Неточные совпадения
Все дома окрашены
светло-серою краской, и хотя
в натуре одна сторона улицы всегда обращена на север или восток, а другая на юг или запад, но даже и это упущено было из вида, а предполагалось, что и солнце и луна все стороны освещают одинаково и
в одно и то же время дня и ночи.
Его встретил мягкий, серебряный день.
В воздухе блестела снежная пыль, оседая инеем на проводах телеграфа и телефона, — сквозь эту пыль светило мутноватое солнце. Потом обогнал человек
в новеньком
светло-сером пальто,
в серой пуховой шляпе, надетой так глубоко, что некрасиво оттопырились уши.
Там у стола сидел парень
в клетчатом пиджаке и полосатых брюках; тугие щеки его обросли густой желтой шерстью, из больших
светло-серых глаз текли слезы, смачивая шерсть, одной рукой он держался за стол, другой — за сиденье стула; левая нога его, голая и забинтованная полотенцем выше колена, лежала на деревянном стуле.
На комоде, покрытом вязаной скатертью, стояло зеркало без рамы, аккуратно расставлены коробочки, баночки;
в углу светилась серебряная риза иконы, а угол у двери был закрыт
светло-серым куском коленкора.
Он обладал неистощимым запасом грубоватого добродушия, никогда не раздражался
в бесконечных спорах с Туробоевым, и часто Клим видел, что этот нескладно скроенный, но крепко сшитый человек рассматривает всех странно задумчивым и как бы сожалеющим взглядом
светло-серых глаз.
«Взволнована», — отметил Самгин. Она казалась еще более молодой и красивой, чем была
в России. Простое,
светло-серое платье подчеркивало стройность ее фигуры, высокая прическа, увеличивая рост, как бы короновала ее властное и яркое лицо.
Самгин вспомнил себя, когда он, сняв сюртук гимназиста, оделся
в новенький
светло-серый костюм, — было неудобно, а хорошо.
Я запомнил только, что эта бедная девушка была недурна собой, лет двадцати, но худа и болезненного вида, рыжеватая и с лица как бы несколько похожая на мою сестру; эта черта мне мелькнула и уцелела
в моей памяти; только Лиза никогда не бывала и, уж конечно, никогда и не могла быть
в таком гневном исступлении,
в котором стояла передо мной эта особа: губы ее были белы,
светло-серые глаза сверкали, она вся дрожала от негодования.
Физиономия Васина не очень поразила меня, хоть я слышал о нем как о чрезмерно умном: белокурый, с
светло-серыми большими глазами, лицо очень открытое, но
в то же время
в нем что-то было как бы излишне твердое; предчувствовалось мало сообщительности, но взгляд решительно умный, умнее дергачевского, глубже, — умнее всех
в комнате; впрочем, может быть, я теперь все преувеличиваю.
— Вы не поверите, как вы нас самих ободряете, Дмитрий Федорович, вашею этою готовностью… — заговорил Николай Парфенович с оживленным видом и с видимым удовольствием, засиявшим
в больших
светло-серых навыкате, очень близоруких впрочем, глазах его, с которых он за минуту пред тем снял очки.
Лицо его было
в полтора больше обыкновенного и как-то шероховато, огромный рыбий рот раскрывался до ушей,
светло-серые глаза были не оттенены, а скорее освещены белокурыми ресницами, жесткие волосы скудно покрывали его череп, и притом он был головою выше меня, сутуловат и очень неопрятен.
По словам матушки, которая часто говорила: «Вот уйду к Троице, выстрою себе домичек» и т. д., — монастырь и окружающий его посад представлялись мне местом успокоения, куда не проникают ни нужда, ни болезнь, ни скорбь, где человек, освобожденный от житейских забот, сосредоточивается — разумеется,
в хорошеньком домике, выкрашенном
в светло-серую краску и весело смотрящем на улицу своими тремя окнами, — исключительно
в самом себе,
в сознании блаженного безмятежия…
Он молодился, одет был
в щеголеватый
светло-серый костюм и относился к жене с предупредительностью маркиза с подмостков Александрийского театра.
Другой дом — точно фонарь: со всех четырех сторон весь
в окнах и с плоской крышей, дом давней постройки; кажется, того и гляди, развалится или сгорит от самовозгорения; тес принял какой-то
светло-серый цвет.
Зоя придерживала двумя пальчиками край широкой шляпы, кокетливо выносила из-под розового барежевого платья свои маленькие ножки, обутые
в светло-серые ботинки с тупыми носками, и посматривала то вбок, то назад.
— Ведь это песня! — не соглашалась сестра, но Пепе быстро уговорил ее, а когда она принесла
в кухню хорошие брюки
светло-серого цвета и они оказались несколько длиннее всего тела Пене, он тотчас догадался, как нужно сделать.
Она уходила гулять, возвращалась
в своем
светло-сером платье,
в легкой соломенной шляпе, веселая, согретая весенним солнцем, и, севши у постели, нагнувшись низко к моему лицу, рассказывала что-нибудь про Венецию или читала эти книги — и мне было хорошо.
Первое, что бросилось мне
в глаза, было ее
светло-серое платье на стуле, всё черное от крови.
Крестьянская девка, лет двадцати пяти,
в изорванном сарафане, с распущенными волосами и босиком, шла к ним навстречу. Длинное, худощавое лицо ее до того загорело, что казалось почти черным;
светло-серые глаза сверкали каким-то диким огнем; она озиралась и посматривала во все стороны с беспокойством; то шла скоро, то останавливалась, разговаривала потихоньку сама с собою и вдруг начала хохотать так громко и таким отвратительным образом, что Егор вздрогнул и сказал с приметным ужасом...
Лицо ее дрогнуло и побледнело. Она кинула быстрый взгляд снизу вверх, немного испуганный, спрашивающий, просящий. Он мелькнул, как темная зарница, и лицо ее при этом опять совершенно изменилось.
В нем не было ни холодности, ни самоуверенности, и глаза были не
светло-серые, а глубокие и темные.
Все, что я стану говорить о наружном виде ястребов-перепелятников, об их выкармливанье, вынашиванье и проч., совершенно прилагается и к двум первым родам. Перепелятники, пером
светло-серые, называются чисторябыми; они бывают посветлее и потемнее. Оренбургские охотники приписывают это различие
в пере (то есть
в цвете ястребиной крыши) влиянию дерев, на которых они вывелись, и потому светлых называют березовиками, а темных — дубовиками.
Александра Николаевна, появлялась
в светло-сером, Каврайская, Варвара Герасимовна,
в светло-зеленом, Борисова, Марья Петровна,
в муаровом коричневом и т. д. У матери нашей, вероятно, не было бы ни одного шелкового платья, если бы дядя Петр Неофитович не был нашим общим восприемником и не считал долгом класть куме золотой «на зубок» и дарить шелковое платье «на ризки».
Помню, баронесса была
в шелковом необъятной окружности платье,
светло-серого цвета, с оборками,
в кринолине и с хвостом.
За столами, напоминая уже не ворон на проволоке, а трех соколов Алексея Михайловича, сидели три совершенно одинаковых бритых блондина
в светло-серых клетчатых костюмах и одна молодая женщина с мечтательными глазами и бриллиантовыми серьгами
в ушах.
Эта маленькая, аккуратная старушка лет семидесяти, одетая
в светло-серое платье и чепец с белыми лентами, похожая на фарфоровую куклу, всегда сидела
в гостиной и читала книгу.
Казалось, ряса и стихарь наиболее шли бы к этой физиономии; между тем, кургузый
светло-серый пиджак стягивал широкие круглые плечи и, очевидно, был сшит не по нем; широчайшие брюки были длинны и обтерханы внизу, а весь костюм,
в общем, казалось, принадлежал кому-то другому и только случайно попал на этого расстригу.
— Вы не знаете, кто эти две барышни, которых я встретил сегодня
в саду? Одна брюнетка, такая свеженькая, а другая, почти девочка,
в светло-сером платье? Он широко улыбнулся, отчего все лицо его сморщилось, а глаза совершенно исчезли, и лукаво погрозил мне пальцем...
На нем был щегольски сшитый просторный черный сюртук, приятно отделявшийся своей матовой массой от томного блеска
светло-серых брюк, черный низенький галстук и красивый темно-синий жилет; золотая цепочка, прицепленная крючком к последней петельке, скромно терялась
в боковом кармане; тонкие сапоги благородно скрипели, и вместе с появлением Бориса Андреича разлился
в воздухе запах Ess'bouquet'а
в соединении с запахом свежего белья.
Но раз весной я пошел
в сад и заметил, что почка на тутовнике стала распускаться, и на припоре солнечном уж был лист. Я вспомнил про семена червей и дома стал перебирать их и рассыпал попросторнее. Большая часть семечек были уже не темно-серые, как прежде, а одни были
светло-серые, а другие еще светлее, с молочным отливом.
В кабинете хозяин лежал на кушетке у окна,
в халате из
светло-серого драпа с красным шелковым воротником. Гость не узнал бы его сразу. Голова, правда, шла так же клином к затылку, как и
в гимназии, но лоб уже полысел; усы, двумя хвостами, по-китайски, спускались с губастого рта, и подбородок, мясистый и прыщавый, неприятно торчал. И все лицо пошло красными лишаями. Подслеповатые глаза с рыжеватыми ресницами ухмылялись.
Но тут я его застал — это было уже не рано — одетым
в светло-серый костюм из мохнатой материи, хорошо сшитый.
В ложах и креслах чиновно-светский монд, с преобладанием военных, по манере держать себя мало отличался от теперешнего. Бросилось мне
в глаза с верхов, что тогдашние фешенебли, не все, но очень многие, одевались так: черный фрак,
светло-серые панталоны, при черном галстуке и белом жилете.
Русская пехота, русская кавалерия, немецкие гусары
в красных мундирах и голубых ментиках, потом — турки
в синих мундирах стреляют, а сербы
в светло-серых куртках бегут
в штыки.
Умывшись, Палтусов,
в светло-сером сюртуке с голубым кантом, перешел
в другую комнату, отделанную гостиной, и позвонил.
Широкие, модного покроя рукава, также отделанные кружевами и бахромой из гофрированных шелковых кусочков, выпускали наружу только ее пальцы
в светло-серых перчатках.
В публике произошло движение. От входа медленно шел между стульями лабазник Судоплатов
в высоких, блестящих сапогах и
светло-серой поддевке, как будто осыпанный мукой. Сухой, мускулистый, с длинною седою бородою. Из-под густых бровей маленькие глаза смотрели привычно грозно.
И опять полился поток суровых обличений. И вдруг я опять почувствовал, как кругом жарко, душно и тоскливо… Солнце жгло без пощады и отдыха; нечем было дышать, воздух был горячий и влажный, как
в бане; ласточки низко носились над степью, задевая крыльями желтую траву. Никитин уже исчез из виду. Вдали, на дороге, длинною полосою золотилась пыль,
в пыли двигался обоз с углем. Волы ступали, устало помахивая
светло-серыми головами, хохлы-погонщики, понурившись, шли рядом. Все изнемогало от жары…
Незнакомец, напугавший Ирену до обморока, был мужчина высокого роста, несколько сухощавый, статный и безукоризненно одетый
в светло-серую летнюю пару, видимо, сшитую лучшим столичным портным.
Ему было, по его собственным словам, «близ ста» лет, но, несмотря на это, он был еще очень бодр и крепок, с ясными,
светло-серыми глазами и крепкими белыми зубами, которые так и бросались
в глаза при частых улыбках этого добродушного и веселого нрава старца, судя по седым как лунь волосам и длинной бороде.
Одет он было
в светло-серую летнюю пару и таковую же крылатку, на голове была маленькая, с узкими полями, шляпа из черного фетра,
в правой руке он держал изящный зонтик, а
в левой — дорожный сак.
В сенях он очутился точно
в шинельных университета: студенческие пальто чернели сплошной массой, вперемежку со
светло-серыми гимназистов, и с кофточками молодых женщин — "интеллигентного вида", определил он про себя. Такая точно публика бывает на лекциях
в Историческом музее. Старых лиц, тучных обывательских фигур — очень мало.
Никаких золотых вещей, ни серег, ни браслет; худенький, узкий
в плечах корсаж
светло-серого, хорошо сшитого платья, со стоячим воротником; рост средний, худые тонкие руки и на правой руке одно только обручальное кольцо.
Через несколько минут она вернулась вместе с работницей. У обеих
в руках была посуда, ножи, вилки и ложки. Марья Петровна накрыла стол чистой скатертью
светло-серого цвета с красными каймами.
На тяжелом фоне его темные здания казались
светло-серыми, а две белые колонны у входа
в какой-то сад, опустошенный осенью, были как две желтые свечи над покойником.