Неточные совпадения
Смердяков бросился за водой.
Старика наконец раздели, снесли
в спальню и уложили
в постель. Голову обвязали ему мокрым полотенцем. Ослабев от коньяку, от сильных ощущений и от побоев, он мигом, только что коснулся подушки, завел глаза и забылся. Иван Федорович и Алеша вернулись
в залу. Смердяков выносил черепки разбитой вазы, а Григорий стоял у стола, мрачно потупившись.
«Так и есть, у
старика в спальне освещено, она там!» — и он спрыгнул с забора
в сад.
Алеша пошел
в спальню к отцу и просидел у его изголовья за ширмами около часа.
Старик вдруг открыл глаза и долго молча смотрел на Алешу, видимо припоминая и соображая. Вдруг необыкновенное волнение изобразилось
в его лице.
Старика отнесли
в спальню. Он силился с ним разговаривать, но мысли мешались
в его голове, и слова не имели никакой связи. Он замолчал и впал
в усыпление. Владимир поражен был его состоянием. Он расположился
в его
спальне и просил оставить его наедине с отцом. Домашние повиновались, и тогда все обратились к Грише и повели
в людскую, где и угостили его по-деревенскому, со всевозможным радушием, измучив его вопросами и приветствиями.
Одним утром Матвей взошел ко мне
в спальню с вестью, что
старик Р. «приказал долго жить». Мной овладело какое-то странное чувство при этой вести, я повернулся на другой бок и не торопился одеваться, мне не хотелось видеть мертвеца. Взошел Витберг, совсем готовый. «Как? — говорил он, — вы еще
в постеле! разве вы не слыхали, что случилось? чай, бедная Р. одна, пойдемте проведать, одевайтесь скорее». Я оделся — мы пошли.
После Сенатора отец мой отправлялся
в свою
спальную, всякий раз осведомлялся о том, заперты ли ворота, получал утвердительный ответ, изъявлял некоторое сомнение и ничего не делал, чтобы удостовериться. Тут начиналась длинная история умываний, примочек, лекарств; камердинер приготовлял на столике возле постели целый арсенал разных вещей: склянок, ночников, коробочек.
Старик обыкновенно читал с час времени Бурьенна, «Memorial de S-te Helene» и вообще разные «Записки», засим наступала ночь.
…Я ждал ее больше получаса… Все было тихо
в доме, я мог слышать оханье и кашель
старика, его медленный говор, передвиганье какого-то стола… Хмельной слуга приготовлял, посвистывая, на залавке
в передней свою постель, выругался и через минуту захрапел… Тяжелая ступня горничной, выходившей из
спальной, была последним звуком… Потом тишина, стон больного и опять тишина… вдруг шелест, скрыпнул пол, легкие шаги — и белая блуза мелькнула
в дверях…
Дядя Григорий Павлыч был более счастлив: он приставил к дедушке камердинера Пахома, который имел доступ
в спальню и, следовательно, мог отчасти наблюсти, куда
старик прячет деньги.
Матушка, дождавшись, покуда
старика кладут спать, и простившись с Настасьей, спешит
в свою
спальню. Там она наскоро раздевается и совсем разбитая бросается
в постель.
В сонной голове ее мелькает «миллион»; губы бессознательно лепечут: «Помяни, Господи, царя Давида и всю кротость его…»
Тем не менее матушка откладывает на тарелку несколько персиков и абрикосов и уносит их
в дедушкину
спальню, на случай, если б
старик пожелал на ночь покушать.
Однообразно и бесконечно тянется этот разговор, все кружась около одной и той же темы. Перерыв ему полагает лишь какое-нибудь внешнее событие: либо ключница покажется
в дверях и вызовет матушку для распоряжений, либо Настасье почудится, что дедушка зевнул, и она потихоньку выплывет из комнаты, чтоб прислушаться у дверей
стариковой спальни.
Старики пошли коридором на женскую половину и просидели там до полночи.
В двенадцать часов поужинали, повторив полный обед, и разошлись спать по своим комнатам. Во всем доме разом погасли все огни, и все заснули мертвым сном, кроме одной Ольги Сергеевны, которая долго молилась
в своей
спальне, потом внимательно осмотрела
в ней все закоулочки и, отзыбнув дверь
в комнату приехавших девиц, тихонько проговорила...
Как я уже сказал выше, мне пришлось поместиться
в одном
спальном отделении с бесшабашными советниками. Натурально, мы некоторое время дичились друг друга.
Старики вполголоса переговаривались между собой и, тихо воркуя, сквернословили. Оба были недовольны, оба ссылались на графа Михаила Николаевича и на графа Алексея Андреича, оба сетовали не то на произвол власти, не то на умаление ее — не поймешь, на что именно. Но что меня всего больше огорчило — оба искали спасения…
в конституции!!
В минуту, когда начинается этот рассказ, это был уже дряхлый
старик, который почти не оставлял постели, а ежели изредка и выходил из
спальной, то единственно для того, чтоб просунуть голову
в полурастворенную дверь жениной комнаты, крикнуть: «Черт!» — и опять скрыться.
Через полчаса «молодой человек» вышел из
спальной с красными от слез глазами: он чувствовал, что лишался друга и советника. Что же касается
старика, то мы нашли его
в такой степени спокойным, что он мог без помех продолжать свои наставления об анархии.
Она выпросила у отца приказание, чтоб Калмык не входил
в его
спальню, покуда она сидит там; но это приказание было вскоре нарушено: под разными предлогами Николай беспрестанно входил
в комнату к
старику, да и сам больной беспрестанно его спрашивал.
— Велика беда… — говорила модница
в утешение Фене. — Ведь ты не связана! Силком тебя никто не выдает… Братец тогда навеселе были, ну и ты тоже завела его к себе
в спальню с разговорами, а братец хоть и
старик, а еще за молодого ответит. Вон
в нем как кровь-то заходила… Молодому-то еще далеко до него!.. Эти мужчины пребедовые, им только чуточку позволь… Они всегда нашей женской слабостью пользуются. Ну, о чем же ты кручинишься-то? Было да сплыло, и весь сказ…
На другой день, часу во втором, отправился я к Злотницким.
Старика не было дома, и жена его не сидела на своем обычном месте: у ней, после блинов, разболелась голова, и она пошла полежать к себе
в спальню. Варвара стояла, прислонившись плечом к окну, и глядела на улицу; Софья ходила взад и вперед по комнате, скрестив на груди руки; Попка кричал.
Это был кабинет
старика; влево за драпированными дверями виднелась его
спальня, а правее — продолговатая комната или широкий коридор, совсем без мебели, и
в конце-то этой комнаты запертая дверь, у которой теперь толпились все четыре лакея, суетясь, споря, не соглашаясь и
в то же время штурмуя эту дверь и кочергой, и щеткой, между тем как четвертый, позже всех прибывший с ясеневою вешалкой, действовал ею, как стенобойною машиной.
Дом состоял из двух половин;
в одной была «зала» и рядом с ней
спальня старика Жмухина — комнаты душные, с низкими потолками и со множеством мух и ос, а
в другой была кухня,
в которой стряпали, стирали, кормили работников; здесь же под скамьями сидели на яйцах гусыни и индейки, и здесь же находились постели Любови Осиповны и ее обоих сыновей.
Они вошли через переднюю
в большую комнату, служившую, по-видимому,
старику кабинетом, гостиной и
спальней.
Квартира Зарудина,
в которой он жил вместе с сыном, находилась на втором этаже и состояла из шести комнат, не считая прихожей; три из них, залу, кабинет и
спальню, занимал
старик, а остальные три сын, у которого была своя гостиная, кабинет и
спальня.
В то самое время, когда между
стариками Хомутовыми шла выше описанная беседа, другие сцены, отчасти, впрочем, имеющие связь с разговором
в кабинете, происходили
в спальне Талечки.
В тот вечер, когда
в кабинете
старика Хомутова последний беседовал со своею женою, а
в спальне Талечки Катя Бахметьева с рыданиями открывала подруге свое наболевшее сердце, оба хозяина квартиры на Гагаринской набережной, отец и сын Зарудины, были дома.
Бежецкий все продолжал ходить из угла
в угол. Он даже не заметил, как
в кабинет вошел его лакей Аким, угрюмый
старик с красным носом, красноречиво говорившим о неустанном поклонении его владельца богу Бахусу, и остановился у притолоки двери, противоположной той, которая вела
в спальню.
— Лебедь! лебедь! — шептал ошалевший
старик, царапаясь
в окно невесткиной вдовьей
спальни, как блудливый кот
в закрытую скрыницу.
На больших стенных часах было половина первого. Платонида Андреевна потихоньку подошла к двери свекровой
спальни и прилегла ухом к створу.
В опочивальне
старика было тихохонько.
Платонида Андревна с Авениром взяли
старика под руки и отвели его
в спальню.
Проснувшись утром 1-го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из
спальни, чтобы не разбудить к утру только что заснувшую графиню, и
в своем лиловом, шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы увязанные стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком-денщиком и с молодым, бледным офицером с подвязанною рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтоб они удалились.
На больших стенных часах было половина первого. Платонида Андревна потихоньку подошла к двери свекровой
спальни и прилегла ухом к створу.
В опочивальне
старика было тихохонько.