Неточные совпадения
И, позабыв столицы дальной
И блеск и шумные пиры,
В глуши Молдавии печальной
Она смиренные шатры
Племен бродящих посещала,
И между ими одичала,
И позабыла речь богов
Для скудных, странных языков,
Для песен степи, ей любезной…
Вдруг изменилось всё кругом,
И вот она
в саду моем
Явилась барышней уездной,
С печальной думою
в очах,
С французской
книжкою в руках.
Ему показалось, что какой-то дворник, с
книжкой в руке, толкнул его, взбираясь навстречу ему
в контору; что какая-то собачонка заливалась-лаяла где-то
в нижнем этаже и что какая-то женщина бросила
в нее скалкой и закричала.
Контора была от него с четверть версты. Она только что переехала на новую квартиру,
в новый дом,
в четвертый этаж. На прежней квартире он был когда-то мельком, но очень давно. Войдя под ворота, он увидел направо лестницу, по которой сходил мужик с
книжкой в руках; «дворник, значит; значит, тут и есть контора», и он стал подниматься наверх наугад. Спрашивать ни у кого ни об чем не хотел.
«Странный этот лекарь!» — повторила она про себя. Она потянулась, улыбнулась, закинула
руки за голову, потом пробежала глазами страницы две глупого французского романа, выронила
книжку — и заснула, вся чистая и холодная,
в чистом и душистом белье.
— К чему ведет нас безответственный критицизм? — спросил он и, щелкнув пальцами правой
руки по
книжке, продолжал: — Эта
книжка озаглавлена «Исповедь человека XX века». Автор, некто Ихоров, учит: «Сделай
в самом себе лабораторию и разлагай
в себе все человеческие желания, весь человеческий опыт прошлого». Он прочитал «Слепых» Метерлинка и сделал вывод: все человечество слепо.
Тяжелый нос бабушки обиженно краснел, и она уплывала медленно, как облако на закате солнца. Всегда
в руке ее французская
книжка с зеленой шелковой закладкой, на закладке вышиты черные слова...
— Создателем действительных культурных ценностей всегда был инстинкт собственности, и Маркс вовсе не отрицал этого. Все великие умы благоговели пред собственностью, как основой культуры, — возгласил доцент Пыльников, щупая правой
рукою графин с водой и все размахивая левой, но уже не с бумажками
в ней, а с какой-то зеленой
книжкой.
Как-то вечером Самгин сидел за чайным столом, перелистывая
книжку журнала. Резко хлопнула дверь
в прихожей, вошел, тяжело шагая, Безбедов, грузно сел к столу и сипло закашлялся; круглое, пухлое лицо его противно шевелилось, точно под кожей растаял и переливался жир, — глаза ослепленно мигали,
руки тряслись, он ими точно паутину снимал со лба и щек.
— Налить еще чаю? — спрашивала Елена, она сидела обычно с
книжкой в руке, не вмешиваясь
в лирические речи мужа, быстро перелистывая страницы, двигая бровями. Читала она французские романы, сборники «Шиповника», «Фиорды», восхищалась скандинавской литературой. Клим Иванович Самгин не заметил, как у него с нею образовались отношения легкой дружбы, которая, не налагая никаких неприятных обязательств, не угрожала принять характер отношений более интимных и ответственных.
Выскочила Сомова с маленькой пачкой
книжек в руке и крикнула
в дверь комнаты Варвары...
Все они среднего возраста, за тридцать, а одна старушка
в очках, седая, с капризно надутыми губами и с записной
книжкой в руке, — она действует
книжкой, как веером, обмахивая темное маленькое личико.
Ему казалось, что бабушка так хорошо привыкла жить с
книжкой в руках, с пренебрежительной улыбкой на толстом, важном лице, с неизменной любовью к бульону из курицы, что этой жизнью она может жить бесконечно долго, никому не мешая.
— Вот уж почти два года ни о чем не могу думать, только о девицах. К проституткам идти не могу, до этой степени еще не дошел. Тянет к онанизму, хоть
руки отрубить. Есть, брат,
в этом влечении что-то обидное до слез, до отвращения к себе. С девицами чувствую себя идиотом. Она мне о
книжках, о разных поэзиях, а я думаю о том, какие у нее груди и что вот поцеловать бы ее да и умереть.
— Ну, иной раз и сам: правда, святая правда! Где бы помолчать, пожалуй, и пронесло бы, а тут зло возьмет, не вытерпишь, и пошло! Сама посуди: сядешь
в угол, молчишь: «Зачем сидишь, как чурбан, без дела?» Возьмешь дело
в руки: «Не трогай, не суйся, где не спрашивают!» Ляжешь: «Что все валяешься?» Возьмешь кусок
в рот: «Только жрешь!» Заговоришь: «Молчи лучше!»
Книжку возьмешь: вырвут из
рук да швырнут на пол! Вот мое житье — как перед Господом Богом! Только и света что
в палате да по добрым людям.
О, пусть, пусть эта страшная красавица (именно страшная, есть такие!) — эта дочь этой пышной и знатной аристократки, случайно встретясь со мной на пароходе или где-нибудь, косится и, вздернув нос, с презрением удивляется, как смел попасть
в первое место, с нею рядом, этот скромный и плюгавый человечек с
книжкой или с газетой
в руках?
Путевые записки необходимо делать безотлагательно на месте наблюдения. Если этого не сделать, то новые картины, новые впечатления заслоняют старые образы, и виденное забывается. Эти путевые заметки можно делать на краях планшета или
в особой записной
книжке, которая всегда должна быть под
рукой. Вечером сокращенные записки подробно заносятся
в дневники. Этого тоже никогда не следует откладывать на завтра. Завтра будет своя работа.
Мы вообще знаем Европу школьно, литературно, то есть мы не знаем ее, а судим à livre ouvert, [Здесь: с первого взгляда (фр.).] по
книжкам и картинкам, так, как дети судят по «Orbis pictus» о настоящем мире, воображая, что все женщины на Сандвичевых островах держат
руки над головой с какими-то бубнами и что где есть голый негр, там непременно,
в пяти шагах от него, стоит лев с растрепанной гривой или тигр с злыми глазами.
Рассказы эти передавались без малейших прикрас и утаек, во всеуслышание, при детях, и, разумеется, сильно действовали на детское воображение. Я, например, от роду не видавши тетеньки, представлял себе ее чем-то вроде скелета (такую женщину я на картинке
в книжке видел),
в серо-пепельном хитоне, с простертыми вперед
руками, концы которых были вооружены острыми когтями вместо пальцев, с зияющими впадинами вместо глаз и с вьющимися на голове змеями вместо волос.
Тем не менее, как женщина изобретательная, она нашлась и тут. Вспомнила, что от старших детей остались
книжки, тетрадки, а
в том числе и прописи, и немедленно перебрала весь учебный хлам. Отыскав прописи, она сама разлиновала тетрадку и, усадив меня за стол
в смежной комнате с своей спальней, указала, насколько могла, как следует держать
в руках перо.
В два часа и матушка и сестрица сидят
в гостиной; последняя протянула ноги на стул:
в руках у нее французская
книжка, на коленях — ломоть черного хлеба. Изредка она взглядывает на матушку и старается угадать по ее лицу, не сделала ли она «распоряжения». Но на этот раз матушка промахнулась или, лучше сказать, просто не догадалась.
В час или выезжают, или ожидают визитов.
В последнем случае сестра выходит
в гостиную, держа
в одной
руке французскую
книжку, а
в другой — ломоть черного хлеба (завтрака
в нашем доме не полагается), и садится, поджавши ноги, на диван. Она слегка нащипывает себе щеки, чтобы они казались румяными.
Аня. Приезжаем
в Париж, там холодно, снег. По-французски говорю я ужасно. Мама живет на пятом этаже, прихожу к ней, у нее какие-то французы, дамы, старый патер с
книжкой, и накурено, неуютно. Мне вдруг стало жаль мамы, так жаль, я обняла ее голову, сжала
руками и не могу выпустить. Мама потом все ласкалась, плакала…
Он обнял меня за шею горячей, влажной
рукою и через плечо мое тыкал пальцем
в буквы, держа
книжку под носом моим. От него жарко пахло уксусом, потом и печеным луком, я почти задыхался, а он, приходя
в ярость, хрипел и кричал
в ухо мне...
К тому же
книжка моя может попасть
в руки охотникам деревенским, далеко живущим от столиц и значительных городов, людям небогатым, не имеющим средств выписывать все охотничьи снаряды готовые, прилаженные к делу
в современном, улучшенном их состоянии.
Генерал Стрепетов сидел на кресле по самой середине стола и, положив на
руки большую белую голову, читал толстую латинскую
книжку. Он был одет
в серый тулупчик на лисьем меху, синие суконные шаровары со сборками на животе и без галстука. Ноги мощного старика, обутые
в узорчатые азиатские сапоги, покоились на раскинутой под столом медвежьей шкуре.
Самой madame Мечниковой ничего на этот счет не приходило
в голову, но Бертольди один раз, сидя дома за вечерним чаем, нашла
в книжке, взятой ею у Агаты, клочок почтовой бумажки, на которой было сначала написано женскою
рукою: «Я хотя и не намерена делать вас своим оброчником и ни
в чем вас не упрекаю, потому что во всем виновата сама, но меня очень обижают ваши ко мне отношения.
Эмма Эдуардовна первая нашла записку, которую оставила Женька у себя на ночном столике. На листке, вырванном из приходо-расходной
книжки, обязательной для каждой проститутки, карандашом, наивным круглым детским почерком, по которому, однако, можно было судить, что
руки самоубийцы не дрожали
в последние минуты, было написано...
На этих словах священника Александр Иванович вышел с
книжкою в руках своего перевода. Он остановился посредине залы
в несколько трагической позе.
— Подожди, странная ты девочка! Ведь я тебе добра желаю; мне тебя жаль со вчерашнего дня, когда ты там
в углу на лестнице плакала. Я вспомнить об этом не могу… К тому же твой дедушка у меня на
руках умер, и, верно, он об тебе вспоминал, когда про Шестую линию говорил, значит, как будто тебя мне на
руки оставлял. Он мне во сне снится… Вот и
книжки я тебе сберег, а ты такая дикая, точно боишься меня. Ты, верно, очень бедна и сиротка, может быть, на чужих
руках; так или нет?
Но он предупредил мой вопрос.
В руках его была паспортная
книжка, на которую он смотрел с каким-то недоумением, словно ему казалось странным, что последний листок, заключающий отметку о возвращении, вдруг исчез.
— Мы, ваше превосходительство, народ-то не из
книжек знаем! Мы его видели — вот как (
рука поднимается и ставится на недалеком расстоянии перед глазами, ладонью внутрь)! мы
в курных избах, ваше превосходительство, ночевывали! мы хлеб с лебедой едали! — говорили мы бойко и весело.
Она обернулась, но не остановилась, отвела
рукою широкую голубую ленту своей круглой соломенной шляпы, посмотрела на меня, тихонько улыбнулась и опять устремила глаза
в книжку.
— И ты по этим делам пошла, Ниловна? — усмехаясь, спросил Рыбин. — Так. Охотников до
книжек у нас много там. Учитель приохочивает, — говорят, парень хороший, хотя из духовного звания. Учителька тоже есть, верстах
в семи. Ну, они запрещенной книгой не действуют, народ казенный, — боятся. А мне требуется запрещенная, острая книга, я под их
руку буду подкладывать… Коли становой или поп увидят, что книга-то запрещенная, подумают — учителя сеют! А я
в сторонке, до времени, останусь.
Почти каждый вечер после работы у Павла сидел кто-нибудь из товарищей, и они читали, что-то выписывали из книг, озабоченные, не успевшие умыться. Ужинали и пили чай с
книжками в руках, и все более непонятны для матери были их речи.
Самовар вскипел, мать внесла его
в комнату. Гости сидели тесным кружком у стола, а Наташа, с
книжкой в руках, поместилась
в углу, под лампой.
Не знаю, чем я больше был потрясен: его открытием или его твердостью
в этот апокалипсический час:
в руках у него (я увидел это только теперь) была записная
книжка и логарифмический циферблат. И я понял: если даже все погибнет, мой долг (перед вами, мои неведомые, любимые) — оставить свои записки
в законченном виде.
Сначала с улыбкой, потирая
руки от гордого удовольствия владеть какой-нибудь тайной, он объявил мне, что
книжки все пренезаметно перенесены к нам и стоят
в уголку,
в кухне, под покровительством Матрены.
— Нет уж, вашество, я нынче не читаю. Подальше от греха. Сам-то я, конечно, не заражусь, но заваляется как-нибудь
книжка, да, пожалуй, и попадет
в руки кому-нибудь из домочадцев… ну их совсем!
— А у нас тут мещанинишко
в городе завелся, — подхватывает непременный член, — газету выписывает,
книжки читает… да и поговаривает.
В базарные дни всякий народ около его лавчонки толпится, а он сидит и газету
в руках держит… долго ли до греха!
Джемма засмеялась, ударила брата по
руке, воскликнула, что он «всегда такое придумает!» Однако тотчас пошла
в свою комнату и, вернувшись оттуда с небольшой
книжкой в руке, уселась за столом перед лампой, оглянулась, подняла палец — «молчать, дескать!» — чисто итальянский жест — и принялась читать.
— Как странно, — сказала Вера с задумчивой улыбкой. — Вот я держу
в своих
руках вещь, которой, может быть, касались
руки маркизы Помпадур или самой королевы Антуанетты… Но знаешь, Анна, это только тебе могла прийти
в голову шальная мысль переделать молитвенник
в дамский carnet [Записная
книжка (франц.).]. Однако все-таки пойдем посмотрим, что там у нас делается.
Она достала из своего ручного мешочка маленькую записную
книжку в удивительном переплете: на старом, стершемся и посеревшем от времени синем бархате вился тускло-золотой филигранный узор редкой сложности, тонкости и красоты, — очевидно, любовное дело
рук искусного и терпеливого художника.
Книжка была прикреплена к тоненькой, как нитка, золотой цепочке, листки
в середине были заменены таблетками из слоновой кости.
Затем провез его к портному, платья ему купил полный комплект, нанял ему квартиру через два дома от редакции, подписал обязательство платить за его помещение и, вернувшись с ним к себе домой, выдал ему две
книжки для забора товара
в мясной и
в колониальных лавках, условившись с ним таким образом, что половина заработанных им денег будет идти
в погашение этого забора, а остальная половина будет выдаваться ему на
руки.
Из последних один очень молодой артиллерист, всего только на днях приехавший из одного учебного военного заведения, мальчик молчаливый и еще не успевший составить знакомства, вдруг очутился теперь у Виргинского с карандашом
в руках и, почти не участвуя
в разговоре, поминутно отмечал что-то
в своей записной
книжке.
Этот прапорщик Эркель был тот самый заезжий офицерик, который на вечере у Виргинского просидел всё время с карандашом
в руках и с записною
книжкой пред собою.
Они и теперь приходили к моему хозяину утром каждого воскресенья, рассаживались на скамьях вокруг кухонного стола и, ожидая хозяина, интересно беседовали. Хозяин шумно и весело здоровался с ними, пожимая крепкие
руки, садился
в передний угол. Появлялись счеты, пачка денег, мужики раскладывали по столу свои счета, измятые записные
книжки, — начинался расчет за неделю.
— Это
в майской
книжке было напечатано, — сказал он, придерживаясь
рукою за дверь и обводя гостей и сестру веселыми синими глазами.
Он стряхнул слёзы на пол, закрыл глаза и так сидел долго, беспомощный, обиженный,
в этом настроении прожил весь следующий день, а к вечеру явилась Люба с
книжкой в руках.
Ни наук, ни искусств он не знал; но если попадалась под
руку книжка с картинками, то рассматривал ее с удовольствием.
В особенности нравилась ему повесть о похождениях Робинзона Крузое на необитаемом острове (к счастью, изданная с картинками).
— Это все глупости, Олеся! — возразил я горячо. — Ты через полгода сама себя не узнаешь. Ты не подозреваешь даже, сколько
в тебе врожденного ума и наблюдательности. Мы с тобой вместе прочитаем много хороших
книжек, познакомимся с добрыми, умными людьми, мы с тобой весь широкий свет увидим, Олеся… Мы до старости, до самой смерти будем идти
рука об
руку, вот как теперь идем, и не стыдиться, а гордиться тобой я буду и благодарить тебя!..