Неточные совпадения
Он усвоил только то, что вращалось
в кругу ежедневных разговоров
в доме Ольги, что читалось
в получаемых там газетах, и довольно прилежно, благодаря настойчивости Ольги, следил за текущей иностранной
литературой. Все остальное утопало
в сфере чистой любви.
Во все времена и во всех
сферах человеческой деятельности появлялись люди, настолько здоровые и одаренные натурою, что естественные стремления говорили
в них чрезвычайно сильно, незаглушаемо —
в практической деятельности они часто делались мучениками своих стремлений, но никогда не проходили бесследно, никогда не оставались одинокими,
в общественной деятельности они приобретали партию,
в чистой науке делали открытия,
в искусствах,
в литературе образовали школу.
[Неужели же так и суждено нашей
литературе навсегда остаться
в узенькой
сфере пошленького общества, волнуемого карточными страстишками, любовью к звездам и боязнью пожелать чего-нибудь страстно и твердо?]
Не касаясь других
сфер, недоступных
в настоящее время нашему описанию, возьмем хотя
литературу.
Желание его исполнилось скоро: после отзыва его о г. Достоевском (
в начале 1849 г.) действительно русская
литература вдалась
в рассказы великосветской жизни, из нравов древней Аркадии, перенесенной
в Костромскую губернию, из
сферы супружеских неприятностей во все времена и у всех народов, из круга образованных молодых людей, очень много и неопределенно рассуждавших о возвышенных предметах…
Дикости
в проявлениях жизни общественной, разноголосица во всех
сферах общества, фанфаронство общим и народным делом, вопросительный знак значительной части дворянства пред новым экономическим бытом, финансовый кризис, зловещие тучи на окраинах, государственные затруднения, неумелость, злорадство, апатия к серьезному здравомысленному делу, непонимание прямых народных интересов, подпольная интрига и козни, наплыв революционных прокламаций и брань, брань, одна повальная брань
в несчастной полунемотствующей
литературе и, наконец,
в виде паллиативы, эта безумная и развратная оргия канкана, — вот общая картина того положения,
в котором застал Россию 1862 год.
Затевались, правда, разные коммунистические общежития, на брак и сожительство стали смотреть по-своему, стояли за все виды свободы, но и
в этой
сфере чувств, понятий и правил тогда и слыхом не слыхать было об умышленном цинизме, о порнографии, о желании вводить
в литературу разнузданность воинствующего эротизма.
Он совсем не был начитан по иностранным
литературам, но отличался любознательностью по разным
сферам русской письменности, знал хорошо провинцию, купечество, мир старообрядчества, о котором и стал писать у меня, и
в этих, статьях соперничал с успехом с тогдашним специалистом по расколу П.И.Мельниковым.
Марья Степановна, разумеется, не могла любить
литературу, а имела ее лишь только для своих практических целей.
Литература представляет большое удобство, когда хочешь говорить о чем-нибудь, а не о ком-нибудь, — так, однако, чтобы это было для нас полезно. Она усвоила две-три мысли Белинского, знала какое-то непримиримое положение Хомякова и склонялась на сторону Иннокентия против Филарета. Словом — впала, что называется,
в сферу высших вопросов.
Первые пять лет 60-х годов я провел большею частью
в Петербурге, принадлежал уже
литературе, даже профессионально издавал большой журнал
в течение двух с лишком лет, посещал всякие
сферы и слои общества и все-таки не встретился с Гончаровым.
С нею всем ловко, она умеет найти, с кем хотите, подходящий разговор, знает все, что делается
в Петербурге,
в высших и всяких других
сферах, знакома с заграничною жизнью, как никто, живет и
в Монте-Карло, и
в Биаррице,
в Париже, где ее сын наполовину и воспитывался, читает все модное, отличается даже новым вкусом к
литературе, не боится говорить про романы и пьесы крайнего натуралистического направления.