Неточные совпадения
Правда, он и не рассчитывал на вещи; он думал, что будут одни только деньги, а потому и не приготовил заранее места, — «но теперь-то, теперь чему я рад? — думал он. — Разве так прячут? Подлинно разум меня оставляет!»
В изнеможении сел он на диван, и тотчас же нестерпимый озноб снова затряс его. Машинально потащил он лежавшее подле, на стуле, бывшее его студенческое
зимнее пальто, теплое, но уже
почти в лохмотьях, накрылся им, и сон и бред опять разом охватили его. Он забылся.
— Улетела наша жар-птица… — прошептал старик, помогая Привалову раздеться
в передней; на глазах у него были слезы, руки дрожали. — Василий Назарыч уехал на прииски; уж неделю,
почитай. Доедут — не доедут по последнему
зимнему пути…
И тем не менее было что-то подавляюще тревожное, мрачное,
почти угрожающее
в этой нелепой гибели…
В зимние вечера от мельницы несло безотчетным ужасом. И, вместе, что-то тянуло туда. Дверка вышки была сорвана с одной петли, и перед ней намело снегу. На чердаке было темно, пусто, веяло жуткой тайной и холодом…
7 человек занимаются каюрством, то есть держат собак, на которых
в зимнее время возят
почту и пассажиров.
С нынешней
почтой пишем
в Екатеринбург, чтоб к памятнику прибавили другую надпись.
Зимним путем он будет перевезен — весной поставим и памятник по рисунку самого Ивашева. Не часто бывают такие случаи
в жизни.
Наконец Лобачевский встал, молча зажег свою свечку и, молча протянув Розанову свою руку, отправился
в свою комнату. А Розанов проходил
почти целую
зимнюю ночь и только перед рассветом забылся неприятным, тревожным сном, нисходящим к человеку после сильного потрясения его оскорблениями и мучительным сознанием собственных промахов, отнимающих у очень нервных и нетерпеливых людей веру
в себя и
в собственный свой ум.
Приходская церковь Крестовниковых была небогатая: служба
в ней происходила
в низеньком,
зимнем приделе, иконостас которого скорее походил на какую-то дощаную перегородку; колонны, его украшающие, были тоненькие; резьбы на нем совсем
почти не было; живопись икон — нового и очень дурного вкуса; священник — толстый и высокий, но ризы носил коротенькие и узкие; дьякон — хотя и с басом, но чрезвычайно необработанным, — словом, ничего не было, что бы могло подействовать на воображение, кроме разве хора певчих, мальчиков из ближайшего сиротского училища, между которыми были недурные тенора и превосходные дисканты.
Для жителя столицы, знакомого лишь с железными путями,
зимнее путешествие на лошадях,
в том виде,
в каком оно совершается
в наши дни, должно показаться
почти анахронизмом.
Кончились
зимние каникулы. Тяжеловато после двух недель
почти безграничной свободы втягиваться снова
в суровую воинскую дисциплину,
в лекции и репетиции,
в строевую муштру,
в раннее вставание по утрам,
в ночные бессонные дежурства,
в скучную повторяемость дней, дел и мыслей.
На дворе стоял
почти зимний холод. Улицы покрыты были какой-то гололедицей, чем-то средним между замерзшим дождем и растаявшим снегом, когда
в скромную
в то время квартиру нового редактора-издателя вошел Иван Андреевич Вашков, довольно хороший и известный
в Москве литератор, но вечно бедствовавший, частью благодаря своему многочисленному семейству, состоявшему из семи или восьми душ, а частью (и даже большей) благодаря своей губительной и неудержимой страсти к вину.
Они съездили и прожили
в Петербурге
почти весь
зимний сезон.
Покончив, таким образом, переговоры свои с супругою, поручик,
почти не заснув нисколько, отправился, едва только забрезжилась
зимняя заря, к Аггею Никитичу, и вскоре они уже ехали
в Синьково, имея оба, кажется, одинаковое намерение
в случае нового отказа камер-юнкера дать ему по здоровой пощечине.
Зимний день был короток, работа кончалась скоро, и весь наш люд возвращался
в острог рано, где ему
почти бы нечего было делать, если б не случалось кой-какой своей работы.
Трудно предположить, однако ж, чтоб мальчик его лет, прожив пять
зимних месяцев постоянно,
почти с глазу на глаз с одними и теми же людьми, не сделался сообщительнее или по крайней мере не освободился частию от своей одичалости; это дело тем невероятнее, что каждое движение его, даже самые глаза, смотревшие исподлобья, но тем не менее прыткие, исполненные зоркости и лукавства, обозначали
в нем необычайную живость.
Над диваном, на котором старушка по преимуществу сидела, красовался,
почти в натуральную величину, фотографический снимок Александра Ивановича, очень похожий на него, но
в то же время весь какой-то черный, а также виднелись:
зимний русский пейзаж, изображающий, как отец Бегушева, окруженный крепостными охотниками, принимал медведя на рогатину, и другой, уже летний пейзаж, представляющий их главную, родовую усадьбу с садом, с рекой, с мельницей и церковью вдали.
В случае необходимости даже один охотник на доброй лошади, если местность удобна, может загнать не одну лису, несмотря на краткость осеннего или
зимнего дня; но волка загнать одному охотнику
почти не возможно; примеры бывают — зато считаются великою редкостью.
Я человек, как и большинство современных людей,
почти неверующий, но мне много пришлось изъездить по проселочным
зимним путям, и потому
в такие вечера и
в такую погоду я мысленно молюсь: «Господи, спаси и сохрани того, кто теперь потерял дорогу и кружится
в поле или
в лесу со смертельным страхом
в душе».
Как весело, обув железом острым ноги,
Скользить по зеркалу стоячих, ровных рек!
А
зимних праздников блестящие тревоги?…
Но надо знать и
честь; полгода снег да снег,
Ведь это наконец и жителю берлоги,
Медведю надоест. Нельзя же целый век
Кататься нам
в санях с Армидами младыми,
Иль киснуть у печей за стеклами двойными.
С ранней весны до поздней осени
в Дельфах звучал пэан
в честь Аполлона. Наступала зима. Аполлон на крыльях лебедей улетал
в далекий край счастливых гиперборейцев, кончалось время «изобилия» (koros), приходило время «нужды» (chresmosyne) — и являлся Дионис. Пэан сменялся исступленным дифирамбом. Отовсюду стекались
в Дельфы женщины, и начинались экстатические оргии — оргии среди
зимней «нужды»
в честь бога «избытка сил».
Балаган, отданный
в распоряжение труппе фокусника, стоял
почти на конце квартала, и за ним сразу начинался большой старый парк, примыкавший к городу. Летом должно было быть чудно хорошо
в этом парке, но теперь огромные сугробы снега сплошь покрыли его аллеи и дорожки. Деревья стояли совсем серебряные от инея, a над всей этой белой полосой темнело темное
зимнее небо, осыпанное миллиардами звезд.
Мучительно потянулась однообразная жизнь молодой женщины. Начался
зимний сезон, но и
в шумных великосветских петербургских гостиных, среди расфранченной толпы, она чувствовала себя настолько же одинокой и несчастной, как и у себя дома, вечно под подозрительным,
почти враждебным взглядом своего сурового мужа. Зарудина она не встречала нигде.
На улицах, особенно
в зимние вечера, совершенно пустынно: изредка встретится запоздалый прохожий или подгулявший мастеровой, извозчиков
почти совершенно не видно.
Зеркальные окна дома
в солнечный летний и
в особенности
зимний день, когда все деревья были покрыты блестящим инеем, придавали ему
почти волшебный вид.
Она стояла невдалеке от тайги, близ обширных, принадлежащих Петру Иннокентьевичу, приисков, а самая постройка дома, где за последние два десятка лет
почти безвыездно, кроме трех-четырех
зимних месяцев, жил семидесятилетний хозяин, отличалась городской архитектурой, дом был двухэтажный, с высоким бельведером и высился над остальными постройками и казармами для присковых рабочих, окруженный прекрасным садом, на высоком
в этом месте берегу Енисея.
— Князь, я молода, —
почти с мольбой
в голосе начала она, — а между тем я еще не насладилась жизнью и свободой, так украшающей эту жизнь. Со дня окончания траура прошел с небольшим лишь месяц,
зимний сезон не начинался, я люблю вас, но я вместе с тем люблю и этот блеск, и это окружающее меня поклонение, эту атмосферу балов и празднеств, этот воздух придворных сфер, эти бросаемые на меня с надеждой и ожиданием взгляды мужчин, все это мне еще внове и все это меня очаровывает.