Неточные совпадения
Иной городничий, конечно, радел бы о
своих выгодах; но, верите ли, что, даже когда ложишься спать, все думаешь: «Господи боже ты мой, как бы так устроить, чтобы начальство увидело мою ревность и было довольно?..» Наградит ли оно или нет — конечно,
в его
воле; по крайней мере, я буду спокоен
в сердце.
Софья. Я сказала, что судьба моя зависит от
воли дядюшкиной, что он сам сюда приехать обещал
в письме
своем, которого (к Правдину) не позволил вам дочитать господин Скотинин.
Г-жа Простакова. Не умирал! А разве ему и умереть нельзя? Нет, сударыня, это твои вымыслы, чтоб дядюшкою
своим нас застращать, чтоб мы дали тебе
волю. Дядюшка-де человек умный; он, увидя меня
в чужих руках, найдет способ меня выручить. Вот чему ты рада, сударыня; однако, пожалуй, не очень веселись: дядюшка твой, конечно, не воскресал.
Он, столь мужественный человек,
в отношении ее не только никогда не противоречил, но не имел
своей воли и был, казалось, только занят тем, как предупредить ее желания.
«Да вот и эта дама и другие тоже очень взволнованы; это очень натурально», сказал себе Алексей Александрович. Он хотел не смотреть на нее, но взгляд его невольно притягивался к ней. Он опять вглядывался
в это лицо, стараясь не читать того, что так ясно было на нем написано, и против
воли своей с ужасом читал на нем то, чего он не хотел знать.
—
В том-то и штука, батюшка, что могут быть случаи, когда правительство не исполняет
воли граждан, и тогда общество заявляет
свою волю, — сказал Катавасов.
«Я должен объявить
свое решение, что, обдумав то тяжелое положение,
в которое она поставила семью, все другие выходы будут хуже для обеих сторон, чем внешнее statu quo, [прежнее положение] и что таковое я согласен соблюдать, но под строгим условием исполнения с ее стороны моей
воли, то есть прекращения отношений с любовником».
Правда, что легкость и ошибочность этого представления о
своей вере смутно чувствовалась Алексею Александровичу, и он знал, что когда он, вовсе не думая о том, что его прощение есть действие высшей силы, отдался этому непосредственному чувству, он испытал больше счастья, чем когда он, как теперь, каждую минуту думал, что
в его душе живет Христос и что, подписывая бумаги, он исполняет Его
волю; но для Алексея Александровича было необходимо так думать, ему было так необходимо
в его унижении иметь ту, хотя бы и выдуманную, высоту, с которой он, презираемый всеми, мог бы презирать других, что он держался, как за спасение, за
свое мнимое спасение.
Лошадей запускали
в пшеницу, потому что ни один работник не хотел быть ночным сторожем, и, несмотря на приказание этого не делать, работники чередовались стеречь ночное, и Ванька, проработав весь день, заснул и каялся
в своем грехе, говоря: «
воля ваша».
Никогда еще невозможность
в глазах света его положения и ненависть к нему его жены и вообще могущество той грубой таинственной силы, которая,
в разрез с его душевным настроением, руководила его жизнью и требовала исполнения
своей воли и изменения его отношений к жене, не представлялись ему с такою очевидностью, как нынче.
Он пенял, что что-то случилось и что свидание это не будет радостное.
В присутствии ее он не имел
своей воли: не зная причины ее тревоги, он чувствовал уже, что та же тревога невольно сообщалась и ему.
— Да моя теория та: война, с одной стороны, есть такое животное, жестокое и ужасное дело, что ни один человек, не говорю уже христианин, не может лично взять на
свою ответственность начало войны, а может только правительство, которое призвано к этому и приводится к войне неизбежно. С другой стороны, и по науке и по здравому смыслу,
в государственных делах,
в особенности
в деле воины, граждане отрекаются от
своей личной
воли.
Он, желая выказать
свою независимость и подвинуться, отказался от предложенного ему положения, надеясь, что отказ этот придаст ему большую цену; но оказалось, что он был слишком смел, и его оставили; и, волей-неволей сделав себе положение человека независимого, он носил его, весьма тонко и умно держа себя, так, как будто он ни на кого не сердился, не считал себя никем обиженным и желает только того, чтоб его оставили
в покое, потому что ему весело.
Из буфета ли он вырвался или из небольшой зеленой гостиной, где производилась игра посильнее, чем
в обыкновенный вист,
своей ли
волею или вытолкали его, только он явился веселый, радостный, ухвативши под руку прокурора, которого, вероятно, уже таскал несколько времени, потому что бедный прокурор поворачивал на все стороны
свои густые брови, как бы придумывая средство выбраться из этого дружеского подручного путешествия.
Обнаруживала ли ими болеющая душа скорбную тайну
своей болезни, что не успел образоваться и окрепнуть начинавший
в нем строиться высокий внутренний человек; что, не испытанный измлада
в борьбе с неудачами, не достигнул он до высокого состоянья возвышаться и крепнуть от преград и препятствий; что, растопившись, подобно разогретому металлу, богатый запас великих ощущений не принял последней закалки, и теперь, без упругости, бессильна его
воля; что слишком для него рано умер необыкновенный наставник и нет теперь никого во всем свете, кто бы был
в силах воздвигнуть и поднять шатаемые вечными колебаньями силы и лишенную упругости немощную
волю, — кто бы крикнул живым, пробуждающим голосом, — крикнул душе пробуждающее слово: вперед! — которого жаждет повсюду, на всех ступенях стоящий, всех сословий, званий и промыслов, русский человек?
«Как недогадлива ты, няня!» —
«Сердечный друг, уж я стара,
Стара; тупеет разум, Таня;
А то, бывало, я востра,
Бывало, слово барской
воли…» —
«Ах, няня, няня! до того ли?
Что нужды мне
в твоем уме?
Ты видишь, дело о письме
К Онегину». — «Ну, дело, дело.
Не гневайся, душа моя,
Ты знаешь, непонятна я…
Да что ж ты снова побледнела?» —
«Так, няня, право, ничего.
Пошли же внука
своего...
Так думал молодой повеса,
Летя
в пыли на почтовых,
Всевышней
волею Зевеса
Наследник всех
своих родных. —
Друзья Людмилы и Руслана!
С героем моего романа
Без предисловий, сей же час
Позвольте познакомить вас:
Онегин, добрый мой приятель,
Родился на брегах Невы,
Где, может быть, родились вы
Или блистали, мой читатель;
Там некогда гулял и я:
Но вреден север для меня.
Брат ее, еще давно отпущенный на
волю, проживал
в какой-то дальней губернии и вел жизнь самую распутную; поэтому при жизни
своей она не имела с ним никаких сношений.
Чем больше горячился папа, тем быстрее двигались пальцы, и наоборот, когда папа замолкал, и пальцы останавливались; но когда Яков сам начинал говорить, пальцы приходили
в сильнейшее беспокойство и отчаянно прыгали
в разные стороны. По их движениям, мне кажется, можно бы было угадывать тайные мысли Якова; лицо же его всегда было спокойно — выражало сознание
своего достоинства и вместе с тем подвластности, то есть: я прав, а впрочем,
воля ваша!
Разница та, что вместо насильной
воли, соединившей их
в школе, они сами собою кинули отцов и матерей и бежали из родительских домов; что здесь были те, у которых уже моталась около шеи веревка и которые вместо бледной смерти увидели жизнь — и жизнь во всем разгуле; что здесь были те, которые, по благородному обычаю, не могли удержать
в кармане
своем копейки; что здесь были те, которые дотоле червонец считали богатством, у которых, по милости арендаторов-жидов, карманы можно было выворотить без всякого опасения что-нибудь выронить.
Но власть короля и умных мнений была ничто перед беспорядком и дерзкой
волею государственных магнатов, которые
своею необдуманностью, непостижимым отсутствием всякой дальновидности, детским самолюбием и ничтожною гордостью превратили сейм
в сатиру на правление.
Долго еще оставшиеся товарищи махали им издали руками, хотя не было ничего видно. А когда сошли и воротились по
своим местам, когда увидели при высветивших ясно звездах, что половины телег уже не было на месте, что многих, многих нет, невесело стало у всякого на сердце, и все задумались против
воли, утупивши
в землю гульливые
свои головы.
Было между ними немало и охочекомонных, которые сами поднялись,
своею волею, без всякого призыва, как только услышали,
в чем дело.
Это было то место Днепра, где он, дотоле спертый порогами, брал наконец
свое и шумел, как море, разлившись по
воле; где брошенные
в средину его острова вытесняли его еще далее из берегов и волны его стлались широко по земле, не встречая ни утесов, ни возвышений.
Дуня верила слепо, что он выполнит все
свои намерения, да и не могла не верить:
в этом человеке виднелась железная
воля.
По убеждению его выходило, что это затмение рассудка и упадок
воли охватывают человека подобно болезни, развиваются постепенно и доходят до высшего
своего момента незадолго до совершения преступления; продолжаются
в том же виде
в самый момент преступления и еще несколько времени после него, судя по индивидууму; затем проходят, так же как проходит всякая болезнь.
Прибавим только, что фактические, чисто материальные затруднения дела вообще играли
в уме его самую второстепенную роль. «Стоит только сохранить над ними всю
волю и весь рассудок, и они,
в свое время, все будут побеждены, когда придется познакомиться до малейшей тонкости со всеми подробностями дела…» Но дело не начиналось.
Варвара. Ни за что, так, уму-разуму учит. Две недели
в дороге будет, заглазное дело! Сама посуди! У нее сердце все изноет, что он на
своей воле гуляет. Вот она ему теперь и надает приказов, один другого грозней, да потом к образу поведет, побожиться заставит, что все так точно он и сделает, как приказано.
Читатель! Верно, нет сомненья,
Что не одобришь ты конёва рассужденья;
Но с самой древности,
в наш даже век,
Не так ли дерзко человек
О
воле судит Провиденья,
В безумной слепоте
своей,
Не ведая его ни цели, ни путей?
— Как я могу тебе
в этом обещаться? — отвечал я. — Сам знаешь, не моя
воля: велят идти против тебя — пойду, делать нечего. Ты теперь сам начальник; сам требуешь повиновения от
своих. На что это будет похоже, если я от службы откажусь, когда служба моя понадобится? Голова моя
в твоей власти: отпустишь меня — спасибо; казнишь — бог тебе судья; а я сказал тебе правду.
Базаров явился к нему на другой день, часов
в восемь. Он успел уже уложиться и выпустить на
волю всех
своих лягушек, насекомых и птиц.
В молодости она была очень миловидна, играла на клавикордах и изъяснялась немного по-французски; но
в течение многолетних странствий с
своим мужем, за которого она вышла против
воли, расплылась и позабыла музыку и французский язык.
Он очень неохотно уступил настойчивой просьбе Варвары пойти
в Кремль, а когда они вошли за стену Кремля и толпа, сейчас же всосав его
в свою черную гущу, лишила
воли, начала подталкивать, передвигать куда-то, — Самгин настроился мрачно, враждебно всему. Он вздохнул свободнее, когда его и Варвару оттеснили к нелепому памятнику царя, где было сравнительно просторно.
Его не слушали. Рассеянные по комнате люди, выходя из сумрака, из углов, постепенно и как бы против
воли своей, сдвигались к столу. Бритоголовый встал на ноги и оказался длинным, плоским и по фигуре похожим на Дьякона. Теперь Самгин видел его лицо, — лицо человека, как бы только что переболевшего какой-то тяжелой, иссушающей болезнью, собранное из мелких костей, обтянутое старчески желтой кожей;
в темных глазницах сверкали маленькие, узкие глаза.
Быстрая походка людей вызвала у Клима унылую мысль: все эти сотни и тысячи маленьких
воль, встречаясь и расходясь, бегут к
своим целям, наверное — ничтожным, но ясным для каждой из них. Можно было вообразить, что горьковатый туман — горячее дыхание людей и все
в городе запотело именно от их беготни. Возникала боязнь потерять себя
в массе маленьких людей, и вспоминался один из бесчисленных афоризмов Варавки, — угрожающий афоризм...
Сомова говорила о будущем
в тоне мальчишки, который любит кулачный бой и совершенно уверен, что
в следующее воскресенье будут драться. С этим приходилось мириться, это настроение принимало характер эпидемии, и Клим иногда чувствовал, что постепенно, помимо
воли своей, тоже заражается предчувствием неизбежности столкновения каких-то сил.
— Вы — что же, — по
своей воле пошли
в монахи?
— Годится, на всякий случай, — сухо откликнулась она. — Теперь — о делах Коптева, Обоимовой. Предупреждаю: дела такие будут повторяться. Каждый член нашей общины должен, посмертно или при жизни, — это
в его
воле, — сдавать
свое имущество общине. Брат Обоимовой был член нашей общины, она — из другой, но недавно ее корабль соединился с моим. Вот и все…
«Сейчас увижу этого, Якова… Я участвую
в революции по
своей воле, свободно, без надежды что-то выиграть, а не как политик. Я знаю, что времена Гедеона — прошли и триста воинов не сокрушат Иерихон капитализма».
«Я слишком увлекся наблюдением и ослабил
свою волю к действию. К чему,
в общем и глубоком смысле, можно свести основное действие человека, творца истории? К самоутверждению, к обороне против созданных им идей, к свободе толкования смысла “фактов”».
Он не думал сказать это и удивился, что слова сказались мальчишески виновато, тогда как следовало бы вести себя развязно; ведь ничего особенного не случилось, и не по
своей воле попал он
в эту комнату.
Он вдруг воскрес. И она,
в свою очередь, не узнала Обломова: туманное, сонное лицо мгновенно преобразилось, глаза открылись; заиграли краски на щеках, задвигались мысли;
в глазах сверкнули желания и
воля. Она тоже ясно прочла
в этой немой игре лица, что у Обломова мгновенно явилась цель жизни.
Он
в самом деле смотрел на нее как будто не глазами, а мыслью, всей
своей волей, как магнетизер, но смотрел невольно, не имея силы не смотреть.
— Не брани меня, Андрей, а лучше
в самом деле помоги! — начал он со вздохом. — Я сам мучусь этим; и если б ты посмотрел и послушал меня вот хоть бы сегодня, как я сам копаю себе могилу и оплакиваю себя, у тебя бы упрек не сошел с языка. Все знаю, все понимаю, но силы и
воли нет. Дай мне
своей воли и ума и веди меня куда хочешь. За тобой я, может быть, пойду, а один не сдвинусь с места. Ты правду говоришь: «Теперь или никогда больше». Еще год — поздно будет!
Но там еще шаги ее были нерешительны,
воля шатка; она только что вглядывалась и вдумывалась
в жизнь, только приводила
в сознание стихии
своего ума и характера и собирала материалы; дело создания еще не начиналось, пути жизни угаданы не были.
А природа ее ничем этим не обидела; тетка не управляет деспотически ее
волей и умом, и Ольга многое угадывает, понимает сама, осторожно вглядывается
в жизнь, вслушивается… между прочим, и
в речи, советы
своего друга…
«Увяз, любезный друг, по уши увяз, — думал Обломов, провожая его глазами. — И слеп, и глух, и нем для всего остального
в мире. А выйдет
в люди, будет со временем ворочать делами и чинов нахватает… У нас это называется тоже карьерой! А как мало тут человека-то нужно: ума его,
воли, чувства — зачем это? Роскошь! И проживет
свой век, и не пошевелится
в нем многое, многое… А между тем работает с двенадцати до пяти
в канцелярии, с восьми до двенадцати дома — несчастный!»
А если до сих пор эти законы исследованы мало, так это потому, что человеку, пораженному любовью, не до того, чтоб ученым оком следить, как вкрадывается
в душу впечатление, как оковывает будто сном чувства, как сначала ослепнут глаза, с какого момента пульс, а за ним сердце начинает биться сильнее, как является со вчерашнего дня вдруг преданность до могилы, стремление жертвовать собою, как мало-помалу исчезает
свое я и переходит
в него или
в нее, как ум необыкновенно тупеет или необыкновенно изощряется, как
воля отдается
в волю другого, как клонится голова, дрожат колени, являются слезы, горячка…
Если Ольге приходилось иногда раздумываться над Обломовым, над
своей любовью к нему, если от этой любви оставалось праздное время и праздное место
в сердце, если вопросы ее не все находили полный и всегда готовый ответ
в его голове и
воля его молчала на призыв ее
воли, и на ее бодрость и трепетанье жизни он отвечал только неподвижно-страстным взглядом, — она впадала
в тягостную задумчивость: что-то холодное, как змея, вползало
в сердце, отрезвляло ее от мечты, и теплый, сказочный мир любви превращался
в какой-то осенний день, когда все предметы кажутся
в сером цвете.
Он с няней после обеда опять выходил на воздух. Но и няня, несмотря на всю строгость наказов барыни и на
свою собственную
волю, не могла противиться обаянию сна. Она тоже заражалась этой господствовавшей
в Обломовке повальной болезнью.