Неточные совпадения
— Теперь я читаю Duc de Lille, Poésie des enfers, [
Герцога де Лиля, Поэзия ада,] —
отвечал он. — Очень замечательная книга.
— Я лишаюсь лицезрения вашей светлости, которым несколько лет питался, как манною небесною, —
отвечал пятидесятилетний паж, подходя к руке
герцога.
— Скажи, сейчас буду, —
отвечал с сердцем
герцог.
— Вспомните, что говорил я вам, когда вы только затевали борьбу с
герцогом, —
отвечал хладнокровно Зуда. — Надо было остановиться вначале… но теперь, зашедши так далеко… чем нельзя пожертвовать для блага отечества! Я согласился бы на предложение ее величества.
— Да, да… — сказал
герцог, запинаясь от удовольствия. — Гроснот погорячился; зато и объявил я ему, что в случае беды он один
отвечать будет. Добрый, преданный малый, но ломит всегда, как медведь! Итак?..
— Ах! дядюшка, дядюшка, — сказал Эйхлер тронутым голосом, ведя Липмана под руку, — после великих жертв, после неусыпных трудов, в которых я потерял здоровье и спокойствие, после утонченных и небезуспешных стараний скрыть вашу безграмотность от
герцога и государыни, которой еще ныне представил отчет, будто сочиненный и написанный вами; после всего этого вы приходите подглядывать за мною… — и, не дав
отвечать дяде, продолжал: — Знаете ли, кто был со мной?
Не
отвечая ничего, со стыдом вышел рыцарь из саней и скрылся у входа в жилище
герцога.
Услыхав это, старый горец взглянул в глаза
герцогу и спокойно
ответил...
Мы остановились, и должны были это сделать, потому что все наши провожатые стали как вкопанные и не двигались с места… Старец сидел на своем коне неподвижно, глядя вверх, где свивался и развивался золотистый рой.
Герцог его спросил: „Что это будет?“ — но он
ответил: „Увидишь“, и стал крутить в грязных пальцах свои седые усы.
Впрочем, чтобы
отвечать от лица школы целой страны, надо, чтобы дело имело надлежащую санкцию, и потому автор решил представить свой труд самому
герцогу.
— Да, —
отвечал герцог, — я повелеваю. И, кстати, пусть ее тоже определят воспитательницей там, где она сама училась. Это будет приятно герцогине.
— Ну, этому я поверю только тогда, —
отвечал герцог, — если мне подадут отведать их меда.
Герцог гневно метнул глазами и не
отвечал, а его адъютант стоял переконфуженный, но статский сановник шепнул...
Выбрав удобный случай, чтобы представить свою рукопись
герцогу, Фебуфис волновался в ожидании его ответа, а тот не
отвечал очень долго, но, наконец, в один прекрасный день перед наступлением нового года художник получил приглашение от директора иностранных сношений — того самого искусного и ласкового дипломата, который некогда посетил вместе с
герцогом его студию в Риме.