Примирение науки — снова начатая борьба, достигающая примирения
в практических областях; примирение науки — в мышлении, но «человек не токмо мыслящее, но и действующее существо» [Это сказал Гёте; Гегель в «Пропедевтике» (том XVIII, § 63) говорит: «Слово не есть еще деяние, которое выше речи».
Неточные совпадения
Я понимаю, что всякое новое дело, особенно
в области практических интересов, должно пройти через целый ряд препятствий и даже неудач, но великое дело — положить именно начало.
Так
в области мысли,
в философии, так и
в жизни
практической,
в государственности,
в промышленности,
в военной технике немец всегда вдохновлен категорическим императивом, и только одного себя почитает он способным выполнять долг.
Добролюбов горячо приветствовал эти статьи, тем более что они вышли из-под пера
практического деятеля
в области воспитания.
Итак, если даже причислять к
области изящных искусств все произведения, создаваемые под преобладающим влиянием стремления к прекрасному, то надобно будет сказать, что произведения архитектуры или сохраняют свой
практический характер и
в таком случае не имеют права быть рассматриваемы как произведения искусства, «ли на самом деле становятся произведениями искусства, но искусство имеет столько же права гордиться ими, как произведениями ювелирного мастерства.
Такое знание, если оно относится к
области практической, непременно выразится
в действии и не перестанет тревожить человека, пока не будет удовлетворено.
Я отыскивал его
в истории человечества и
в моем собственном сознании, и я пришел к ненарушимому убеждению, что смерти не существует; что жизнь не может быть иная, как только вечная; что бесконечное совершенствование есть закон жизни, что всякая способность, всякая мысль, всякое стремление, вложенное
в меня, должно иметь свое
практическое развитие; что мы обладаем мыслями, стремлениями, которые далеко превосходят возможности нашей земной жизни; что то самое, что мы обладаем ими и не можем проследить их происхождения от наших чувств, служит доказательством того, что они происходят
в нас из
области, находящейся вне земли, и могут быть осуществлены только вне ее; что ничто не погибает здесь на земле, кроме видимости, и что думать, что мы умираем, потому что умирает наше тело, — всё равно что думать, что работник умер потому, что орудия его износились.
Такое законодательство разума
в области веры содержит
в себе нестерпимое противоречие, которое разрешается или полным и окончательным утверждением прав веры, т. е. всего построения «Критики
практического разума» (путь большинства неокантианцев), или же ее приматом во всех
областях, а
в таком случае становится невозможно брать всерьез «Критику чистого разума».
В область понятий (т. е. «чистого разума») не должно ничего просачиваться через скважину веры, открывающуюся
в практическом разуме.
Учение Канта о «разумной вере» страдает половинчатостью, это полувера-полуразум: хотя ею переступается
область познаваемого разумом, но
в то же время разум не хочет отказаться от своего господства и контроля и
в этой чуждой ему
области [Для противоречивости и двойственности идей Канта
в вопросе о вере характерна глава «Критики
практического разума» под заглавием: «Каким образом возможно мыслить расширение чистого разума
в практическом отношении, не расширяя при этом его познания как разума спекулятивного?» Здесь «теоретическое познание чистого разума еще не получает прироста.
То он становился на почву
практического деятеля и осуждал мечтателей, то на почву сатирика и иронически подсмеивался над противниками, то становился строго логичным, то вдруг поднимался
в область метафизики.