Неточные совпадения
— Понадобилось, так явились и мысли и язык, хоть напечатать
в романе где-нибудь. А нет нужды, так и не умею, и глаза не видят, и
в руках слабость! Ты свое уменье затерял еще
в детстве,
в Обломовке, среди теток, нянек и дядек. Началось с неуменья надевать чулки и кончилось неуменьем
жить.
— О! зачем ты меня вызвал? — тихо простонала она. — Мне было так радостно. Я была
в том самом месте,
где родилась и
прожила пятнадцать лет. О, как хорошо там! Как зелен и душист тот луг,
где я играла
в детстве: и полевые цветочки те же, и хата наша, и огород! О, как обняла меня добрая мать моя! Какая любовь у ней
в очах! Она приголубливала меня, целовала
в уста и щеки, расчесывала частым гребнем мою русую косу… Отец! — тут она вперила
в колдуна бледные очи, — зачем ты зарезал мать мою?
Еще
в Луповицах,
где жил он
в детстве до поступления
в морской корпус, Денисов знал кое-что про людей Божьих, но был еще так мал, что не решались ему показать раденья.
Как все мальчики моего круга умственно здоровые, я поступил
в гимназию, потом
в университет,
где и кончил курс по юридическому факультету. Потом я служил немного, потом сошелся с моей теперешней женой и женился и
жил в деревне, как говорится, воспитывал детей, хозяйничал и был мировым судьей. На десятом году моей женитьбы случился со мной первый припадок после моего
детства.
Рассказы дворовых были драгоценны по своему бытовому разнообразию.
В такой губернии, как Нижегородская,
живут всякие инородцы, а коренные великороссы принадлежат к различным полосам на севере и на юге по Волге, вплоть до дремучих тогда лесов Заволжья и черноземных местностей юго-восточных уездов и «медвежьих углов»,
где водились
в мое
детство знаменитые «медвежатники», ходившие один на один на зверя, с рогатиной или плохим кременным ружьишком.
— Вздор; дом,
где живет такой мой слуга, как ты, должен быть сохранен
в крепости, а не разломан. Я тебя хорошо знаю, и у меня, кроме тебя и Орлова, нет верных людей. А Бибикову скажи от моего имени, чтобы он тебя ничем не смел беспокоить. Если же он тебя не послушается, то напиши мне страховое письмо, — я за тебя заступлюсь, потому что я тебя с
детства знаю.
В детстве его учила молиться мать, которая была глубоко религиозная женщина и сумела сохранить чистую веру среди светской шумной жизни,
где религия хотя и исполнялась наружно, но не
жила в сердцах исполнителей и даже исполнительниц. Князь помнил, что он когда-то ребенком, а затем мальчиком любил и умел молиться, но с летами,
в товарищеской среде и
в великосветском омуте тогдашнего Петербурга, утратил эту способность.
Антон Антонович фон Зееман, произведенный за это время
в полковники,
жил вместе с женою своею Лидиею Павловной на 6 линии Васильевского острова,
в том самом домике,
где «турчанка Лидочка» провела свое
детство и юность,
где встретилась со своим ненаглядным «Тоней», как ласкательно называла она своего мужа.