Неточные совпадения
Между тем Долгорукий, довольный тем, что ловко подшутил над приятелями, ехал торжественно
в Верхотурье. Третья повозка везла целый курятник, — курятник, едущий на почтовых! По дороге он увез с нескольких станций приходные книги, перемешал их, поправил
в них
цифры и чуть не свел с
ума почтовое ведомство, которое и с книгами не всегда ловко сводило концы с концами.
Было видно, что он тщательно взвешивает
в уме все за и против, и, когда после этого твердым почерком вносил
в журнал ту или иную
цифру, чувствовалось, что она поставлена обдуманно и справедливо.
Впрочем, существенно вы одно запомните, что ни линии, ни точки
в вещественном мире нет; первая есть четвероугольник, а вторая все-таки круг, многоугольник, и он
в чистом виде существует только
в нашем
уме; это — прирожденное нам понятие из мира духовного, и Сен-Мартен главным образом хочет показать
в этих
цифрах, как невещественные точка и линия сливаются с вещественными треугольником и кругом, хотя то и другие никогда не утрачивают своих различий.
Недоумевающее лицо Стерса было передо мной, и я видел, что он сидит молча. Я и Стерс, занятые схваткой, могли только называть
цифры. Пока это пробегало
в уме, впечатление полного жизни женского голоса оставалось непоколебленным.
— Не знаю, — сказал Ганувер, — мне объясняли, так как я купил и патент, но я мало что понял. Принцип стенографии, радий, логическая система, разработанная с помощью чувствительных
цифр, — вот, кажется, все, что сохранилось
в моем
уме. Чтобы вызвать слова, необходимо при обращении произносить «Ксаверий», иначе он молчит.
Плача, смеясь, сверкая слезинками на ресницах, она говорила ему, что с первых же дней знакомства он поразил ее своею оригинальностью,
умом, добрыми, умными глазами, своими задачами и целями жизни, что она полюбила его страстно, безумно и глубоко; что когда, бывало, летом она входила из сада
в дом и видела
в передней его крылатку или слышала издали его голос, то сердце ее обливалось холодком, предчувствием счастья; его даже пустые шутки заставляли ее хохотать,
в каждой
цифре его тетрадок она видела что-то необыкновенно разумное и грандиозное, его суковатая палка представлялась ей прекрасней деревьев.
С невольным, непреодолимым трепетом прошел Николай Леопольдович,
в сопровождении лакея, амфиладу громадных комнат, напоминавших сами по себе и по обстановке седую родовитую старину, не удержавшись, впрочем, не прикинуть ей
в уме современную цену.
Цифра вышла настолько солидной, что Гиршфельд почти с религиозным благоговением вступил наконец
в гостиную, где сидела
в покойном кресле графиня Варвара Павловна.
Он стал припоминать свои долги:
цифры одна за другой укладывались
в его
уме — итог вышел внушительный. Такой помощи нельзя было и просить.