Неточные совпадения
— Ну, что, дичь есть? — обратился к Левину Степан Аркадьич, едва поспевавший каждому сказать приветствие. — Мы вот с ним имеем самые жестокие намерения. — Как же, maman, они с тех пор не были
в Москве. — Ну, Таня, вот тебе! — Достань, пожалуйста,
в коляске сзади, — на все
стороны говорил он. — Как ты посвежела, Долленька, — говорил он жене, еще раз целуя ее руку, удерживая ее
в своей и по трепливая сверху другою.
«Посмотреть ли на нее еще или нет?.. Ну,
в последний раз!» — сказал я сам себе и высунулся из
коляски к крыльцу.
В это время maman с тою же мыслью подошла с противоположной
стороны коляски и позвала меня по имени. Услыхав ее голос сзади себя, я повернулся к ней, но так быстро, что мы стукнулись головами; она грустно улыбнулась и крепко, крепко поцеловала меня
в последний раз.
Гаврило. Так на барже пушка есть. Когда Сергея Сергеича встречают или провожают, так всегда палят. (Взглянув
в сторону за кофейную.) Вон и
коляска за ними едет-с, извощицкая, Чиркова-с! Видно, дали знать Чиркову, что приедут. Сам хозяин Чирков на козлах. Это за ними-с.
Рядом с
коляской, обгоняя ее со
стороны Бердникова, шагала, играя удилами, танцуя, небольшая белая лошадь, с пышной, длинной, почти до копыт, гривой; ее запрягли
в игрушечную коробку на двух высоких колесах, покрытую сияющим лаком цвета сирени;
в коробке сидела, туго натянув белые вожжи, маленькая пышная смуглолицая женщина с темными глазами и ярко накрашенным ртом.
Двор величиной был с комнату, так что
коляска стукнула дышлом
в угол и распугала кучу кур, которые с кудахтаньем бросились стремительно, иные даже
в лёт,
в разные
стороны; да большая черная собака начала рваться на цепи направо и налево, с отчаянным лаем, стараясь достать за морды лошадей.
Мы успокоились и спрятались под спасительную тень, пробежав двор, наполненный
колясками и лошадьми, взошли на лестницу и очутились
в огромной столовой зале, из которой открытая со всех
сторон галерея вела
в другие комнаты; далее следовали коридоры с нумерами.
Вот метиски — другое дело: они бойко врываются,
в наемной
коляске,
в ряды экипажей, смело глядят по
сторонам, на взгляды отвечают повторительными взглядами, пересмеиваются с знакомыми, а может быть, и с незнакомыми…
Мы въехали
в город с другой
стороны; там уж кое-где зажигали фонари: начинались сумерки. Китайские лавки сияли цветными огнями.
В полумраке двигалась по тротуарам толпа гуляющих; по мостовой мчались
коляски. Мы опять через мост поехали к крепости, но на мосту была такая теснота от экипажей, такая толкотня между пешеходами, что я ждал минут пять
в линии
колясок, пока можно было проехать. Наконец мы высвободились из толпы и мимо крепостной стены приехали на гласис и вмешались
в ряды экипажей.
Староста отвел из приличия лошадь
в сторону, взвалился на нее и пустился рысцой за
коляской, держа шапку
в руке.
С обеих
сторон дома на обеих
сторонах улицы и глубоко по Гнездниковскому переулку стояли собственные запряжки: пары, одиночки, кареты,
коляски, одна другой лучше. Каретники старались превзойти один другого. Здоровенный, с лицом
в полнолуние, швейцар
в ливрее со светлыми пуговицами, но без гербов,
в сопровождении своих помощников выносил корзины и пакеты за дамами
в шиншиллях и соболях с кавалерами
в бобрах или
в шикарных военных «николаевских» шинелях с капюшонами.
Тюрьма стояла на самом перевале, и от нее уже был виден город, крыши домов, улицы, сады и широкие сверкающие пятна прудов… Грузная
коляска покатилась быстрее и остановилась у полосатой заставы шлагбаума. Инвалидный солдат подошел к дверцам, взял у матери подорожную и унес ее
в маленький домик, стоявший на левой
стороне у самой дороги. Оттуда вышел тотчас же высокий господин, «команду на заставе имеющий»,
в путейском мундире и с длинными офицерскими усами. Вежливо поклонившись матери, он сказал...
Платов ехал очень спешно и с церемонией: сам он сидел
в коляске, а на козлах два свистовые казака с нагайками по обе
стороны ямщика садились и так его и поливали без милосердия, чтобы скакал.
Так они и
в Тулу прикатили, — тоже пролетели сначала сто скачков дальше Московской заставы, а потом казак сдействовал над ямщиком нагайкою
в обратную
сторону, и стали у крыльца новых коней запрягать. Платов же из
коляски не вышел, а только велел свистовому как можно скорее привести к себе мастеровых, которым блоху оставил.
Но вот и сам его сиятельство, князь Чебылкин, изволит возвращаться от всенощной, четверней
в коляске. Его сиятельство милостиво раскланивается на все
стороны; четверня раскормленных лошадок влачит
коляску мерным и томным шагом: сами бессловесные чувствуют всю важность возложенного на них подвига и ведут себя, как следует лошадям хорошего тона.
Толстяк наконец явился, усталый, полузадохшийся, с каплями пота на лбу, развязав галстух и сняв картуз. Молча и мрачно влез он
в коляску, и
в этот раз я уступил ему свое место; по крайней мере он не сидел напротив Татьяны Ивановны, которая
в продолжение всей этой сцены покатывалась со смеху, била
в ладоши и во весь остальной путь не могла смотреть равнодушно на Степана Алексеевича. Он же, с своей
стороны, до самого дома не промолвил ни единого слова и упорно смотрел, как вертелось заднее колесо
коляски.
Вокруг его
коляски выла от боли, страха и озлобления стиснутая со всех
сторон обезумевшая толпа… У Боброва что-то стукнуло
в висках. На мгновение ему показалось, что это едет вовсе не Квашнин, а какое-то окровавленное, уродливое и грозное божество, вроде тех идолов восточных культов, под колесницы которых бросаются во время религиозных шествий опьяневшие от экстаза фанатики. И он задрожал от бессильного бешенства.
Мокрые офицеры с мрачными лицами толпились вокруг него. Тут стоял и Венцель с искаженным лицом и уже без сабли. Между тем генеральский кучер, походив у берега и посовав
в воду кнутовищем, сел на козлы и благополучно переехал через воду немного
в стороне от того места, где перешли мы; воды едва хватало по оси
коляски.
В это время из двух соседних заезжих дворов ринулись стремглав два мишуреса, — род факторов, очень популярный
в местечках того края. Оба они одновременно схватили лошадей с двух
сторон под уздцы и с опасностью опрокинуть
коляску стали заворачивать их
в другую
сторону. Молодой еврей на козлах выхватил у ямщика длинный кнут и стал неистово хлестать, задевая то одного, то другого мишуреса. Но на них это не производило ни малейшего впечатления.
У меня был дядька Иван Андреич. Он выучил меня стрелять, когда мне было еще 13 лет. Он достал маленькое ружьецо и давал мне из него стрелять, когда мы ходили гулять. И я убил раз галку и другой раз сороку. Но отец не знал, что я умею стрелять. Один раз, это было осенью,
в маменькины именины, и мы ожидали дядюшку к обеду, и я сидел на окне и смотрел
в ту
сторону, откуда ему надо было приехать, а отец ходил по комнате. Я увидел из-за рощи четверню серых и
коляску и закричал: «Едет! едет!..»
Тит Титыч. Не твое дело. Я мальчишкой из деревни привезен, на все четыре
стороны без копейки пущен; а вот нажил себе капитал и других устроил. Хороший человек нигде не пропадет, а дурного и не жаль. Слушай ты, Андрей, вели заложить пару вороных
в коляску, оденься хорошенько, возьми мать с собой да поезжай к учителю, проси, чтоб дочь отдал за тебя. Он человек хороший.
Он уже сидел
в коляске, сторонясь, чтобы дать место влезавшему с левой
стороны чиновнику, когда мимо подъезда, согнувшись, прошел какой-то человек.
Это вызвало со
стороны княгини Д* ряд мероприятий, из которых одно было очень решительное и имело успех: она сначала прислала сказать доктору, чтобы он не смел к ней возвращаться из заразного дома; а потом, когда увидала, что он и
в самом деле не возвращается, она прислала его звать, так как с нею случился припадок какой-то жестокой болезни, и наконец, через полтора месяца, когда пришла весна и природа, одевшаяся
в зелень, выманила француза
в лес, пострелять куропаток для завтрака тети, на него внезапно напали четыре человека
в масках, отняли у него ружье, завернули его
в ковер и отнесли на руках
в скрытую на лесной дороге
коляску и таким образом доставили его княгине…
Тысячи положений принимает
коляска, вы же
в это время хватаете себя то за голову, то за бока, кланяетесь во все
стороны и прикусываете себе язык, а ваши чемоданы и ящики бунтуют и громоздятся друг на друга и на вас самих.
Ему положительно не сиделось. Он простился с старушками и скорыми шажками пошел к выходу
в сторону храма Спасителя. По обеим
сторонам бульвара проносились
коляски. Одна
коляска заставила его поглядеть вслед… Показалась ему знакомой фигура мужчины. Цветное перо на шляпе дамы мелькнуло красной полосой.
Прощаясь с графом и Настасьей Федоровной, он не чувствовал ни тоски, ни сожаления, неизбежных при прощании, весело прыгнул
в коляску, но взглянув
в сторону, увидел свою бывшую кормилицу, устремившую на него полные горьких слез взоры.
Мало чувствительный к какой бы то ни было музыке, Аракчеев — искренно или нет — очень жаловал нарышкинскую роговую музыку и от времени до времени жители Петербургской
стороны, особенно Зеленой улицы, видали летом под вечер едущую мимо их окон довольно неуклюжую зеленую
коляску на изрядно высоком ходу;
коляска ехала не быстро, запряженная не четверкою цугом, как все ездили тогда, а четверкою
в ряд, по-видимому, тяжелых, дюжих артиллерийских коней.
По
сторонам главной улицы от ее сгиба до берега была выстроена старая гвардия, а с другой
стороны ввиде конвоя стояли полуэскадрон кавалергардов и эскадрон прусской конной гвардии, правым флангом к реке, а левым к полуразрушенной усадьбе, где должен был остановиться император Александр. Около 11 часов утра государь с королем прусским и цесаревичем отправились
в коляске по тильзитской дороге к реке. Генералы свиты
в полной парадной форме скакали верхом по
сторонам коляски.
В эту ночь ей не спалось, она задремала лишь под утро и сквозь сон слышала, как, звеня колокольчиками, подъехала к крыльцу
коляска, как уселся Гиршфельд, сопровождаемый громкими пожеланиями приятного препровождения времени со
стороны князя Александра Павловича.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел
в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по
сторонам.
Обдумывая вперед то, чтò он скажет ему, Растопчин гневно поворачивался
в коляске и сердито оглядывался по
сторонам.
— Но вы un philosophe, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой
стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что́ более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут
в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем
в моей
коляске.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих
сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню,
в то время как бегали девушки с подушками и узелками из дому
в кареты и
коляску, и бричку, и обратно.