Неточные совпадения
В городе, подъезжая к дому Безбедова, он увидал среди улицы забавную группу: полицейский, с разносной книгой под мышкой, старуха
в клетчатой юбке и с палкой
в руках, бородатый монах с кружкой на груди, трое оборванных мальчишек и
педагог в белом кителе — молча смотрели на крышу флигеля; там, у трубы, возвышался, качаясь, Безбедов
в синей блузе, без пояса,
в полосатых брюках, — босые ступни его ног по-обезьяньи цепко приклеились к тесу крыши.
К 1917 году рукописи были готовы. Еще
в черновом виде они ходили по
рукам моих друзей и знакомых,
в числе которых было немало
педагогов.
Педагог с минуту колебался, но потом махнул
рукой и согласился. Его примеру последовали и депутаты. Через пять минут
в каюте были раскинуты два стола, за которыми шла игра, перемежаемая беседой по душе.
Это были скучнейшие, но всегда многолюдные вечера с ужинами, на которых, кроме трех-четырех ораторов, гости, большею частию московские
педагоги, сидели, уставя
в молчании «брады свои»
в тарелки, и терпеливо слушали, как по часу, стоя с бокалами
в руках, разливались
В.А. Гольцев на всевозможные модные тогда либеральные темы, Н.Н. Златовратский о «золотых сердцах народа», а сам Д.И. Тихомиров, бия себя кулаками
в грудь и потрясая огромной седой бородищей, вопиял...
В раскаянье,
в испуге и
в смятенье,
Рукой неверной спичку я зажег;
Предметов вдруг зашевелились тени,
Но, к счастью, спал мой крепко
педагог;
Я
в радостном увидел удивленье,
Что не прошел назначенный мне срок:
До трех часов — оно, конечно, мало —
Пяти минут еще недоставало.
Если это сравнить с заботами
педагога, приступающего к принятию
в свои
руки испорченного мальчика,
в педагогическом романе Ауэрбаха «Дача на Рейне», или
в английском романе «Кенельм Чилингли», то выходит, что
педагоги чужих стран несравненно больше склонны были думать о сердцах своих воспитанников, чем о себе, или еще о таких вещах, как «светская обстановка» родителей.
Однако любопытные стычки обоих
педагогов ждут нас впереди, а здесь уместно мимоходом объяснить, чего ради
в патриотической и строго-православной душе генерала совершился такой резкий куркен-переверкен, для чего он отнял сына у идеалиста с русским православным направлением и сам, своими
руками, швырнул его
в отравленные объятия такого смелого и ловкого нигилиста, который сразу наполнил с краями срезь амфору Сеничкиным ядом и поднес ее к распаленным устам жаждавшего впечатлений мальчика?
Надежды Николая Митрофановича, однако, не сбылись. Старый
педагог с первого же урока спасовал перед своей ученицей и не только не угостил ее спасительной лозой, которая
в достаточном количестве была приготовлена заботливым родителем ко дню вступления его дочери
в храм науки, но даже ушел с урока с несколькими синяками на
руках, сделанными новой кандидаткой
в грамотейки. Это окончательно смутило Николая Митрофанова.