Неточные совпадения
«Чудные! как вы смотрите! —
Сказал купец с
усмешкою, —
Тут дело не
в комплекции...
12. На гуляньях и сборищах народных — людей не давить; напротив того, сохранять на лице благосклонную
усмешку, дабы веселящиеся не пришли
в испуг.
— А! Константин Дмитрич! Опять приехали
в наш развратный Вавилон, — сказала она, подавая ему крошечную желтую руку и вспоминая его слова, сказанные как-то
в начале зимы, что Москва есть Вавилон. — Что, Вавилон исправился или вы испортились? — прибавила она, с
усмешкой оглядываясь на Кити.
Взявши его к себе на руки, начал он приподымать его кверху и тем возбудил
в ребенке приятную
усмешку, которая очень обрадовала обоих родителей.
Но при всем том трудна была его дорога; он попал под начальство уже престарелому повытчику, [Повытчик — начальник отдела («выть» — отдел).] который был образ какой-то каменной бесчувственности и непотрясаемости: вечно тот же, неприступный, никогда
в жизни не явивший на лице своем
усмешки, не приветствовавший ни разу никого даже запросом о здоровье.
Платон Михалыч Платонов был Ахиллес и Парид [Так
в рукописи. Следует: Парис.] вместе: стройное сложение, картинный рост, свежесть — все было собрано
в нем. Приятная
усмешка с легким выраженьем иронии как бы еще усиливала его красоту. Но, несмотря на все это, было
в нем что-то неоживленное и сонное. Страсти, печали и потрясения не навели морщины на девственное, свежее его лицо, но с тем вместе и не оживили его.
— А тебя как бы нарядить немцем да
в капор! — сказал Петрушка, острясь над Селифаном и ухмыльнувшись. Но что за рожа вышла из этой
усмешки! И подобья не было на
усмешку, а точно как бы человек, доставши себе
в нос насморк и силясь при насморке чихнуть, не чихнул, но так и остался
в положенье человека, собирающегося чихнуть.
Наконец Манилов поднял трубку с чубуком и поглядел снизу ему
в лицо, стараясь высмотреть, не видно ли какой
усмешки на губах его, не пошутил ли он; но ничего не было видно такого, напротив, лицо даже казалось степеннее обыкновенного; потом подумал, не спятил ли гость как-нибудь невзначай с ума, и со страхом посмотрел на него пристально; но глаза гостя были совершенно ясны, не было
в них дикого, беспокойного огня, какой бегает
в глазах сумасшедшего человека, все было прилично и
в порядке.
Чичиков заметил, что многие дамы перемигнулись между собою с какою-то злобною, едкою
усмешкою и
в выражении некоторых лиц показалось что-то такое двусмысленное, которое еще более увеличило это смущение.
— Хорошо, — продолжал непонятную речь старик, не сводя глаз,
в глубине которых поблескивала
усмешка дружелюбного расположения духа.
«Я это должен был знать, — думал он с горькою
усмешкой, — и как смел я, зная себя, предчувствуясебя, брать топор и кровавиться. Я обязан был заранее знать… Э! да ведь я же заранее и знал!..» — прошептал он
в отчаянии.
— Как не может быть? — продолжал Раскольников с жесткой
усмешкой, — не застрахованы же вы? Тогда что с ними станется? На улицу всею гурьбой пойдут, она будет кашлять и просить и об стену где-нибудь головой стучать, как сегодня, а дети плакать… А там упадет,
в часть свезут,
в больницу, умрет, а дети…
— А ты не думаешь, сестра, что я просто струсил воды? — спросил он с безобразною
усмешкой, заглядывая
в ее лицо.
— Умер, — отвечал Раскольников. — Был доктор, был священник, все
в порядке. Не беспокойте очень бедную женщину, она и без того
в чахотке. Ободрите ее, если чем можете… Ведь вы добрый человек, я знаю… — прибавил он с
усмешкой, смотря ему прямо
в глаза.
Раскольников знал, что он подойдет. Он отложил газеты и поворотился к Заметову. На его губах была
усмешка, и какое-то новое раздражительное нетерпение проглядывало
в этой
усмешке.
На тревожный же и робкий вопрос Пульхерии Александровны, насчет «будто бы некоторых подозрений
в помешательстве», он отвечал с спокойною и откровенною
усмешкой, что слова его слишком преувеличены; что, конечно,
в больном заметна какая-то неподвижная мысль, что-то обличающее мономанию, — так как он, Зосимов, особенно следит теперь за этим чрезвычайно интересным отделом медицины, — но ведь надо же вспомнить, что почти вплоть до сегодня больной был
в бреду, и… и, конечно, приезд родных его укрепит, рассеет и подействует спасительно, — «если только можно будет избегнуть новых особенных потрясений», прибавил он значительно.
— Надоели они мне очень вчера, — обратился вдруг Раскольников к Порфирию с нахально-вызывающею
усмешкой, — я и убежал от них квартиру нанять, чтоб они меня не сыскали, и денег кучу с собой захватил. Вон господин Заметов видел деньги-то. А что, господин Заметов, умен я был вчера али
в бреду, разрешите-ка спор!
Пугачев посмотрел на Швабрина и сказал с горькой
усмешкою: «Хорош у тебя лазарет!» Потом, подошед к Марье Ивановне: «Скажи мне, голубушка, за что твой муж тебя наказывает?
в чем ты перед ним провинилась?»
— Вы говорите, он избегал вас, — произнес он с холодною
усмешкой, — но, вероятно, для вас не осталось тайной, что он был
в вас влюблен?
Базаров растопырил свои длинные и жесткие пальцы… Аркадий повернулся и приготовился, как бы шутя, сопротивляться… Но лицо его друга показалось ему таким зловещим, такая нешуточная угроза почудилась ему
в кривой
усмешке его губ,
в загоревшихся глазах, что он почувствовал невольную робость…
— Я — интеллигент
в первом поколении. А вы? — спросил он, раздув щеки
усмешкой.
— А я — не понимаю, — продолжала она с новой, острой
усмешкой. — Ни о себе, ни о людях — не понимаю. Я не умею думать… мне кажется. Или я думаю только о своих же думах.
В Москве меня познакомили с одним сектантом, простенький такой, мордочка собаки. Он качался и бормотал...
«А как же ты
в суд пойдешь?» — уныло подумал Самгин, пожимая холодную руку старика, а старик, еще более обесцветив глаза свои легкой
усмешкой, проговорил полушепотом и тоном совета...
Эти размышления позволяли Климу думать о Макарове с презрительной
усмешкой, он скоро уснул, а проснулся, чувствуя себя другим человеком, как будто вырос за ночь и выросло
в нем ощущение своей значительности, уважения и доверия к себе. Что-то веселое бродило
в нем, даже хотелось петь, а весеннее солнце смотрело
в окно его комнаты как будто благосклонней, чем вчера. Он все-таки предпочел скрыть от всех новое свое настроение, вел себя сдержанно, как всегда, и думал о белошвейке уже ласково, благодарно.
Она сказала это ласково и серьезно, но
в построении ее фразы Климу почудилась
усмешка.
Самгин нашел его
усмешку нелестной для брата. Такие снисходительные и несколько хитренькие усмешечки Клим нередко ловил на бородатом лице Кутузова, но они не будили
в нем недоверия к студенту, а только усиливали интерес к нему. Все более интересной становилась Нехаева, но смущала Клима откровенным и торопливым стремлением найти
в нем единомышленника. Перечисляя ему незнакомые имена французских поэтов, она говорила — так, как будто делилась с ним тайнами, знать которые достоин только он, Клим Самгин.
Он сказал несколько слов еще более грубых и заглушил ими спор, вызвав общее смущение, ехидные
усмешки, иронический шепот. Дядя Яков, больной, полулежавший на диване
в груде подушек, спросил вполголоса, изумленно...
В ответ на попытки заинтересовать ее своими чувствованиями, мыслями он встречает молчание, а иногда
усмешку, которая, обижая, гасила его речи
в самом начале.
Самгин через плечо свое присмотрелся к нему, увидал, что Кутузов одет
в шведскую кожаную тужурку, похож на железнодорожного рабочего и снова отрастил обширную бороду и стал как будто более узок
в плечах, но выше ростом. Но лицо нимало не изменилось, все так же широко открыты серые глаза и
в них знакомая
усмешка.
У него была привычка беседовать с самим собою вслух. Нередко, рассказывая историю, он задумывался на минуту, на две, а помолчав, начинал говорить очень тихо и непонятно.
В такие минуты Дронов толкал Клима ногою и, подмигивая на учителя левым глазом, более беспокойным, чем правый, усмехался кривенькой
усмешкой; губы Дронова были рыбьи, тупые, жесткие, как хрящи. После урока Клим спрашивал...
Вечером,
в день, когда он приехал домой, явился Митрофанов и сказал с натянутой
усмешкой...
— Должно быть, ожегся, — сказал Дронов, усмехаясь, и эта
усмешка, заставив Клима вспомнить сцену
в саду, вынудила у него подозрение...
Томилин усмехнулся и вызвал сочувственную
усмешку Клима; для него становился все более поучительным независимый человек, который тихо и упрямо, ни с кем не соглашаясь, умел говорить четкие слова, хорошо ложившиеся
в память.
Ему казалось, что Лидия сама боится своих
усмешек и злого огонька
в своих глазах. Когда он зажигал огонь, она требовала...
Говорил Кутузов вполголоса, и, как всегда,
в сиреневых зрачках его играла
усмешка. Грубоватое лицо без бороды казалось еще более резким и легко запоминаемым.
Обычные, многочисленные романы гимназистов с гимназистками вызывали у него только снисходительную
усмешку; для себя он считал такой роман невозможным, будучи уверен, что юноша, который носит очки и читает серьезные книги, должен быть смешон
в роли влюбленного.
Память Клима Самгина подсказала ему слова Тагильского об интеллигенте
в третьем поколении, затем о картинах жизни Парижа, как он наблюдал ее с высоты третьего этажа. Он усмехнулся и, чтоб скрыть
усмешку от глаз Дронова, склонил голову, снял очки и начал протирать стекла.
Но
усмешка не изгнала из памяти эту формулу, и с нею он приехал
в свой город, куда его потребовали Варавкины дела и где — у доктора Любомудрова — он должен был рассказать о Девятом января.
«Счетовод», — неприязненно подумал Клим. Взглянув
в зеркало, он тотчас погасил
усмешку на своем лице. Затем нашел, что лицо унылое и похудело. Выпив стакан молока, он аккуратно разделся, лег
в постель и вдруг почувствовал, что ему жалко себя. Пред глазами встала фигура «лепообразного» отрока, память подсказывала его неумелые речи.
Вечером собралось человек двадцать; пришел большой, толстый поэт, автор стихов об Иуде и о том, как сатана играл
в карты с богом; пришел учитель словесности и тоже поэт — Эвзонов, маленький, чернозубый человек, с презрительной
усмешкой на желтом лице; явился Брагин, тоже маленький, сухой, причесанный под Гоголя, многоречивый и особенно неприятный тем, что всесторонней осведомленностью своей о делах человеческих он заставлял Самгина вспоминать себя самого, каким Самгин хотел быть и был лет пять тому назад.
Его глаза с неподвижными зрачками взглянули
в лицо Клима вызывающе, пухлые и яркие губы покривились задорной
усмешкой, он облизал их языком длинным и тонким, точно у собаки.
Захар усмехнулся во все лицо, так что
усмешка охватила даже брови и бакенбарды, которые от этого раздвинулись
в стороны, и по всему лицу до самого лба расплылось красное пятно.
Молодая, наивная, почти детская
усмешка ни разу не показалась на губах, ни разу не взглянула она так широко, открыто, глазами, когда
в них выражался или вопрос, или недоумение, или простодушное любопытство, как будто ей уж не о чем спрашивать, нечего знать, нечему удивляться!
Усмешка у ней была больше принятая форма, которою прикрывалось незнание, что
в том или другом случае надо сказать или сделать.
— Полно, полно! — с
усмешкой остановил Леонтий, — разве титаниды, выродки старых больших людей. Вон почитай, у monsieur Шарля есть книжечка. «Napoleon le petit», [«Наполеон Малый» (фр.).] Гюго. Он современного Цесаря представляет
в настоящем виде: как этот Регул во фраке дал клятву почти на форуме спасать отечество, а потом…
Марфенька покраснела и с
усмешкой села
в угол.
В разговоре она не увлекалась вслед за его пылкой фантазией, на шутку отвечала легкой
усмешкой, и если удавалось ему окончательно рассмешить ее, у ней от смеха дрожал подбородок.
— Пять тысяч рублей ассигнациями мой дед заплатил
в приданое моей родительнице. Это хранилось до сих пор
в моей вотчине,
в спальне покойницы. Я
в прошедшем месяце под секретом велел доставить сюда; на руках несли полтораста верст; шесть человек попеременно, чтоб не разбилось. Я только новую кисею велел сделать, а кружева — тоже старинные: изволите видеть — пожелтели. Это очень ценится дамами, тогда как… — добавил он с
усмешкой, —
в наших глазах не имеет никакой цены.
Леонтий был классик и безусловно чтил все, что истекало из классических образцов или что подходило под них. Уважал Корнеля, даже чувствовал слабость к Расину, хотя и говорил с
усмешкой, что они заняли только тоги и туники, как
в маскараде, для своих маркизов: но все же
в них звучали древние имена дорогих ему героев и мест.
— Без десяти минут три, — спокойно произнесла она, взглянув на часы. Все время, пока я говорил о князе, она слушала меня потупившись, с какою-то хитренькою, но милою
усмешкой: она знала, для чего я так хвалю его. Лиза слушала, наклонив голову над работой, и давно уже не ввязывалась
в разговор.