Неточные совпадения
Ободренные сей речью,
Девятнадцать кастильянцев,
Все, качаяся на седлах,
В голос слабо закричали:
«Санкто Яго Компостелло!
Честь и слава дону Педру!
Честь и слава Льву Кастильи!»
А каплан его, Диего,
Так сказал себе сквозь зубы:
«Если б я был
полководцем,
Я б обет дал есть лишь мясо,
Запивая сантуринским...
Не знаю, как он был родня нашему бессмертному Суворову, но
в переписке Куролесова я нашел несколько писем гениального
полководца, которые всегда начинались так: «Милостивый государь мой, братец Михаил Максимович» и оканчивались: «С достодолжным почтением к вам и милостивой государыне сестрице Прасковье Ивановне,
честь имею быть и проч.».
Не малочисленный враг был
в сердце России, не граждане одного города поклялись умереть за свободу своей родины, — нет! первый
полководец нашего времени, влеча за собой силы
почти всей Европы, шел, по собственным словам его, раздавить Россию.
(Читает вполголоса на немецком языке, делая по временам свои замечания на русском.) «Генерал Шлиппенбах, видя, что русское войско, хотя и многочисленное и беспрестанно обучаемое, не оказывает с первого января никакого движения на Лифляндию, и
почитая это знаком робости, перешедшей
в него от главного
полководца…» Главного
полководца!
Разбудите их, вопросите с терпением и уважением, должным их сединам и заслугам, — и они,
в красноречивом лепете младенческой старости, расскажут вам чудеса о давно былом; и гигантские тени их
полководцев, прислушавшись из праха к словам
чести и красоты, встанут перед вами грозные, залитые с ног до головы железом, готовые, при малейшем сомнении о величии их, бросить вам гремящую рукавицу, на коей видны еще брызги запекшейся крови их врагов.
— Не урок, господин фельдмаршал, а совет человека вам преданного, человека, которого вы удостоивали иногда именем друга. Показывая, из политических видов, боязнь, вы думаете усыпить Карла насчет Лифляндии; вы уже имели время это выполнить. Самонадеянность полководца-головореза сильно помогала вашим планам; но время этого испытания, этого обмана уже прошло! Вы видите сами, нет приятель
почитает этот обман действительностью и подозревает уже
в вас трусость. Это подозрение окрыляет дух шведов.
Но к
чести не по летам зрелого умом Александра Суворова, он вскоре понял, что голова его любимого героя несколько экзальтированна и не совсем
в порядке, что твердость его скорее может быть названа упрямством и что вся общность его военных качеств соответствует больше идеалу солдата, нежели
полководца.