Неточные совпадения
Толкались люди, шагая встречу, обгоняя, уходя от них, Самгин зашел
в сквер
храма Христа,
сел на скамью, и первая ясная его мысль сложилась вопросом: чем испугал жандарм?
Расстаться с честным иереем
храма Покрова божией матери
в селе Покровском я никак не могу, не рассказав об нем следующее событие.
Между тем как
в кибитке моей лошадей переменяли, я захотел посетить высокую гору, близ Бронниц находящуюся, на которой, сказывают,
в древние времена до пришествия, думаю, славян, стоял
храм, славившийся тогда издаваемыми
в оном прорицаниями, для слышания коих многие северные владельцы прихаживали. На том месте, повествуют, где ныне стоит
село Бронницы, стоял известный
в северной древней истории город Холмоград. Ныне же на месте славного древнего капища построена малая церковь.
Когда, наконец, она вышла из
храма,
в сопровождении отца Василия, то еще слава богу, что предусмотрительный Сверстов перед тем сбегал
в усадьбу и приехал оттуда на лошади
в санях,
в которые Сусанна Николаевна, совсем утомленная и взволнованная,
села.
В избранный для венчания день Егор Егорыч послал Антипа Ильича к священнику, состоящему у него на руге (Кузьмищево, как мы знаем, было
село), сказать, что он будет венчаться с Сусанной Николаевной
в пять часов вечера, а затем все, то есть жених и невеста, а также gnadige Frau и доктор, отправились
в церковь пешком; священник, впрочем, осветил
храм полным освещением и сам с дьяконом облекся
в дорогие дорадоровые ризы,
в которых служил только
в заутреню светлого христова воскресения.
— А эти столбы и мозаический пол взяты
в подражание
храму Соломона; большая звезда означает тот священный огонь, который постоянно горел
в храме… — начала было дотолковывать gnadige Frau, но, заметив, что Сусанна была очень взволнована, остановилась и,
сев с нею рядом, взяла ее за руку.
— Должно быть, князь. Но
садись, слушай далее.
В другой раз Иван Васильевич, упившись, начал (и подумать срамно!) с своими любимцами
в личинах плясать. Тут был боярин князь Михаило Репнин. Он заплакал с горести. Царь давай и на него личину надевать. «Нет! — сказал Репнин, — не бывать тому, чтобы я посрамил сан свой боярский!» — и растоптал личину ногами. Дней пять спустя убит он по царскому указу во
храме божием!
Но нет, и не то; таков был я сыздетства, и вот
в эту самую минуту мне вспомнился вот какой случай: приехал я раз уже студентом
в село, где жил мои детские годы, и застал там, что деревянную церковку сносят и выводят стройный каменный
храм… и я разрыдался!
Если бы старый протопоп это знал, то такая роль для него была бы самым большим оскорблением, но он, разумеется, и на мысль не набредал о том, чтό для него готовится, и разъезжал себе на своих бурках из
села в село, от
храма к
храму; проходил многие версты по лесам; отдыхал
в лугах и на рубежах нив и укреплялся духом
в лоне матери-природы.
— Да слышишь ли ты, голова! он на других-то людей вовсе не походит. Посмотрел бы ты, как он
сел на коня, как подлетел соколом к войску, когда оно, войдя
в Москву, остановилось у Арбатских ворот, как показал на Кремль и соборные
храмы!.. и что тогда было
в его глазах и на лице!.. Так я тебе скажу: и взглянуть-то страшно! Подле его стремени ехал Козьма Минич Сухорукий… Ну, брат, и этот молодец! Не так грозен, как князь Пожарский, а нашего поля ягода — за себя постоит!
Репетицию стали продолжать; мы
сели с Кокошкиным на помост
храма Вакха, и он с патетическим одушевлением сказал: «Не правда ли, милый, что мы
в Афинах?
Сидя на краю обрыва, Николай и Ольга видели, как заходило солнце, как небо, золотое и багровое, отражалось
в реке,
в окнах
храма и во всем воздухе, нежном, покойном, невыразимо чистом, какого никогда не бывает
в Москве. А когда солнце
село, с блеяньем и ревом прошло стадо, прилетели с той стороны гуси, — и все смолкло, тихий свет погас
в воздухе, и стала быстро надвигаться вечерняя темнота.
Монах оставил ослицу и взошел
в храм; потом народ опять начал редеть, уходить; солнце
садилось, ночь наступала, и отчаянный муж, второй раз теряя свою жену, тихими шагами побрел домой.
В Курской губернии,
в Щигровском уезде, крестьяне Стакановской волости, видя неурядицу, происходящую всегда при попойках во время храмовых праздников и при хождении по
селу с иконами, составили между собою полюбовный договор: не брать икон и не пить вино; а желающие помолиться могут собраться на первый день праздника, отслужить молебен
в храме и принести посильное пожертвование, — что они и сделали, причем собрано приношений до 40 руб.
в пользу церкви и 3 руб. сер. на уплату за служение молебна.
На белой вывеске, прибитой к задку телеги, крупными печатными буквами было написано, что такого-то числа и года
в селе Малиновцах «по произволу Господа пламенем пожара истребило
храм» и что мирской сход с разрешения и благословения надлежащих властей постановил послать «доброхотных желателей» за сбором подаяния на построение
храма.
«Персы» были поставлены на сцену тогда, когда еще живы были
в душах воспоминания о поруганных врагами
храмах, об опустошенных городах и
селах, об изнасилованных женах и дочерях.
— Напротив, я усердный посетитель этого
храма искусства, но отнимать у его главной жрицы драгоценное для нее и для общества время было бы, с моей стороны, преступлением, — заметил он,
садясь в кресло.
Образчик этого великолепного
храма Талии, Мельпомены, и прочих, и прочих существовал еще несколько лет тому назад
в подмосковном
селе Кускове.
Каменный
храм стоял
в конце
села, среди огороженного каменною оградою кладбища.
На первом месте
в храме заседал архиепископ, возле него тысяцкий Есипов, князь Василий Шуйский, посадники Фома, Кирилл и другие. Марфа же с Настасьей Ивановной уехала посетить свои
села, находившиеся вблизи Соловецкой обители.
В каждом русском
селе, где есть
храм, есть и живое лицо, поставленное
в такие же отношения к своим прихожанам, как упоминаемый мною чухонский пастор, и это лицо несомненно может также успешно влиять на разум и чувство своих прихожан, если захочет раскрыть перед ними весь вред, причиняемый их безрассудством и алчностью их собственным дочерям, отданным
в город.
В сквере около
храма Христа Спасителя они
сели на гранитный парапет над площадью Пречистенских ворот. Внизу, за спиною, звеня и сверкая, пробегали красноглазые трамваи, вспыхивали синие трамвайные молнии, впереди же была снежная тишина и черные кусты, и тусклым золотом поблескивали от огней внизу главы собора. Говорили хорошо и долго.