Неточные совпадения
Минуту спустя вошла хозяйка,
женщина пожилых лет,
в каком-то
спальном чепце, надетом наскоро, с фланелью на шее, одна из тех матушек, небольших помещиц, которые плачутся на неурожаи, убытки и держат голову несколько набок, а между тем набирают понемногу деньжонок
в пестрядевые мешочки, размещенные по ящикам комодов.
— Беспутнейший человек этот Пуаре, — продолжал Иноков, потирая лоб, глаза и говоря уже так тихо, что сквозь его слова было слышно ворчливые голоса на дворе. — Я даю ему уроки немецкого языка. Играем
в шахматы. Он холостой и — распутник.
В спальне у него — неугасимая лампада пред статуэткой богоматери, но на стенах развешаны
в рамках голые
женщины французской фабрикации. Как бескрылые ангелы. И — десятки парижских тетрадей «Ню». Циник, сластолюбец…
Давно уже и незаметно для себя он сделал из опыта своего, из прочитанных им романов умозаключение, не лестное для
женщин: везде, кроме
спальни, они мешают жить, да и
в спальне приятны ненадолго.
— Добрые вести не лежат на месте! — весело проговорила высокая, полная
женщина, показываясь
в дверях
спальни; за ее плечом виднелось розовое бойкое лицо Верочки, украшенное на лбу смешным хохолком.
Тем не менее, как
женщина изобретательная, она нашлась и тут. Вспомнила, что от старших детей остались книжки, тетрадки, а
в том числе и прописи, и немедленно перебрала весь учебный хлам. Отыскав прописи, она сама разлиновала тетрадку и, усадив меня за стол
в смежной комнате с своей
спальней, указала, насколько могла, как следует держать
в руках перо.
А на Малой Ямской, которую посещают солдаты, мелкие воришки, ремесленники и вообще народ серый и где берут за время пятьдесят копеек и меньше, совсем уж грязно и скудно: пол
в зале кривой, облупленный и занозистый, окна завешены красными кумачовыми кусками;
спальни, точно стойла, разделены тонкими перегородками, не достающими до потолка, а на кроватях, сверх сбитых сенников, валяются скомканные кое-как, рваные, темные от времени, пятнистые простыни и дырявые байковые одеяла; воздух кислый и чадный, с примесью алкогольных паров и запаха человеческих извержений;
женщины, одетые
в цветное ситцевое тряпье или
в матросские костюмы, по большей части хриплы или гнусавы, с полупровалившимися носами, с лицами, хранящими следы вчерашних побоев и царапин и наивно раскрашенными при помощи послюненной красной коробочки от папирос.
Дом двухэтажный, зеленый с белым, выстроен
в ложнорусском, ёрническом, ропетовском стиле, с коньками, резными наличниками, петухами и деревянными полотенцами, окаймленными деревянными же кружевами; ковер с белой дорожкой на лестнице;
в передней чучело медведя, держащее
в протянутых лапах деревянное блюдо для визитных карточек;
в танцевальном зале паркет, на окнах малиновые шелковые тяжелые занавеси и тюль, вдоль стен белые с золотом стулья и зеркала
в золоченых рамах; есть два кабинета с коврами, диванами и мягкими атласными пуфами;
в спальнях голубые и розовые фонари, канаусовые одеяла и чистые подушки; обитательницы одеты
в открытые бальные платья, опушенные мехом, или
в дорогие маскарадные костюмы гусаров, пажей, рыбачек, гимназисток, и большинство из них — остзейские немки, — крупные, белотелые, грудастые красивые
женщины.
Ей предстояло новое горе: мать брала с собой Парашу, а сестрицу мою Прасковья Ивановна переводила жить к себе
в спальню и поручила за нею ходить своей любимой горничной Акулине Борисовне,
женщине очень скромной и заботливой.
Так и сделали. Она ушла
в родильный дом; он исподволь подыскивал квартиру. Две комнаты; одна будет служить общею
спальней,
в другой — его кабинет, приемная и столовая. И прислугу он нанял, пожилую
женщину, не ветрогонку и добрую; сумеет и суп сварить, и кусок говядины изжарить, и за малюткой углядит, покуда матери дома не будет.
— Потом вот что, — продолжала она, хлопнув перед тем стакана два шампанского и, видимо, желая воскресить те поэтические ужины, которые она когда-то имела с мужем, — вот что-с!.. Меня очень мучит мысль… что я живу
в совершенно пустом доме одна… Меня, понимаете, как
женщину, могут напугать даже привидения… наконец, воры, пожалуй, заберутся… Не желаете ли вы перейти из вашего флигеля
в этот дом, именно
в кабинет мужа, а из комнаты, которая рядом с кабинетом, вы сделаете себе
спальню.
Так думала, так чувствовала бедная
женщина, ходя из угла
в угол по своей
спальне, куда ушла она после обеда и где дожидалась мужа, которого на дороге задержала мать, позвав к себе
в комнату.
На клоке марли на столе лежал шприц и несколько ампул с желтым маслом. Плач конторщика донесся из-за двери, дверь прикрыли, фигура
женщины в белом выросла у меня за плечами.
В спальне был полумрак, лампу сбоку завесили зеленым клоком.
В зеленоватой тени лежало на подушке лицо бумажного цвета. Светлые волосы прядями обвисли и разметались. Нос заострился, и ноздри были забиты розоватой от крови ватой.
Женщина раздела меня до белья и положила на широкую кровать, и я
в ту же минуту заснул. Проснувшись при полном свете дня, я узнал, что комната моего отдыха была
спальня Ал. Н. Зыбиной.
Марфа Андревна подумала и, не доходя до своей
спальни, вдруг повернула с прямого пути и стала тихо выбираться по скрипучим ступеням деревянной лестницы
в верхнюю девичью. Тихо, задыхаясь и дрожа, как осторожный любовник, отыскала она среди спящих здесь
женщин сынову фаворитку, закрыла ладонью ей рот, тихо шепнула: «Иди со мной!» и увела ее к себе за рукав сорочки.
Когда Ольга Михайловна
в другой раз очнулась от боли, то уж не рыдала и не металась, а только стонала. От стонов она не могла удержаться даже
в те промежутки, когда не было боли. Свечи еще горели, но уже сквозь шторы пробивался утренний свет. Было, вероятно, около пяти часов утра.
В спальне за круглым столиком сидела какая-то незнакомая
женщина в белом фартуке и с очень скромною физиономией. По выражению ее фигуры видно было, что она давно уже сидит. Ольга Михайловна догадалась, что это акушерка.
Он ввел меня
в спальню. На широкой двуспальной кровати, согнувшись, головою к стене, неподвижно лежала молодая
женщина. Я взялся за пульс, — рука была холодна и тяжела, пульса не было; я положил молодую
женщину на спину, посмотрел глаз, выслушал сердце… Она была мертва. Я медленно выпрямился.
Там наши туристы были встречены целой семьей темнокожих хозяев: мужчинами,
женщинами и детьми, и приняты самым радушным образом. Тотчас же на столе появились бананы и апельсины.
В большой комнате, пол которой был устлан циновками, было тесно, но относительно чисто; стены были выбелены, кое-какая мебель имела приличный вид.
В боковые комнаты, вероятно,
спальные, ни доктор, ни Володя не заглядывали.
Кто-то из
женщин тихонько отворил дверь
в Дунину
спальню.
Ягич
в третий раз вошел
в спальню, нагнулся к жене, перекрестил ее, дал ей поцеловать свою руку (
женщины, которые его любили, целовали ему руку, и он привык к этому) и сказал, что вернется к обеду. И вышел.
В то время, когда уже довольно позднее, но сумрачное петербургское утро пробилось сквозь опущенные гардины
спальни молодой
женщины и осветило ее лежащею на кровати с открытыми опухшими от слез, отяжелевшими от бессонной ночи глазами, граф Владимир Петрович только что уснул у себя
в кабинете тем тяжелым сном кутившего всю ночь человека, которым сама природа отмщает человеку за насилие над собою дозволенными излишествами.
— Ее сиятельство просит вас обеих к себе
в спальню… — вернула горничная уже было выходящих из приемной
женщин.
Уже и отец ее полюбил своего доброго, умного соседа, который умел так хорошо рассказывать о морских сражениях под начальством Чесменского и Ушакова, о Греции, родине предков Горлицыной, где природа так хороша,
женщины так похожи на портрет, висевший
в спальне Кати.
Обратись к обвиняемому со своими требованиями господин комиссар вежливо, предъяви он ему сразу приказ прокурора, без которого никто не может быть арестован, а главное, не позволь он себе врываться
в его
спальню и оскорблять ни
в чем не повинную и вполне уважаемую
женщину, то, конечно, ничего бы не случилось.
Николай Герасимович подробно передал ему весь инциндент с полицией во время его ареста, рассказал о бесцеремонности полицейского комиссара, ворвавшегося
в спальню и позволившего себе назвать «кокоткой»
женщину, вполне уважаемую и не давшую ему ни малейшего повода к ее оскорблению.
Сначала я просил вошедшего комиссара очень вежливо выйти из комнаты, так как я был еще не одет, а моя сожительница лежала
в постели, а когда он отказался это исполнить и назвал
женщину, которую я уважаю, кокоткой, то я не выдержал и действительно вытолкнул его и его спутника из моей
спальни.
Войдя к себе
в кабинет, Николай Герасимович разделся, накинул на себя халат и пошел
в будуар Лили, чтобы там лечь на кушетку, не желая входить
в спальню, чтобы не разбудить молодой
женщины.
В спальне, сидя уже одетым перед туалетным зеркалом, Александр Ильич медленно расчесывал бороду, разделяя ее на две большие пряди. Даже и при таких занятиях он не мог не думать… Фатовства
в нем не было. Он видел
в зеркале красивое лицо мужчины с тонким профилем, еще молодое, способное произвести впечатление не на одну
женщину…
На пороге
спальни, одетая вся
в черном, стояла высокая, полная, красивая
женщина, с небрежно свитой, черной как смоль косой и с блестящими, искрящимися
в полусвете комнаты глазами.
Эти
женщины спали вдвоем
в комнате № 6, каждая на своей койке, и так обе и найдены мертвыми на своих же койках, без малейших знаков насилия,
в спальных чепцах и одетые байковыми одеялами.
Когда эта
женщина пришла, чтобы взять Валю, Григория Аристарховича не было дома; он находился у Талонского и лежал
в его
спальне, и только его розовая лысина выделялась из белого моря подушек.