Неточные совпадения
Тихо и важно подвигался «братец»,
Сенатор и мой отец пошли ему навстречу. Он нес с собою, как носят на свадьбах и похоронах, обеими
руками перед грудью — образ и протяжным голосом, несколько
в нос, обратился к братьям с следующими словами...
Одним зимним утром, как-то не
в свое время, приехал
Сенатор; озабоченный, он скорыми шагами прошел
в кабинет моего отца и запер дверь, показавши мне
рукой, чтоб я остался
в зале.
В мучениях доживал я до торжественного дня,
в пять часов утра я уже просыпался и думал о приготовлениях Кало; часов
в восемь являлся он сам
в белом галстуке,
в белом жилете,
в синем фраке и с пустыми
руками. «Когда же это кончится? Не испортил ли он?» И время шло, и обычные подарки шли, и лакей Елизаветы Алексеевны Голохвастовой уже приходил с завязанной
в салфетке богатой игрушкой, и
Сенатор уже приносил какие-нибудь чудеса, но беспокойное ожидание сюрприза мутило радость.
Сенатор, проходя по зале, встретил компаньонку. «Прошу не забываться!» — закричал он на нее, грозя пальцем. Она, рыдая, пошла
в спальню, где княгиня уже лежала
в постели и четыре горничные терли ей
руки и ноги, мочили виски уксусом и капали гофманские капли на сахар.
Лет до десяти я не замечал ничего странного, особенного
в моем положении; мне казалось естественно и просто, что я живу
в доме моего отца, что у него на половине я держу себя чинно, что у моей матери другая половина, где я кричу и шалю сколько душе угодно.
Сенатор баловал меня и дарил игрушки, Кало носил на
руках, Вера Артамоновна одевала меня, клала спать и мыла
в корыте, m-me Прово водила гулять и говорила со мной по-немецки; все шло своим порядком, а между тем я начал призадумываться.
Они никогда не сближались потом. Химик ездил очень редко к дядям;
в последний раз он виделся с моим отцом после смерти
Сенатора, он приезжал просить у него тысяч тридцать рублей взаймы на покупку земли. Отец мой не дал; Химик рассердился и, потирая
рукою нос, с улыбкой ему заметил: «Какой же тут риск, у меня именье родовое, я беру деньги для его усовершенствования, детей у меня нет, и мы друг после друга наследники». Старик семидесяти пяти лет никогда не прощал племяннику эту выходку.
Сенатор выскочил из саней первый, и
в то время, как он подавал
руку Клавской, чтобы высадить ее, мимо них пронесся на своей тройке Марфин и сделал вид, что он не видал ни
сенатора, ни Клавской. Те тоже как будто бы не заметили его.
— Она, — ответил
сенатор и, обратив все свое внимание на вошедшего с дочерью губернского предводителя, рассыпался перед ним
в любезностях, на которые Крапчик отвечал довольно сухо; мало того: он, взяв с несколько армейскою грубостью графа под
руку, отвел его
в сторону и проговорил...
— Он был у меня!.. — доложил правитель дел, хотя собственно он должен был бы сказать, что городничий представлялся к нему, как стали это делать, чрез две же недели после начала ревизии, почти все вызываемые для служебных объяснений чиновники, являясь к правителю дел даже ранее, чем к
сенатору, причем, как говорили злые языки, выпадала немалая доля благостыни
в руки Звездкина.
Тяжелый и важный век этих старых ворчунов, обсыпанных пудрою и нюхательным табаком,
сенаторов и кавалеров ордена св. Владимира первой степени, с тростью
в руках и гайдуками за каретой, — век этих стариков, говоривших громко, смело и несколько
в нос, — был разом подрезан воцарением Павла Петровича.