Дорога в тупик. Часть 1

Даша Катышева, 2022

Ученица подмосковного пансиона, проснувшись ночью, слышит громкие звуки электропоезда. При этом ближайшие рельсы в лесу не использовались уже более 20 лет, а линия полностью снята с электрификации и ведёт в тупик. Незадолго до этого школьная учительница истории начинает пропадать в районе заброшенной ТЭЦ рядом с пансионом. Странное поведение женщины становится поводом для беспокойства – может ли она навредить ученикам? И как с этим связаны люди со сверхъестественными способностями?

Глава 4

— Войдите.

Дверь распахнулась, и на пороге небольшой, скудно обставленной комнаты появилась молодая учительница истории. Она выглядела слегка взволнованно, но в то же время серьёзно и сдержанно — давно приучилась прятать свои эмоции. Русые волосы до плеч как всегда были гладко уложены, бежевая обтягивающая кофточка, подчёркивающая стройную фигуру молодой преподавательницы, была тщательно выглажена, расправлена и сидела идеально ровно; да и вообще, весь образ Валерии ничем не указывал на её беспокойство. Только серо-зелёные глаза, бегающие из стороны в сторону, выдавали истинное настроение посетительницы.

— Тебя никто не заметил?

— Нет. На твоём этаже никого.

Она заперла комнату изнутри, подошла к собеседнику и протянула ему тетрадь. Тот раскрыл её, попытался вглядеться в написанное, но почти сразу поднял голову и вопросительно взглянул на учительницу в ожидании пояснений.

— Здесь номера телефонов, которые я успела переписать до того, как пришла завуч.

Мужчина ещё раз поглядел на записи, перелистнул страницу.

— Не так-то много. Когда сможешь продолжить?

— Ирина запирает учительскую в шесть часов, но у меня есть ключ. Вечером приду и сделаю фото.

— Я бы на твоём месте так не рисковал. С чего ты взяла, что внутри нет камер? Мы же как-то попались в прошлый раз.

Валерия ухмыльнулась.

— Это Ирина заметила тебя у кабинета директора и проследила. Ты же знаешь, ей постоянно мерещатся нарушители, а ты — идеальный кандидат.

— Если из-за Дужиной мы не сделаем, что хотели, я лично ей шею сверну.

Владимир закрыл тетрадь, бросил её на диван, а затем резко поднялся из-за стола и начал расхаживать по комнате взад и вперёд.

— Я уже почти два года тут торчу! Да чёртовых года — и всё без толку.

— Сбавь обороты. Если мы попадёмся раньше времени, никому лучше не будет. Тем более, мы явно могли что-то упустить.

— Интересно, что?

— Теплоэлектростанция гигантских размеров…

— Чушь полная. Мы прочесали её вдоль и поперёк, я тебе по памяти план-схему составлю.

— Послушай, истерики здесь ни к чему. Я доберусь до человека, и он нам поможет, — с нотками раздражения в голосе произнесла девушка. Владимир только и делал, что жаловался, а помогать с их общим делом даже не думал. — Лучше расскажи, что нашёл ты.

Мужчина плюхнулся на диван и закинул руки за голову.

— Здесь ничего нет. Это я точно знаю.

— Не может быть. Если ты так уверен, что мы ничего не упустили на электростанции, то что-то должно быть в школе. Спрятанное, замурованное, в каком угодно виде — это бывший монастырь, не забывай. Мне кажется, ты плохо ищешь, — добавила она после недолгой паузы.

— Я ищу достаточно для того, чтобы найти. Только у нас ничего нет.

Валерия замолчала. В последнее время её напарник стал гораздо менее терпеливым. Не замечая результата, он сразу впадал в панику и начинал портить всем настроение; работа при этом не продвигалась ни на миллиметр.

— Ладно. Страдай один, а мне нужны сим-карты, — сказала Валерия, желая побыстрее закончить этот разговор.

— Остались только две. В город смогу поехать только послезавтра.

— Тогда постараюсь обзвонить всех как можно скорее.

Владимир подошёл к своему столу и повернул ключ в замочной скважине одного из ящиков. Выдвинув его, достал две пластиковые карточки и протянул девушке.

— Как ты представляешься, когда звонишь? — поинтересовался он.

— Ириной Евгеньевной Дужиной.

— Ничего себе. Не знал, что самоубийства сейчас в моде.

— Прекрати. Сам знаешь, в каком я положении. Если меня уволят, ты здесь один останешься. И что-то я сомневаюсь, что ты будешь что-то искать.

— Почему же? — удивился повар.

Валерия горько усмехнулась — похоже, мужчина успел подхватить не только панику, но и склероз.

— Пару минут назад ты хотел меня видеть, и вроде как срочно, а когда я пришла, начал жаловаться на дурацкую школу, в которой ничего нет.

— Чёрт, — вырвалось у Владимира, — точно!

Он нервно потёр лоб и разом переменился в лице: разочарование сменилось волнением. Володя почувствовал, как слабо задрожали руки и даже участилось сердцебиение. Причина, по которой он позвал Валерию, была куда важнее дела, над которым они вместе работали. Но когда девушка вошла в комнату и начала говорить, повар почему-то забыл, зачем позвал её.

— Я хотел спросить, ты смогла что-нибудь узнать?

— Кроме номеров, по которым буду звонить?

— Да нет же. Я не про то.

Он сделал шаг вперёд и выжидающе посмотрел на Валерию.

— А, так ты про свои любовные похождения? — хитро прищурилась та.

— Лера, пожалуйста! — на удивление жалобно произнёс он. — Ты же знаешь, как это важно.

— Удивительно, хоть что-то для тебя важно, — учительница слегка улыбнулась: что и говорить, внезапное преображение Володи из несносного напарника во влюблённого мужчину значительно поднимало настроение.

— Скажи — ты видела её? Вы явно пересекались в учительской.

— Ну допустим, видела.

— И тебе удалось что-то узнать, да?

— Предположим, что да, — она улыбнулась ещё шире.

— Пожалуйста, расскажи мне, — попросил повар очень тихо и будто жалобно. Лера вздохнула — всё равно он не успокоится.

— Ну что ж. Это было недолго, но я узнала, что они с сыном уехали к бабушке, он стал ходить в обычную школу, она работала в колледже, потом ей позвонил Сергей, и она вернулась.

— То есть Сергей мне врал, когда говорил, что не знает её номер?

— А, вот ещё. Она запретила Сергею давать свой номер, особенно тебе.

Володя выругался.

— Так что он здесь не причём, — подчеркнула девушка.

— Это всё, что ты выяснила?

— Да.

— Она думала обо мне?

— Наверное, я не знаю.

— Лера, ну как так? Ты же мастер в этом деле…

— Не пытайся ко мне подлизаться, я всё равно не знаю больше. И вообще, — добавила она, — во всей этой истории виноват только ты. Ты ведь сам её бросил.

***

«Нам нужно поговорить».

Именно эти слова произнесла Динна перед тем, как сесть в машину со своими коллегами-эспесами и покинуть место проведения спецоперации. Слишком много вопросов — и ни одного ответа. Почему одарённых оперативников из полиции эспесов вызвали на задание уровня участковых полицейских, да ещё и в составе группы захвата? Почему сам субъект, которого они ловили, сказал ей не верить «им?» Кому — «им?» И что всё-таки было в тех злополучных мешках?

В том, что там были не трупы, Динна не сомневалась. На всю операцию ушло не более пяти минут; за это время не успели приехать ни судмедэксперты, ни криминалисты. Кто мог положить три тела в специальные мешки, если в квартире побывали только бойцы, а снаружи дежурили рядовые полицейские? Как так получилось, что в комнату с мешками входили только командир и его напарник? И почему Динна не видела ни разу ни одного из своих сегодняшних коллег за два года работы в отделе? Кто эти люди? Погружённая в свои мысли, она даже не успела спросить напрямую, откуда они, прежде чем фургон уехал.

Если вызов был ложным, кого покрывает командир? Что за игру они устроили на глазах у жителей тихого спального района? Группа захвата выезжала на одиночников, но очень редко, и по большей части это были очень серьёзные фигуры. А сегодняшнего субъекта даже полиция смогла бы поймать.

«Скажи, тебя просили увидеть квартиру до проникновения?» — спросила Динна у Даниила Вернера, когда они ждали машину.

«Нет. Меня сразу отправили наверх».

«Странно. Зачем посылать тебя, с твоими способностями глядеть сквозь стену, если не использовать их?»

«Не забывай, что командир обычный человек. Он знать не знает про эспесов».

«Тогда зачем Кимберг послал тебя на задание?»

Вернер пожал плечами.

«Я не спрашивал. Он приказал, я спустился в машину».

К ним подошёл Иван.

«Ты заходила внутрь?» — поинтересовался он.

«Да».

«И что ты увидела?» — спросил Вернер.

Динна повернула голову направо и посмотрела на Даниила, сидящего рядом на заднем сиденье автомобиля. Этот оперативник с огромным уважением относится к Кимбергу и даже боготворит его, поэтому любой просчёт будет списывать на досадное недоразумение. Вернер заступил на службу всего год назад, не очень опытным двадцатишестилетним парнем, но быстро освоился и стал частью команды. Несмотря на невысокий рост, Даниил был крепким и подвижным и легко приспособился к работе в составе группы захвата. Кимберг отмечал его преданность делу и хорошую сноровку, а также аккуратную работу без изъянов в любом деле. Вернер платил своему шефу благодарностью за то, что тот сумел его спасти.

Когда Динна рассказала Даниилу, что трупы были завёрнуты в чёрные мешки криминалистов, тот принялся убеждать её, мол это сделал оставшийся в квартире оперативник или сам субъект, воспользовавшись чёрными мусорными пакетами. На вопрос, сколько потребуется пакетов, чтобы спрятать труп, Даниил не ответил.

Долговязый Устинченко расположился спереди в машине, которую лично для них прислал Кимберг. Иван имел мало опыта в подобных мероприятиях и до сих пор находился под впечатлением, поэтому странности, которые заметила Динна, его не удивляли. Напротив, он был уверен в том, что они поймали преступника-убийцу.

И только она одна не могла успокоиться. Девушка посмотрела на часы, затем в окно. Они выехали одиннадцать минут назад. Дорога туда заняла четыре минуты с нарушениями и мигалкой, значит, обратно должно быть не больше десяти. Но вокруг пролетали малознакомые дома совсем другого района, который Динна не узнавала. Иван смотрел в телефон, Даниил сидел с закрытыми глазами, а на его светлых волосах и на лбу блестели капельки пота. Никто ничего не замечал. Динна аккуратно нагнулась, просовывая голову между двумя передними креслами и незаметно дотягиваясь до кобуры с пистолетом свободной рукой.

— Прошу прощения, — произнесла девушка, поглядев на водителя, — а куда мы направляемся?

***

Деление. Вечная часть любого процесса. Одна из основных особенностей мозга. В поисках лучшей доли мы всегда проводим черту — между трудной и лёгкой задачей, лучшего и худшего решения, между теми, кто нам нравится, и кто нет.

Как наладить взаимоотношения с коллективом? Для начала нужно поделить его на части. С теми, кто привлекает, быть приветливым, открытым, милым, чтобы расположить их к себе. Тех, с кем некомфортно, лучше всего избегать, ведь именно они могут узнать твоё истинное лицо.

Корнелия сидела на подоконнике школьного коридора на четвёртом этаже и размышляла, глядя на паркетную выкладку длинных проходов.

Валерия Владимировна — красивая молодая учительница. Строгая, но в меру. По большей части справедливая. Выучил урок — молодец; не выучил — отправляйся с двойкой. Корнелия не раз отправлялась, но после ей всегда разрешали исправить отметку. По этой причине историчка нравилась ей чуть больше других преподавателей.

Ирина Евгеньевна — тоже молодая, может быть даже красивая, если поменяет причёску, но слишком уж своенравная и помешанная на правилах. На уроках может занизить оценку по своему усмотрению: например, поставить двойку по литературе за поведение в коридоре или устроить выговор за прогулы тем, кто никогда не прогуливал. Такой подход вызывал в Корнелии больше отрицательных эмоций, чем положительных; тем более, русский язык и литература давались ей легко, но зачастую девушка получала отметки, как в математике, и не из-за знаний, а из-за поведения. А вот любимчики Ирины Евгеньевны были отличниками по её предметам, хоть и знали их не так хорошо.

Всё ясно как день: одним мы ставим «плюсики», а другие отправляются в чёрный список. В какой-то момент Валерия Владимировна добавила туда Катю Ярцеву, хоть и скрыла заниженную оценку за поведение отличницы плохим ответом у доски. С одной стороны, всем всё понятно — Катины замечания на каждом уроке становились всё более и более неуместными, а осуждать учителя вообще не комильфо, вот она и получила по заслугам. Но с другой стороны, почему Корнелия угодила в любимчики Валерии Владимировны? И каким образом туда же затесался троечник Назар?

Разглядывая свои ноги в школьных туфлях, свисающие с коридорного подоконника, Корнелия думала о том, случайно ли им с Назаром повезло на сегодняшней контрольной или всё это заранее спланировала и непонятно как осуществила сама Валерия Владимировна.

Вспомнилось, как в один из дней, проходя по коридору после уроков, Корнелия увидела в кабинете истории Назара, сидящего на парте, и Валерию, которая стояла напротив него, прислонившись к учительскому столу. Тогда девушка остановилась и прислушалась: Денис что-то оживлённо рассказывал.

Это был какой-то фильм, который он посмотрел и решил поделиться впечатлениями, а Валерия внимательно его слушала. Но через день влепила ему тройку за невыученный параграф, и Назар ничуть не расстроился.

Она не раз говорила, что не любит оценки, редко оглашает их перед всем классом и ставит только потому, что должна. Получается, её могли подкупить живой интерес Назара к историческому фильму и его равнодушие к системе оценивания, какой бы она ни была.

Но чем могла понравиться Корнелия? Она не отличалась особой активностью в саморазвитии и желанием болтать с учителями. Только крайне важные задания могли пробудить в ней этот азарт. А что, если они и вовсе не любимчики, а просто орудие в руках педагога, который решил окончательно рассчитаться с неприятной ученицей?

Мысли прервал звонок мобильного телефона — дядя Филипп. Корнелия слезла с подоконника и провела пальцем по экрану смартфона.

— Алло?

— Я приехал. Буду рад, если ты меня встретишь.

— Спускаюсь, — проговорила она.

Частые посещения школы дядей Филиппом очень не нравились девушке. Как правило, его приезды заканчивались странными наказаниями за всякую глупость в попытках установить тотальный контроль. Филипп любил заставать Корнелию врасплох; иногда ей казалось, что он делает это специально, чтобы придраться к какому-нибудь её занятию и придумать наказание. Благо Динна ещё два часа назад предупредила о скором прибытии дяди, чтобы Корнелия успела морально подготовиться к его визиту.

Филипп нередко приезжал внезапно, и по одному звонку девушка должна была бросить все свои дела, чем бы она ни занималась, и побежать на первый этаж встречать родственника.

Дойдя до конца коридора, Корнелия свернула в передний флигель четвёртого этажа и подошла к лестнице, ведущей вниз. Она уже было собралась влиться в поток учеников, спускающихся на свои этажи, как вдруг у двери кабинета математики заприметила женщину, очень знакомую…

Она закрывала дверь и собиралась повернуть в другую сторону, но, скользнув взглядом по школьному коридору, заметила у лестницы старшеклассницу, которая тоже смотрела на неё. Женщина улыбнулась и направилась к ней, приветливо помахав рукой.

— Корнелия!

— Мария Александровна? — девушка подошла поближе и остановилась перед учительницей, словно не веря своим глазам. — Вы вернулись?

— Как видишь, — улыбнулась она, обнимая ученицу.

— Так это вы будете вместо другого математика, да? — догадалась Корнелия, вспомнив беседу одноклассников перед сегодняшней контрольной по истории.

— Да, верно.

— Как здорово, — просияла Корнелия. — Я рада, что будете вы!

Хоть Мария Александровна никогда и не вела уроки у её класса, но к Корнелии относилась хорошо. А лояльно настроенный учитель по предмету, в котором ни черта не понимаешь, — самое лучшее, что может случиться с тобой в школе.

— А вы одна приехали? — поинтересовалась девушка.

— Да, одна. Лёша сейчас учится в Москве, живёт с бабушкой, — сказала Мария. — Так что не переживай, с лестницы падать никто не будет, — она рассмеялась.

Корнелия улыбнулась. Год назад она поймала за руку пятиклассника, который перегнулся через перила и потерял равновесие. Корнелия в это время поднималась наверх, с подозрением глядя на баловство мальчишек, и когда один из них понял, что падает, и начал кричать, девушка мигом подлетела и в последний момент схватила его за руку и ногу, крепко цепляясь своими ногами за лестничные перила. Этим мальчиком оказался сын учительницы математики. Мария долго благодарила Корнелию и всё пыталась выведать, каким образом стройная хрупкая девушка смогла удержать и вытянуть чуть меньшего по весу ребёнка. Приходилось отшучиваться — сообщать такие вещи обычным людям крайне опасно.

Упомянув о том случае, Мария Александровна посерьезнела.

— Ещё раз спасибо тебе. Ты спасла жизнь моему сыну.

— Всё хорошо, — ответила Корнелия. Она никогда не знала, что говорить в таких случаях.

За спиной у учительницы возникли ещё двое взрослых, один из которых — пожилой преподаватель физики. Он передавал какой-то листок мужчине в белом.

— Спасибо, что зашли ко мне, — говорил физик. — Вы сможете приготовить что-то из этого для меня на ужин?

— Конечно. Всё сделаем.

— Большое вам спасибо, Володя. С этой диетой всё наперекосяк, — мужчина пожал ему руку и скрылся в своём кабинете, а повар развернулся с листочком в руках и тут же замер, завидев Марию. Какое-то время он провёл в замешательстве, затем сделал пару шагов вперёд и прислонился к стене, искоса поглядывая на беседу учительницы с ученицей, затем посмотрел на часы.

Точно! Время.

— Мария Александровна, я очень рада вас видеть, но мне пора вниз, ко мне дядя приехал, — протараторила девушка.

— Конечно, — кивнула учительница. — Передавай привет!

Корнелия скрылась на лестнице; Мария обернулась, чтобы проследовать в противоположную сторону, но только сделать этого не удалось.

Глаза оказались бессовестно захвачены в плен другой парой глаз.

Так спонтанно, нежданно и очень не вовремя; он — последний, кого она хотела встретить в этой школе.

Владимир знал это, но не мог не смотреть; а она не смогла отвести взгляд. Если бы в коридоре шумела начальная школа, все звуки бы разом стихли; если бы вдруг во всём флигеле выключился свет, никто из них двоих даже и не заметил.

— Маша, — одними губами произнёс повар, между ними было пять метров, но она услышала.

Мария оглядела его с головы до ног и еле заметно подняла бровь — в знак большого вопроса и даже предупреждения. Он опустил голову вниз и поджал губы, прямо как двоечник у доски. Лёгкая ухмылка скользнула по её лицу и тут же пропала: ситуация казалась смешной лишь на словах.

Владимир перестал чувствовать, как он дышит. Взгляд, который сводил его с ума целый год наяву и пять месяцев в памяти, в этот раз был полностью невыносимым. Он глядел на неё, боясь проснуться, страшась спугнуть её образ, её потрясающе красивые карие глаза…

Она опустила их и поспешила пройти мимо прежде, чем он скажет что-то ещё, кроме её имени. Это случилось быстрее, чем она ожидала, и раньше, чем она думала. А думала ли?

Разве о нём были её мысли, когда она собирала чемодан, отвечая на просьбу директора «Альфы» о помощи в математике? Разве не хотелось ей повернуть голову в сторону кухни, когда она входила в пансион? Разве не представляла она, что всё уже кончено, окончательно и бесповоротно?

Но, похоже, она ошибалась.

Тем временем, тремя этажами ниже в передний флигель здания зашёл мужчина среднего роста и спортивного телосложения. Одет он был довольно просто, а за плечами нёс обычный рюкзак — казалось, будто он забрёл в элитный пансион совершенно случайно. Оглядевшись по сторонам, мужчина встретился глазами с проходившей мимо учительницей русского языка и литературы, которая поначалу не узнала его и даже остановилась на мгновение, чтобы внимательно рассмотреть незнакомца.

Мужчина улыбнулся, и преподавательница вмиг просияла: этого приятного джентльмена она, конечно же, знала.

— Ирина Евгеньевна! Здравствуйте, — вежливо поздоровался он, подойдя к ней.

— Здравствуйте, Филипп! — она улыбнулась, протягивая ему руку, которую он галантно поцеловал. — Не ожидала, что вы посетите нас сегодня.

— Такой уж у меня график — никогда не знаешь, когда появится свободная минута. Как там моя девочка?

— Неплохо, неплохо, — с характерными паузами выдавила из себя завуч. — Но могло быть и лучше.

— Недостаточно старается?

— Старается хорошо, а вот над поведением стоит поработать.

— Да вы что? — поднял брови Филипп.

Ирина Евгеньевна вздохнула.

— Я предпочитаю вести уроки в полнейшей тишине. Тем не менее, я нередко слышу смех в районе парты, где сидит Корнелия. Такое поведение я считаю неуважительным по отношению ко мне и к моему предмету.

— Я обязательно поговорю с ней на эту тему, — важно произнёс Филипп. — Корнелия должна знать границы и соблюдать правила школы.

Эти слова явно понравились завучу, и она даже не стала скрывать улыбку.

— Из всех родителей, с которыми мне довелось разговаривать, вы — один из самых компетентных.

Спустившись с лестницы, Корнелия сразу заметила эту «приятную» беседу. Если дядя успел пообщаться с завучем, значит, её уже ждёт серьёзное наказание. Хотя она сама вообще не чувствовала своей вины за тот случай, который они, вероятнее всего, обсуждали.

В начале прошлого урока по русскому языку Ирина Евгеньевна раздавала листочки с проверенными диктантами, и Корнелия, у которой очень редко были ошибки в правописании и пунктуации, получила свою работу с оценкой «четыре».

«Интересно, где же я ошиблась», — подумала она. На первой и последней страницах всё было чисто, поэтому сдвоенный листок пришлось развернуть. На удивление, внутри тоже не было ничего подчёркнутого, зачёркнутого или исправленного красными чернилами. Корнелия снова перевернула листок, и на этот раз увидела в самом начале маленький красный знак вопроса над словом «Диктант».

«Отлично, забыла написать число. И за это мне снизили целый балл».

Корнелия повернулась к своей соседке Веронике, которой поставили четыре с минусом: у неё были две орфографические ошибки и бог весть сколько пунктуационных. В журнал у обеих пойдут четвёрки.

«Класс. Спасибо, что даёшь списывать», — прошептала Вероника, довольно рассматривая свой лист. Она могла бы получать пятёрки за диктанты, полностью переписывая работу подруги, но предпочитала оставлять у себя пару ошибок, чтобы не вызывать подозрений. Всё-таки идеально выполненная работа могла насторожить Ирину Евгеньевну.

«Всегда пожалуйста. Сегодня у меня тоже четыре».

«Это как так? — удивилась Вероника. — У меня четвёрка за свои ошибки, а не за твои», — она придвинулась к Корнелии и начала разглядывать её работу.

Корнелия печально улыбнулась и указала на красный знак вопроса в самом начале.

«Ты дату не поставила, а что ещё?»

Корнелия расплылась в ещё большей улыбке, показывая ей остальные страницы своего диктанта. Ни на одной из них не было красных пометок.

«Серьёзно? Только из-за даты?» — Вероника округлила свои и без того большие глаза. Её соседка кивнула.

По правде говоря, Корнелию скорее забавляли такие ситуации, чем расстраивали. Ведь это и вправду смешно — снижать балл по русскому языку за работу, в которой нет ни одной ошибки в русском языке. Да и Филипп её не накажет за эту отметку: Ирина Евгеньевна всегда оставляла листочки с контрольными ученикам, и Корнелия в любой момент сможет показать дяде, что всё написано без ошибок.

«Да это же свинство, — продолжала Вероника. — Не хочешь подойти к ней?»

«Не-а, — прошептала Корнелия в ответ. — Она того и ждёт, что я подойду, чтобы утереть мне нос».

«Но она же не имеет права так делать!» — негодовала Вероника. Ей было очень обидно за подругу и страшно за себя: если и она тоже угодит в нелюбимчики Дужиной, то просто не закончит школу из-за «неуда» по русскому.

Корнелия пожала плечами.

«Она учитель. Может поставить два и не объяснять. Она здесь главная, и ей это явно нравится».

Двое парней, сидящих перед девушками, повернулись к ним.

«Что у вас?» — поинтересовался один из них.

«Четвёрки», — ответила Корнелия.

«Прикиньте, ей снизили за то, что она число забыла написать! — проговорила Вероника, показывая листок с диктантом своей соседки. — Тут вообще ошибок нет».

«Нихрена себе! — выдавил парень, вглядываясь в диктант Корнелии. — Похоже, наш директор плохо старается».

«Ты о чём?» — не поняла Вероника.

Одноклассник сжал кулак и постучал им об ладонь; его сосед тут же рассмеялся. Вероника раскрыла рот от неожиданно вульгарной шутки, Корнелия поджала губы.

«Последние парты, разговорчики! — прозвучал звонкий, немного пищащий женский голос. Парни развернулись обратно. — Если у кого-то есть вопросы по поводу контрольных, можете подойти ко мне после урока», — многозначительно подметила завуч.

Ну уж нет. Корнелия знала, что если она начнёт спорить с Ириной Евгеньевной, то непременно получит устный выговор за то, что не пишет дату, а также длинную тираду по поводу неправильного оформления контрольной работы, которое, конечно же, приравнивается к ошибкам. Поэтому к Дужиной после урока она не пойдёт. А чтобы поднять себе настроение, придумает про завуча весёлый анекдот — чем же ещё заняться на уроке русского языка?

В середине занятия Корнелия ткнула в спину сидящих впереди одноклассников, и когда они повернулись, спросила:

«Знаете, почему русичка любит гулять по кладбищу?»

«Почему?» — поинтересовались ребята.

«Там везде пишут даты».

Трое десятиклассников вместе с автором этой юморески чуть не прыснули; Вероника успела вовремя закрыть рот руками, надрываясь от подкатывающих волн смеха, но Корнелия всё-таки не сдержалась и издала относительно громкий звук, который не могла не услышать Ирина Евгеньевна.

«И что же вас так развеселило?» — грозный голос учительницы — она не любила, когда кто-то мешал ей вести урок. Все разом замолчали. Корнелия втянула губы и попыталась перестать трястись от хохота.

«Шмидт?» — Корнелия встала.

«Ничего, Ирина Евгеньевна».

«Насколько я вижу, вместо того, чтобы смотреть на доску, ты веселилась. А потом небось удивляешься, откуда берутся плохие оценки?»

Пришлось сдержаться, чтобы не ответить учительнице, что оценка её диктанта совершенно не соответствует работе.

«Садись на место. Если я ещё раз услышу смех, выгоню из класса».

И сейчас, глядя на кивающего дядю перед Ириной Евгеньевной, Корнелия гадала, услышала ли тогда учительница её шутку или нет. Если не дай бог услышала и рассказала Филиппу, жди беды.

Девушка не хотела подходить, пока не уйдёт завуч, но та неожиданно повернулась в сторону лестницы и увидела ученицу, которая так и не успела спрятаться. Теперь точно поздно, да и бесполезно. Ирина Евгеньевна указала мужчине на неё; Филипп развернулся и тоже заметил Корнелию. Та уже было испугалась, что они подзовут её к себе и начнут отчитывать в два голоса, но учительница, как ни странно, мило улыбнулась Филиппу и проследовала по своим делам. Мужчина тоже ответил улыбкой и направился к своей племяннице.

— Привет, — сказала Корнелия, когда он подошёл.

— Здравствуй, — дядя остановился перед ней и скрестил спереди руки. — Мне сообщили, что ты ведёшь себя недопустимо.

Они стояли у выхода с лестницы, мимо них туда-сюда сновали школьники.

— Это не совсем так, — начала оправдываться девушка.

— Поговорим об этом в твоей комнате, — мужчина кивнул ей, чтобы она поднималась.

— Там могут быть Катя и Вероника, — возразила Корнелия, но всё равно проследовала наверх, — я бы не хотела при них обсуждать оценки. И поведение, — добавила она, вспомнив, в каком состоянии находится отличница Катя. Узнав лишнее, она явно донесёт на неё или как минимум будет издеваться.

— Разберёмся, — сухо ответил Филипп.

Корнелия была крайне взволнована общением своего дяди с Ириной Евгеньевной и даже не обратила внимания на его странный внешний вид. Филипп предпочитал костюмы и носил их очень часто, а в руках у него всегда был портфель. В куртке и с рюкзаком он смотрелся довольно странно — прямо как во время последней спецоперации в составе боевого отряда, только без экипировки.

— Почему ты не в костюме? — спросила девушка, когда они шли по коридору второго этажа, в надежде хоть немного задобрить дядю.

— Накопились вещи, я не успел их постирать. Кстати, Динна не особо рвётся помогать мне в этом.

Замечание про сестру Корнелия пропустила мимо ушей.

— А ещё сегодня обещали дождь, — добавил Филипп.

— А почему рюкзак?

— В портфеле много важных бумаг. Тащить их в сырость не лучшая идея.

Они дошли до комнаты девушек, Корнелия открыла дверь и проследовала внутрь. Сидевшая на своей кровати Вероника оторвалась от книги, поглядев на вошедших; Катя Ярцева временно отсутствовала. Корнелия вздохнула с облегчением.

Отвернувшись от Филиппа, она незаметно состроила гримасу Веронике, показывая, что сейчас будет происходить кое-что неприятное.

— Где Катя? — спросила Корнелия вслух.

— Не знаю, куда-то ушла. Здравствуйте, дядя Филипп, — поздоровалась девушка, проводив взглядом мужчину, который прошёл к рабочему столу племянницы и выдвинул стул, чтобы сесть.

— Привет, Вероника, — он снял рюкзак, поставил на пол и опустился на сиденье, повернув его лицом к Корнелии. Та встала сбоку, у тумбочки.

— Ну, рассказывай, чем ты занималась на уроках русского языка?

Вероника еле сдержала улыбку, вспомнив шутку про кладбище.

— Да так, просто немного болтали на уроке.

— Ирина Евгеньевна сказала, что вы не только болтали.

Вероника уткнулась в книжку.

— Было дело.

— «Было дело?» Это всё, что ты хочешь сказать?

— А что ещё говорить? Ну да, мы смеялись.

— Вы смеялись на уроке, когда перед вами стоял учитель и объяснял материал.

— Такое постоянно происходит, во всех классах.

— «Постоянно?» — Филипп вскинул брови так сильно, что на его лбу проступили видимые морщины — Ты вообще знаешь, что такое уважение к старшим?

— Нам сделали одно замечание, — зачем-то соврала Корнелия. Замечаний было несколько.

— Ложь.

Ну конечно. Правды от дяди не скроешь никогда.

— Ты в десятом классе, Корнелия, тебе шестнадцать лет, — продолжал он. — Но ты не проявляешь никаких признаков взрослого человека. А пора бы уже давно их проявлять.

Девушка почувствовала, как сильно сдавило виски после этих слов, а в горле образовался ком. Она ненавидела, когда дядя разговаривал с ней подобным образом. В таких ситуациях очень сложно контролировать своё поведение — нужно быть стальной машиной, чтобы пропускать мимо ушей оскорбления без каких-либо эмоций. Она повзрослела слишком рано, если сравнивать с её же сверстниками, прошла через невыносимые условия в детстве, и сейчас перед ней сидит дядя, который прекрасно всё знает, и говорит, что она не взрослая?

— Если бы ты хотя бы начала уважать окружающих тебя людей и перестала строить из себя неизвестно кого, таких проблем бы не было.

А вот ещё одно обвинение — в эгоизме. Интересно, кого она из себя строит и как так получилось, что подобные слова стали задевать? Она никогда не считала себя эгоисткой; например, в отличие от Кати Ярцевой, которая никогда в жизни не давала списать ни одному человеку, при этом называя всех «бездарными лентяями».

Корнелия подняла руку и поднесла к своим губам, крепко сжимая их. Ах, как же хотелось вытащить из тумбочки листок с диктантом и кинуть его Филиппу со словами «это она не уважает меня, а не я её», но это бы только усугубило ситуацию. Увидев отсутствие даты, дядя сказал бы, что невнимательность — признак незрелости, а за повышение голоса она будет наказана.

Невольно вспомнился короткий диалог в коридоре с Марией Александровной: уж она-то точно не назовёт не взрослой девушку, которая, свесившись через перила, крепко держала за две конечности орущего пятиклассника и смогла втащить его обратно на ступеньки.

— Я привёл тебя в эту школу неслучайно. Я хотел, чтобы ты общалась с умными и интеллигентными людьми. Более того, я поддался уговорам твоей сестры и отдал тебя в пансион, тем самым предоставив полную свободу действий.

Корнелия поспорила бы насчёт полной свободы, ведь постоянные приезды в школу, инспекции и наказания, а также просьбы к учителям проследить за ней говорили об обратном, но сейчас лучше промолчать — тем быстрее закончится публичная порка.

— За всё это я отдаю немалые деньги. Ты не уважаешь не только своих преподавателей, но и меня.

Иногда девушке казалось, что они с Филиппом живут в двух разных мирах. Причём первому очень сложно ужиться в мире второго, а второй не может ни на секунду допустить существования мира первого.

— Давай ведомость, — сказал Филипп.

Каждую субботу ученикам выдавали табели с оценками по всем предметам и отметками о посещении занятий за прошедшую неделю. Сегодня была суббота; свою ведомость Корнелия получила пару часов назад и положила в тумбочку.

Конец ознакомительного фрагмента.