Неточные совпадения
И опять по обеим
сторонам столбового пути пошли вновь писать версты, станционные смотрители, колодцы, обозы, серые деревни с самоварами, бабами и бойким бородатым хозяином, бегущим из постоялого двора с овсом
в руке, пешеход
в протертых лаптях, плетущийся за восемьсот верст, городишки, выстроенные живьем, с деревянными лавчонками, мучными бочками, лаптями, калачами и прочей мелюзгой, рябые шлагбаумы, чинимые мосты, поля неоглядные и по ту
сторону и по другую, помещичьи рыдваны, [Рыдван —
в старину: большая дорожная карета.] солдат верхом на лошади, везущий зеленый ящик с свинцовым горохом и подписью: такой-то артиллерийской батареи, зеленые, желтые и свежеразрытые черные полосы, мелькающие по степям, затянутая вдали песня, сосновые верхушки
в тумане, пропадающий далече колокольный
звон, вороны как мухи и горизонт без конца…
Бьет перепел, дергает
в траве дергун, урчат и чиликают перелетающие коноплянки, по невидимой воздушной лестнице сыплются трели жаворонков, и турлыканье журавлей, несущихся
в стороне вереницею, — точный
звон серебряных труб, — слышится
в пустоте звонко сотрясающейся пустыни воздушной.
«Конечно, эта смелая книга вызовет шум. Удар
в колокол среди ночи. Социалисты будут яростно возражать. И не одни социалисты. “Свист и
звон со всех
сторон”. На поверхности жизни вздуется еще десяток пузырей».
Не то так от качки, как будто с отчаяния, распахнет свои дверцы какой-нибудь шкап
в каюте, и вся его внутренность, то есть посуда, — с треском и
звоном полетит во все
стороны и разобьется вдребезги.
По улицам, прохладным и влажным еще с левой
стороны,
в тени, и высохшим посередине, не переставая гремели по мостовой тяжелые воза ломовых, дребезжали пролетки, и звенели конки. Со всех
сторон дрожал воздух от разнообразного
звона и гула колоколов, призывающих народ к присутствованию при таком же служении, какое совершалось теперь
в тюрьме. И разряженный народ расходился каждый по своему приходу.
Но впоследствии и
в таких случаях лицо его сохраняло выражение осмысленного внимания; он поворачивал голову
в ту
сторону, куда улетала муха, — изощренный слух улавливал
в воздухе тонкий
звон ее крыльев.
Когда показались первые домики, Нюрочка превратилась вся
в одно внимание. Экипаж покатился очень быстро по широкой улице прямо к церкви. За церковью открывалась большая площадь с двумя рядами деревянных лавчонок посредине. Одною
стороною площадь подходила к закопченной кирпичной стене фабрики, а с другой ее окружили каменные дома с зелеными крышами. К одному из таких домов экипаж и повернул, а потом с грохотом въехал на мощеный широкий двор. На
звон дорожного колокольчика выскочил Илюшка Рачитель.
— Ну, это не
в Беловодье, а на расейской
стороне. Такое озеро есть, а на берегу стоял святый град Китиш. И жители
в нем были все благочестивые, а когда началась никонианская пестрота — святой град и ушел
в воду. Слышен и
звон и церковная служба. А мы уйдем на Кавказ, сестрица. Там места нежилые и всякое приволье. Всякая гонимая вера там сошлась: и молоканы, и субботники, и хлысты… Тепло там круглый год, произрастание всякое, наших братьев и сестер найдется тоже достаточно… виноград…
В западной
стороне, на горе, среди истлевших крестов и провалившихся могил, стояла давно заброшенная униатская часовня. Это была родная дочь расстилавшегося
в долине собственно обывательского города. Некогда
в ней собирались, по
звону колокола, горожане
в чистых, хотя и не роскошных кунтушах, с палками
в руках вместо сабель, которыми гремела мелкая шляхта, тоже являвшаяся на зов звонкого униатского колокола из окрестных деревень и хуторов.
На головах коней качались цветные перья, на хребтах их пестрели звериные кожи или парчовые чепраки и чалдары, усаженные дорогими каменьями, и все шестеро звенели на ходу множеством серебряных бубенчиков или золотыми прорезными яблоками, подобранными
в согласный
звон и висевшими по обеим
сторонам налобников длинными гроздами.
Сердце его разрывалось от этого
звона, но он стал прислушиваться к нему с любовью, как будто
в нем звучало последнее прощание Елены, и когда мерные удары, сливаясь
в дальний гул, замерли наконец
в вечернем воздухе, ему показалось, что все родное оторвалось от его жизни и со всех
сторон охватило его холодное, безнадежное одиночество…
— Не могу, отец мой! Давно уже судьба зовет меня
в дальнюю
сторону. Давно слышу
звон татарского лука, а иной раз как задумаюсь, то будто стрела просвистит над ушами. На этот
звон, на этот свист меня тянет и манит!
Поле, дорога,
звон проволоки, зной и обрывки ленивых мыслей тянутся, как облака, друг за другом… Путаются, сливаются. Опять прошлое, потом туман, из которого выплывает кусок тракта, обсаженного березками. Полотно заросло травой, пыльная узкая лента как-то осторожно жмется то к одной
стороне, то к другой, — видно, что весной здесь езда самая горькая… И
в уме Семена Афанасьевича возникает вдруг четверостишие старого «земского поэта...
Пришелец еще несколько секунд смотрел
в это лицо… Несмотря на то, что Матвей был теперь переодет и гладко выбрит, что на нем был американский пиджак и шляпа, было все-таки что-то
в этой фигуре, пробуждавшее воспоминания о далекой родине. Молодому человеку вдруг вспомнилась равнина, покрытая глубоким мягким снегом,
звон колокольчика, высокий бор по
сторонам дороги и люди с такими же глазами, торопливо сворачивающие свои сани перед скачущей тройкой…
И так, почти до ужина, поблескивая зоркими, насмешливыми глазами, старый Кожемякин поучал сына рассказами о прошлых днях. Тёплая тень обнимала душу юноши, складные рассказы о сумрачном прошлом были интереснее настоящего и, тихонько, незаметно отводя
в сторону от событий дни, успокаивали душу музыкою мерной речи,
звоном ёмких слов.
Кожемякин, вздохнув, молча отвернулся
в сторону. С горы тянул вечерний ветер; ударили ко всенощной, строгий
звон поплыл за реку,
в синий лес, а там верхушки елей, вычеканенные
в небе, уже осветились красным огнём.
Он был положительно необъясним здесь,
в гавани, среди свиста пароходов и локомотивов,
звона цепей, криков рабочих,
в бешено-нервной сутолоке порта, охватывавшей человека со всех
сторон.
Акулина как бы успокоилась, и только судорожно стиснутые губы и смертная бледность лица свидетельствовали, что не все еще стихло
в груди ее; но потом, когда дружка невесты произнес: «Отцы, батюшки, мамки, мамушки и все добрые соседушки, благословите молодого нашего отрока
в путь-дорогу,
в чистое поле,
в зеленые луга, под восточную
сторону, под красное солнце, под светлый месяц, под часты звезды, к божьему храму, к колокольному
звону», и особенно после того, как присутствующие ответили: «Бог благословит!», все как бы разом окончательно
в ней замерло и захолонуло.
Челибей уходит.
Звон дворцовых колоколов. Входят боярыни,
в большом наряде, по две
в ряд. За ними царица Марья Григорьевна и царевна Ксения. Все кланяются им
в пояс. Они садятся по обе
стороны престола.
В гривы и
в хвосты лошадей были вплетены бубенчики, и на ветках темных сосен висели бубенчики — со всех
сторон доносился их однообразный, торопливый и веселый
звон…
Мальчика не пугала серая толпа, окружавшая его со всех
сторон в этой камере, — он привык к этим лицам, привык к
звону кандалов, и не одна жесткая рука каторжника или бродяги гладила его белокурые волосы. Но, очевидно,
в лице одиноко стоявшего перед отцом его человека,
в его воспаленных глазах, устремленных с каким-то тяжелым недоумением на отца и на ребенка, было что-то особенное, потому что мальчик вдруг присмирел, прижался к отцу головой и тихо сказал...
В тишине чётко стучал молоток по шляпкам гвоздей, на реке гулко ботали вальки [Длинные, плоские, слегка выгнутые, по одной
стороне ребристые бруски с рукояткой для катания белья на скалке, для выбивания его при стирке, обычно у берега,
в текучей воде — Ред.], где-то на плотине звенела светлым
звоном струя воды.
В тихие безветренные утра, ранней весной или осенью, со
стороны города приносился
звон церквей и мягкий гул езды, а
в остальное время было тихо — тише, чем
в самой деревне, где лают собаки, поют петухи и кричат дети.
А маленькие детские души то и дело мелькали
в воздухе, точно птички. Они летели большими стаями, и Макара это не удивляло. Дурная, грубая пища, грязь, огонь камельков и холодные сквозняки юрт выживали их из одного Чалгана чуть не сотнями. Поравнявшись с убийцей, они испуганной стаей кидались далеко
в сторону, и долго еще после того слышался
в воздухе быстрый, тревожный
звон их маленьких крыльев.
Только изредка слышались
в рядах
звон тяжелого орудия, звук столкнувшихся штыков, сдержанный говор и фырканье лошади. По запаху сочной и мокрой травы, которая ложилась под ногами лошади, легкому пару, подымавшемуся над землей, и с двух
сторон открытому горизонту можно было заключить, что мы идем по широкому роскошному лугу.
Совсем рассвело.
В сенях уставщицы раздался серебристый
звон небольшого колокольчика. Ударили девять раз, затем у часовни послышался резкий звук деревянного била. Мерные удары его разносились по обители. Вдалеке по
сторонам послышались такие же звуки бил и клепал из других обителей. Это был скитский благовест к часам.
На горах городской
стороны раздался
в это время
звон с пятидесяти колоколен — обедня значит, девять часов.
Кровь фонтаном брызнула из горла, но Настасья Федоровна, как серна, отскочила
в сторону, и ни одна капля ее не попала на нее. Выпущенная ею из рук бритва со
звоном упала на пол.
Я не помню, долго ли мы ехали. Под однообразный
звон я дремал, пригревшись
в уголке со всех
сторон закрытой кошмой [Войлок.] повозки.
Причинами такого водимого и быстрого нравственного падения князя Владимира Александровича Шестова была с одной
стороны его воспитание, отсутствие каких-либо нравственных правил, его положительная неподготовленность к трудовой жизни, отсутствие не только образования, но даже элементарных знаний, с другой же наступившее безденежье, вызвавшее вдруг страшное сознание своей положительной беспомощности, пробудившее дурные инстинкты его натуры
в мелочах, ставшие заметными для окружающих, так как известно, что крупные подлости, совершаемые под аккомпанемент золотого
звона, заглушаются этою дивной мелодией: они вовсе не замечаются, или же на них сквозь пальцы смотрит совеременное общество.
Он обежал флигелек со
стороны дома и хотел уже бежать
в ту часть его, которая еще стояла, когда над самою головой его послышался крик нескольких голосов и вслед затем треск и
звон чего-то тяжелого, упавшего подле него.