Неточные совпадения
Однажды капитан Гоп, увидев, как он мастерски вяжет на рею парус, сказал себе: «Победа на твоей
стороне, плут». Когда Грэй спустился на
палубу, Гоп вызвал его
в каюту и, раскрыв истрепанную книгу, сказал...
По изустным рассказам свидетелей, поразительнее всего казалось переменное возвышение и понижение берега: он то приходил вровень с фрегатом, то вдруг возвышался саженей на шесть вверх. Нельзя было решить, стоя на
палубе, поднимается ли вода, или опускается самое дно моря? Вращением воды кидало фрегат из
стороны в сторону, прижимая на какую-нибудь сажень к скалистой стене острова, около которого он стоял, и грозя раздробить, как орех, и отбрасывая опять на середину бухты.
Баниосы тоже, за исключением некоторых, Бабы-Городзаймона, Самбро, не лучше: один скажет свой вопрос или ответ и потом сонно зевает по
сторонам, пока переводчик передает. Разве ученье, внезапный шум на
палубе или что-нибудь подобное разбудит их внимание: они вытаращат глаза, навострят уши, а потом опять впадают
в апатию. И музыка перестала шевелить их. Нет оживленного взгляда, смелого выражения, живого любопытства, бойкости — всего, чем так сознательно владеет европеец.
Но эта первая буря мало подействовала на меня: не бывши никогда
в море, я думал, что это так должно быть, что иначе не бывает, то есть что корабль всегда раскачивается на обе
стороны,
палуба вырывается из-под ног и море как будто опрокидывается на голову.
Пока мы рассуждали
в каюте, на
палубе сигнальщик объявил, что трехмачтовое судно идет. Все пошли вверх. С правой
стороны, из-за острова, показалось большое купеческое судно, мчавшееся под всеми парусами прямо на риф.
Живо убрали с
палубы привезенные от губернатора конфекты и провизию и занялись распределением подарков с нашей
стороны.
В этот же вечер с баниосами отправили только подарок первому губернатору, Овосаве Бунго-но: малахитовые столовые часы, с группой бронзовых фигур, да две хрустальные вазы. Кроме того, послали ликеров, хересу и несколько голов сахару. У них рафинаду нет, а есть только сахарный песок.
Мать редко выходит на
палубу и держится
в стороне от нас. Она всё молчит, мать. Ее большое стройное тело, темное, железное лицо, тяжелая корона заплетенных
в косы светлых волос, — вся она мощная и твердая, — вспоминаются мне как бы сквозь туман или прозрачное облако; из него отдаленно и неприветливо смотрят прямые серые глаза, такие же большие, как у бабушки.
И потому, когда Елена переступила со сходни на
палубу и ей загородили дорогу — с одной
стороны этот самый моряк, а с другой толстая старая женщина с кульками
в обеих руках, которая, задохнувшись от подъема, толклась и переваливалась на одном месте, она равнодушно поглядела на победоносного брюнета и сказала, как говорят нерасторопной прислуге...
Он тогда стоял на
палубе по одну
сторону сходни, а по другую стоял юнга, ученик мореходных классов, тонкий, ловкий и стройный
в своей матросской курточке мальчишка, подвижной, как молодая обезьянка.
Перед ним колыхалась из
стороны в сторону, словно на
палубе во время качки, тощая взбудораженная фигура
в ситцевом жилете — та самая, что заплясывалась чуть не до смерти перед медведем.
(Прим. автора.)], уезжает
в реку, забрасывает их, завязывает концы веревок к челноку и бросает маленький якорь; после этого рыбак крестится, растягивается на дне
палубы, подостлав наперед овчину, закрывает люк; тут, слегка покачиваясь из
стороны в сторону в легкой своей «посудине», которая уступает самому легкому ветерку и мельчайшей зыби, засыпает он крепчайшим сном.
У горного берега стояли на якорях две порожние баржи, высокие мачты их, поднявшись
в небо, тревожно покачивались из
стороны в сторону, выписывая
в воздухе невидимый узор.
Палубы барж загромождены лесами из толстых бревен; повсюду висели блоки; цепи и канаты качались
в воздухе; звенья цепей слабо брякали… Толпа мужиков
в синих и красных рубахах волокла по
палубе большое бревно и, тяжело топая ногами, охала во всю грудь...
В двенадцатом часу он уже был на
палубе и все старался держаться более за трубою, по ту
сторону борта, которая обращена к Волге. Ему не хотелось, чтобы кто-либо из знакомых мог заметить его: он думал избежать обыкновенных
в этих случаях расспросов.
Иногда при сильном размахе корвет черпает бортом, и тогда верхушки волн яростно вскидываются на
палубу и выливаются на другой
стороне борта через шпигаты [Шпигаты — отверстия
в бортах корабля для стока воды и для снастей.].
Срывая и крутя перед собой гребешки волн, рассыпающихся водяной пылью, шквал с грозным гулом напал на корвет, окутав его со всех
сторон мглой. Страшный тропический ливень стучит на
палубе и на стекле люков. Яростно шумит он
в рангоуте и во вздувшихся снастях, кладет корвет набок, так что подветренный борт почти чертит воду и мчит его с захватывающей дух быстротой несколько секунд. Кругом одна белеющая, кипящая пена.
К восьми часам утра, то есть к подъему флага и гюйса [Гюйс — носовой флаг [на военных кораблях поднимается во время стоянки на якоре]. — Ред.], все — и офицеры, и команда
в чистых синих рубахах — были наверху. Караул с ружьями выстроился на шканцах [Шканцы — часть
палубы между грот-мачтой и ютом.] с левой
стороны. Вахтенный начальник, старший офицер и только что вышедший из своей каюты капитан стояли на мостике, а остальные офицеры выстроились на шканцах.
По обе
стороны палубы, от шканцев до бака, стояла, выстроившись
в две шеренги, команда; на левой
стороне шканцев выстроился караул, а на правой — офицеры, имея на правом фланге старшего офицера, а на левом кадета Ашанина.
Шамра бежит
в одну
сторону с судами, «святой воздух» дополнá выдувает «апостольскую скатерть», и довольные попутным ветром бурлаки, разметавшись по
палубе на солнышке, весело распевают про старые казацкие времена, про поволжскую вольную вольницу.
Теперь сложив оба
в уголку
палубы, Иоле ползет к третьему, находящемуся несколько
в стороне от других, прислушиваясь
в то же время и к могучему храпу орудийной прислуги и к шагам второго часового, снова приближающимся к нему.
Мы вышли на
палубу. Светало. Тусклые, серые волны мрачно и медленно вздымались, водная гладь казалась выпуклою. По ту
сторону озера нежно голубели далекие горы. На пристани, к которой мы подплывали, еще горели огни, а кругом к берегу теснились заросшие лесом горы, мрачные, как тоска.
В отрогах и на вершинах белел снег. Черные горы эти казались густо закопченными, и боры на них — шершавою, взлохмаченною сажею, какая бывает
в долго не чищенных печных трубах. Было удивительно, как черны эти горы и боры.
Узкая Тура
в плоских берегах несла около Тюмени свои мутные волны и на них качался большой пароход «Коссаговский», как гласила надпись на установленных рядком на
палубе двенадцати ведрах. По одной линии с ним мирно покачивалась на буксире арестантская баржа — громадное судно с каютами, окруженными с двух
сторон, параллельно бортам, железными решетками, придающими ей вид громадной клетки.
Несходные по своему положению путники старались ничем не стеснять одни других: митрополит не выходил на
палубу, а сидел у открытого окна
в рубке, а по другую
сторону этого окна, против него, сидели на морских складных табуретах Брянчанинов и китайский Аввакум.