Неточные совпадения
Перед ним стояла не одна губернаторша: она держала под руку молоденькую шестнадцатилетнюю девушку, свеженькую блондинку с тоненькими и стройными чертами лица, с остреньким подбородком, с очаровательно круглившимся овалом лица, какое художник взял бы
в образец для Мадонны и какое только редким случаем попадается на Руси, где любит все оказаться
в широком размере, всё что ни есть: и горы и леса и
степи, и лица и губы и ноги; ту самую блондинку, которую он встретил на
дороге, ехавши от Ноздрева, когда, по глупости кучеров или лошадей, их экипажи так странно столкнулись, перепутавшись упряжью, и дядя Митяй с дядею Миняем взялись распутывать дело.
— Что ж делать, матушка: вишь, с
дороги сбились. Не ночевать же
в такое время
в степи.
— А где же настоящий народ, который стонет по полям, по
дорогам, по тюрьмам, по острогам, под телегой ночуя
в степи?
От слободы Качуги пошла
дорога степью; с Леной я распрощался. Снегу было так мало, что он не покрыл траву; лошади паслись и щипали ее, как весной. На последней станции все горы; но я ехал ночью и не видал Иркутска с Веселой горы. Хотел было доехать бодро, но
в дороге сон неодолим. Какое неловкое положение ни примите, как ни сядьте, задайте себе урок не заснуть, пугайте себя всякими опасностями — и все-таки заснете и проснетесь, когда экипаж остановится у следующей станции.
— За пароходом дело не встанет… По другим-то местам везде пароходы, а мы все гужом волокем. Отсюда во все стороны
дорога: под Семипалатинск,
в степь, на Обь к рыбным промыслам… Работы хватит.
Около полдён он уходит
в степь, а по утрам и вечерам постоянно колотится около
дорог.
В деревнях остаются только лошади отличные, почему-нибудь редкие и
дорогие, лошади езжалые, необходимые для домашнего употребления, жеребята, родившиеся весной того же года, и жеребые матки, которых берут, однако, на дворы не ранее, как во второй половине зимы: все остальные тюбенюют, то есть бродят по
степи и, разгребая снег копытами, кормятся ветошью ковыля и других трав.
Проезжавшие
дорогой хохлы с таранью видели, как слепцов подозвали к бричке, около которой, на разостланном ковре, сидели ночевавшие
в степи господа.
Да, весной
В Нерчинск придете, если вас
Дорога не убьет.
Навряд версты четыре
в час
Закованный идет;
Посередине дня — привал,
С закатом дня — ночлег,
А ураган
в степи застал —
Закапывайся
в снег!
Да-с, промедленьям нет числа,
Иной упал, ослаб…
И
в самом деле, из этого города даже
дороги дальше никуда нет, как будто здесь конец миру. Куда ни взглянете вы окрест — лес, луга да
степь;
степь, лес и луга; где-где вьется прихотливым извивом проселок, и бойко проскачет по нем телега, запряженная маленькою резвою лошадкой, и опять все затихнет, все потонет
в общем однообразии…
Это был второй случай молниеносной холеры. Третий я видел
в глухой
степи, среди артели косцов, возвращавшихся с полевых работ на родину. Мы ехали по жаре шагом. Впереди шли семеро косцов. Вдруг один из них упал, и все бросились вперед по
дороге бежать. Остался только один, который наклонился над упавшим, что-то делал около него, потом бросился догонять своих. Мы поскакали наперерез бежавшим и поймали последнего.
— Убивалась она очень, когда вы ушли! Весь зимовник прямо с ума сошел. Ездили по
степи, спрашивали у всех. Полковнику другой же день обо всем рассказали, — а он
в ответ: «Поглядите, не обокрал ли! Должно быть, из беглых!» Очень Женя убивалась! Вы ей портмонетик
дорогой подарили, так она его на шее носила. Чуть что —
в слезы, а потом женихи стали свататься, она всех отгоняла.
— Но я сказал себе: oh, me belle France! [О, моя прекрасная Франция! (фр.)] если только
степь не поглотит меня, то я сколочу маленький капиталец и заведу
в Париже контору бракоразводных и бракосводных дел. И тогда ничто и никогда уже не разъединит нас, о,
дорогая, о, несравненная отчизна моя!
Алексей Степаныч давно не бывал за Кинелем; зеленая, цветущая, душистая
степь приводила его
в восхищенье; то и дело стрепета поднимались с
дороги, и кроншнепы постоянно провожали экипаж, кружась над ним и залетая вперед, садясь по вехам и оглашая воздух своими звонкими трелями.
И горы соляных кристаллов
По тузлукам твоим найдут,
И руды
дорогих металлов
Из недр глубоких извлекут!
И тук земли не истощенный
Всосут чужие семена,
Чужие снимут племена
Их плод, сторицей возвращенный!
И вглубь лесов и
в даль
степейРазгонят
дорогих зверей!
Переволоцкая, большою
дорогою в 78 верстах от Оренбурга, а прямо
степью в 60. Выстроена
в верховье реки Самары.
Ночью сбился он с
дороги и нашел на огни, раскладенные
в степи ворующими киргизами.
По всей
степи, верст на восемь
дороги, они встретили живого только одну ногайскую кибитку, которая, будучи поставлена на арбу, медленно двигалась
в версте от них.
В степи, за рекой, по
дорогам, везде было пусто.
Помню одну поездку к Подкопаеву
в конце октября. Пятьдесят верст от станицы Великокняжеской, раз только переменив лошадей на Пишванском зимовнике и час пробыв на Михайловском, мы отмахали
в пять часов по «ременной», гладко укатанной
дороге. Даже пыли не было — всю ее ветрами выдуло и унесло куда-то.
Степь бурая, особенно юртовая, все выбито, вытоптано, даже от бурьяна остались только огрызки стебля. Иногда только зеленеют оазисы сладкого корня, травы, которую лошади не едят.
Тихо. Безлюдье полное. Только пташки — ржанки отпархивают
в сторону с
дороги. Стаи гусей тянут над самой землей. Стали ватажиться, готовиться к отлету.
Степь понемногу оживает. Замелькали скирды, калмык помчался куда-то на золотистой лошади.
Что-то необыкновенно широкое, размашистое и богатырское тянулось по
степи вместо
дороги; то была серая полоса, хорошо выезженная и покрытая пылью, как все
дороги, но шириною
в несколько десятков сажен.
Задумав расстаться с городской жизнью, я успел променять свои дрожки на плетеную бричку.
В южных
степях, где проселочные
дороги нарезаны воловыми фурами, парная плетеная бричка (нетычанка) самый легкий, вместительный и сравнительно покойный экипаж.
В сухое время
дорога разнообразилась переездом версты
в четыре через казенное чернолесье, вырывавшееся из Киевской губернии длинным отрогом
в херсонскую
степь.
Чтобы утомить лошадей, мы сбили их с
дороги целиком и по ровной
степи помчались
в снежном облаке, взметаемом напряженными копытами.
Минуты, часы безмолвною чередой пробегали над моею головой, и я спохватился, как незаметно подкрался тот роковой час, когда тоска так властно овладевает сердцем, когда «чужая сторона» враждебно веет на него всем своим мраком и холодом, когда перед встревоженным воображением грозно встают неизмеримою, неодолимою далью все эти горы, леса, бесконечные
степи, которые залегли между тобой и всем
дорогим, далеким, потерянным, что так неотступно манит к себе и что
в этот час как будто совсем исчезает из виду, рея
в сумрачной дали слабым угасающим огоньком умирающей надежды…
По хорошей и по дурной
дороге,
в жару и слякоть, гольцами и тайгой, и ровною Барабинскою
степью бродяга все идет к своей неопределенной далекой цели…
Ритор отошел
в сторону и старался ползком нащупать
дорогу, но руки его попадали только
в лисьи норы. Везде была одна
степь, по которой, казалось, никто не ездил. Путешественники еще сделали усилие пройти несколько вперед, но везде была та же дичь. Философ попробовал перекликнуться, но голос его совершенно заглох по сторонам и не встретил никакого ответа. Несколько спустя только послышалось слабое стенание, похожее на волчий вой.
Степь,
степь… Лошади бегут, солнце все выше, и кажется, что тогда,
в детстве,
степь не бывала
в июне такой богатой, такой пышной; травы
в цвету — зеленые, желтые, лиловые, белые, и от них, и от нагретой земли идет аромат; и какие-то странные синие птицы по
дороге… Вера давно уже отвыкла молиться, но теперь шепчет, превозмогая дремоту...
Дед, приподняв на локте голову, смотрел на противоположный берег, залитый солнцем и бедно окаймлённый редкими кустами ивняка; из кустов высовывался чёрный борт парома. Там было скучно и пусто. Серая полоса
дороги уходила от реки
в глубь
степи; она была как-то беспощадно пряма, суха и наводила уныние.
В степи нет грибов, кроме шампиньонов и луговиков, но и те родятся только на земле унавоженной, на выгонах, толоках и
дорогах, всегда около жилищ человеческих или скотских.
— Артель лишку не берет, — сказал дядя Онуфрий, отстраняя руку Патапа Максимыча. — Что следовало — взято, лишнего не надо… Счастливо оставаться, ваше степенство!.. Путь вам чистый,
дорога скатертью!.. Да вот еще что я скажу тебе, господин купец; послушай ты меня, старика: пока лесами едешь, не говори ты черного слова.
В степи как хочешь, а
в лесу не поминай его… До беды недалече… Даром, что зима теперь, даром, что темная сила спит теперь под землей… На это не надейся!.. Хитер ведь он!..
Только кончилась
степь, пошла
дорога промеж двух гор
в ущелье, Жилин и говорит...
— Что, Михайло Михайлыч, призадумались? Небось, приятно поглядеть на дела рук своих?
В прошлом году на этом самом месте была голая
степь, человечьим духом не пахло, а теперь поглядите: жизнь, цивилизация! И как всё это хорошо, ей-богу! Мы с вами железную
дорогу строим, а после нас, этак лет через сто или двести, добрые люди настроят здесь фабрик, школ, больниц и — закипит машина! А?
В степи шел сенокос, трещали косилки, по
дорогам скрипели мажары с сеном. От канонады на фронте по всему Крыму лили
в апреле дожди, урожай пришел небывалый.
В комнатах армянина не было ни ветра, ни пыли, но было так же неприятно, душно и скучно, как
в степи и по
дороге.
Косарь шел, хромая, и тяжело опирался на палку. Солнце било
в лицо, во рту пересохло, на зубах скрипела пыль;
в груди злобно запеклось что-то тяжелое и горячее. Шел час, другой, третий…
Дороге не было конца,
в стороны тянулась та же серая, безлюдная
степь. А на горизонте слабо зеленели густые леса, блестела вода; дунет ветер — призрачные леса колеблются и тают
в воздухе, вода исчезает.
И опять полился поток суровых обличений. И вдруг я опять почувствовал, как кругом жарко, душно и тоскливо… Солнце жгло без пощады и отдыха; нечем было дышать, воздух был горячий и влажный, как
в бане; ласточки низко носились над
степью, задевая крыльями желтую траву. Никитин уже исчез из виду. Вдали, на
дороге, длинною полосою золотилась пыль,
в пыли двигался обоз с углем. Волы ступали, устало помахивая светло-серыми головами, хохлы-погонщики, понурившись, шли рядом. Все изнемогало от жары…
Сколько знаю, он проводил свои гимназические каникулы за этот период времени
в следующих трех местах: у вышеупомянутого Ивана Парфентьевича, вместе с которым разъезжал по
степи по разным делам, вроде продажи Варламову шерсти («
Степь»), у его племянника Пети Кравцова и у своего приятеля по гимназии
В. И. Зембулатова — впоследствии врача Московско-Курской железной
дороги.
Из-за туч выглянул месяц.
Степь тонула
в сумраке, только ковыль за
дорогою белел одинокими махрами и тихо, как живой, шевелился. На горизонте дрожало зарево от доменных печей завода, с рудника доносился мерный стук подъемной машины.
— А я боюсь вот чего, — продолжала на ту же тему Генриетта де Баррас, — чтобы моя милая Лили не испугалась бы настолько этих рогов, выросших у ее барона, что от испуга не уехала бы еще дальше от нас,
в русские
степи, кстати и кавалер ее знает туда
дорогу.
Грозный Иоанн IV несколько раз высылал воинскую дружину на берега Волги и Дона, чтобы истребить этих хищников.
В 1577 году стольник Мурашкин, предводительствуя сильным отрядом, многих из них взял
в полон и казнил. Но другие не смирились, уходили на время
в степи, снова являлись и злодействовали на всех
дорогах, на всех перевозах.