Неточные совпадения
Сотни,
тысячи, может быть, существований, направленных на дорогу; десятки семейств, спасенных от нищеты, от разложения, от
гибели, от разврата, от венерических больниц, — и все это на ее деньги.
В то самое время как мои бывшие спутники близки были к
гибели, я, в течение четырех месяцев, проезжал десять
тысяч верст по Сибири, от Аяна на Охотском море до Петербурга, и, в свою очередь, переживал если не страшные, то трудные, иногда и опасные в своем роде минуты.
Что означало это битье себя по груди по этому месту и на что он тем хотел указать — это была пока еще тайна, которую не знал никто в мире, которую он не открыл тогда даже Алеше, но в тайне этой заключался для него более чем позор, заключались
гибель и самоубийство, он так уж решил, если не достанет тех трех
тысяч, чтоб уплатить Катерине Ивановне и тем снять с своей груди, «с того места груди» позор, который он носил на ней и который так давил его совесть.
Одного из редакторов, помнится Дюшена, приводили раза три из тюрьмы в ассизы по новым обвинениям и всякий раз снова осуждали на тюрьму и штраф. Когда ему в последний раз, перед
гибелью журнала, было объявлено, решение, он, обращаясь к прокурору, сказал: «L'addition, s'il vous plaît?» [Сколько с меня всего? (фр.)] — ему в самом деле накопилось лет десять тюрьмы и
тысяч пятьдесят штрафу.
— Ты, девочка, боишься скандала?.. Да, скандал будет необыкновенный, грандиозный, но лучше
тысяча скандалов, чем оставаться тебе здесь! Я тебя здесь не оставлю! Я не могу тебя здесь оставить! Понимаешь, Ольга? Оставь твое малодушие, твою женскую логику и слушайся! Слушайся, если не желаешь своей
гибели!
И ей, как нарочно, припомнилась ужасная
гибель корабля «Лефорт», бывшая три года тому назад и взволновавшая всех моряков… В пять минут, на глазах у эскадры, перевернулся корабль, и
тысяча человек нашли могилу в Финском заливе, у Гогланда. И ни одна душа не спаслась…
На ухо передавали друг другу известия, что в Петербурге, когда пришла весть о
гибели эскадры, произошли громадные народные волнения, убито четырнадцать
тысяч человек.
Где была моя прозорливость, когда сомнение щемило сердце, а ухо склонялось к лепету коварного сплетения лжи и обмана на
гибель сотням и
тысячам… невинных…»
Эта горсть отважных людей могла бы двумя или тремя залпами рассеять
тысячи дикарей, но, влекомые судьбою на
гибель казаки шли к мнимым друзьям без всякой опаски и мирно стали под ножи убийц.