и спутались! — закричал, разгорячась, Патап Максимыч. — Чтоб тебе
высохнуть, дурьи твои
глаза! Зачем тесану сосну прозевал?
Ребенок плачет. Он давно уже осип и изнемог от плача, но все еще кричит, и неизвестно, когда он уймется. А Варьке хочется спать.
Глаза ее слипаются, голову тянет вниз, шея болит. Она не может шевельнуть ни веками, ни губами, и ей кажется, что лицо ее
высохло и одеревенело, что голова стала маленькой, как булавочная головка.
Слезы
высохли на
глазах. Надя вспомнила, что Горный объяснялся ей в любви в симфоническом собрании и потом внизу около вешалок, когда со всех сторон дул сквозной ветер.
Глаза ее
высохли от слез.
Слезы вдруг
высохли на
глазах мальчика, и в них загорелся огонь бесповоротной решимости.
Казалось, что слезы не должны были
высыхать на
глазах этого человека, крики гнева и возмущения не должны были замирать на его устах, а вместо того он был постоянно весел и шутлив и бороду имел какую-то нелепо веселую, огненно-рыжую бороду, в которой все волоски точно кружились и свивались в бесконечной затейливой пляске.
— Да, Федечка, дают, только бери, — смеялся я на его наивную речь, а у самого просто-таки не
высыхали глаза.
Ясные с темной поволокой
глаза молодой вдовы были очень мало заплаканы, и чуть только она с свекром выехала с кладбища на поле, отделяющее могилки от города, эти ясные
глаза совсем
высохли и взглянули из-под густых ресниц своих еще чище, чем смотрели доселе.
Ясные с темной поволокой
глаза молодой вдовы были очень мало заплаканы, и чуть только она со свекром выехала с кладбища на поле, отделяющее могилки от города, эти ясные
глаза совсем
высохли и взглянули из-под густых ресниц своих еще чище, чем смотрели доселе.
Сквозь пот и красные пятна, которыми жара покрывала его лицо, пугливо смотрела серая землистая бледность;
глаза запухли и горели лихорадочным огнем; наскоро причесанные, слипшиеся от квасу волосы местами
высохли и торчали растерянными кисточками, как будто несколько ночей не спал этот человек, терзаемый нечеловеческим ужасом.