Неточные совпадения
Хлестаков, молодой человек лет двадцати трех, тоненький, худенький; несколько приглуповат и, как говорят, без царя
в голове, — один из тех людей, которых
в канцеляриях называют пустейшими. Говорит и действует без всякого соображения. Он не
в состоянии остановить
постоянного внимания на какой-нибудь мысли. Речь его отрывиста, и слова вылетают из уст его совершенно неожиданно. Чем более исполняющий эту роль покажет чистосердечия и простоты, тем более он выиграет. Одет по моде.
Хлестаков. Нет, я влюблен
в вас. Жизнь моя на волоске. Если вы не увенчаете
постоянную любовь мою, то я недостоин земного существования. С пламенем
в груди прошу руки вашей.
Есть грязная гостиница,
Украшенная вывеской
(С большим носатым чайником
Поднос
в руках подносчика,
И маленькими чашками,
Как гусыня гусятами,
Тот чайник окружен),
Есть лавки
постоянныеВподобие уездного
Гостиного двора…
Угрюмые и отчасти саркастические нравы с трудом уступали усилиям начальственной цивилизации, как ни старалась последняя внушить, что галдение и крамолы ни
в каком случае не могут быть терпимы
в качестве"
постоянных занятий".
Последствия этих заблуждений сказались очень скоро. Уже
в 1815 году
в Глупове был чувствительный недород, а
в следующем году не родилось совсем ничего, потому что обыватели, развращенные
постоянной гульбой, до того понадеялись на свое счастие, что, не вспахав земли, зря разбросали зерно по целине.
Он видел, что Россия имеет прекрасные земли, прекрасных рабочих и что
в некоторых случаях, как у мужика на половине дороги, рабочие и земля производят много,
в большинстве же случаев, когда по-европейски прикладывается капитал, производят мало, и что происходит это только оттого, что рабочие хотят работать и работают хорошо одним им свойственным образом, и что это противодействие не случайное, а
постоянное, имеющее основание
в духе народа.
Но он ясно видел теперь (работа его над книгой о сельском хозяйстве,
в котором главным элементом хозяйства должен был быть работник, много помогла ему
в этом), — он ясно видел теперь, что то хозяйство, которое он вел, была только жестокая и упорная борьба между им и работниками,
в которой на одной стороне, на его стороне, было
постоянное напряженное стремление переделать всё на считаемый лучшим образец, на другой же стороне — естественный порядок вещей.
Когда Левин вошел наверх, жена его сидела у нового серебряного самовара за новым чайным прибором и, посадив у маленького столика старую Агафью Михайловну с налитою ей чашкой чая, читала письмо Долли, с которою они были
в постоянной и частой переписке.
Это была сухая, желтая, с черными блестящими глазами, болезненная и нервная женщина. Она любила Кити, и любовь ее к ней, как и всегда любовь замужних к девушкам, выражалась
в желании выдать Кити по своему идеалу счастья замуж, и потому желала выдать ее за Вронского. Левин, которого она
в начале зимы часто у них встречала, был всегда неприятен ей. Ее
постоянное и любимое занятие при встрече с ним состояло
в том, чтобы шутить над ним.
Постоянная дача Алексея Александровича была
в Петергофе, и обыкновенно графиня Лидия Ивановна жила лето там же,
в соседстве и
постоянных сношениях с Анной.
Вронский три года не видал Серпуховского. Он возмужал, отпустив бакенбарды, но он был такой же стройный, не столько поражавший красотой, сколько нежностью и благородством лица и сложения. Одна перемена, которую заметил
в нем Вронский, было то тихое,
постоянное сияние, которое устанавливается на лицах людей, имеющих успех и уверенных
в признании этого успеха всеми. Вронский знал это сияние и тотчас же заметил его на Серпуховском.
Как убившийся ребенок, прыгая, приводит
в движенье свои мускулы, чтобы заглушить боль, так для Алексея Александровича было необходимо умственное движение, чтобы заглушить те мысли о жене, которые
в ее присутствии и
в присутствии Вронского и при
постоянном повторении его имени требовали к себе внимания.
— А как это вы —
постоянный деревенский житель и не мировой судья? Вы не
в мундире мирового судьи.
Но это спокойствие часто признак великой, хотя скрытой силы; полнота и глубина чувств и мыслей не допускает бешеных порывов: душа, страдая и наслаждаясь, дает во всем себе строгий отчет и убеждается
в том, что так должно; она знает, что без гроз
постоянный зной солнца ее иссушит; она проникается своей собственной жизнью, — лелеет и наказывает себя, как любимого ребенка.
И
в самом деле, здесь все дышит уединением; здесь все таинственно — и густые сени липовых аллей, склоняющихся над потоком, который с шумом и пеною, падая с плиты на плиту, прорезывает себе путь между зеленеющими горами, и ущелья, полные мглою и молчанием, которых ветви разбегаются отсюда во все стороны, и свежесть ароматического воздуха, отягощенного испарениями высоких южных трав и белой акации, и
постоянный, сладостно-усыпительный шум студеных ручьев, которые, встретясь
в конце долины, бегут дружно взапуски и наконец кидаются
в Подкумок.
Прости ж и ты, мой спутник странный,
И ты, мой верный идеал,
И ты, живой и
постоянный,
Хоть малый труд. Я с вами знал
Всё, что завидно для поэта:
Забвенье жизни
в бурях света,
Беседу сладкую друзей.
Промчалось много, много дней
С тех пор, как юная Татьяна
И с ней Онегин
в смутном сне
Явилися впервые мне —
И даль свободного романа
Я сквозь магический кристалл
Еще не ясно различал.
В старости у него образовался
постоянный взгляд на вещи и неизменные правила, — но единственно на основании практическом: те поступки и образ жизни, которые доставляли ему счастие или удовольствия, он считал хорошими и находил, что так всегда и всем поступать должно. Он говорил очень увлекательно, и эта способность, мне кажется, усиливала гибкость его правил: он
в состоянии был тот же поступок рассказать как самую милую шалость и как низкую подлость.
Пуще всего боялся он, вот уже несколько лет, обличения, и это было главнейшим основанием его
постоянного, преувеличенного беспокойства, особенно при мечтах о перенесении деятельности своей
в Петербург.
Он бродил без цели. Солнце заходило. Какая-то особенная тоска начала сказываться ему
в последнее время.
В ней не было чего-нибудь особенно едкого, жгучего; но от нее веяло чем-то
постоянным, вечным, предчувствовались безысходные годы этой холодной мертвящей тоски, предчувствовалась какая-то вечность на «аршине пространства».
В вечерний час это ощущение обыкновенно еще сильней начинало его мучить.
— Ну так что ж, ну и на разврат! Дался им разврат. Да люблю, по крайней мере, прямой вопрос.
В этом разврате по крайней мере, есть нечто
постоянное, основанное даже на природе и не подверженное фантазии, нечто всегдашним разожженным угольком
в крови пребывающее, вечно поджигающее, которое и долго еще, и с летами, может быть, не так скоро зальешь. Согласитесь сами, разве не занятие
в своем роде?
Что твердил назад тому пять лет?
Ну,
постоянный вкус
в мужьях всего дороже!
— Я вас понимаю и одобряю вас вполне. Мой бедный брат, конечно, виноват: за то он и наказан. Он мне сам сказал, что поставил вас
в невозможность иначе действовать. Я верю, что вам нельзя было избегнуть этого поединка, который… который до некоторой степени объясняется одним лишь
постоянным антагонизмом ваших взаимных воззрений. (Николай Петрович путался
в своих словах.) Мой брат — человек прежнего закала, вспыльчивый и упрямый… Слава богу, что еще так кончилось. Я принял все нужные меры к избежанию огласки…
Так люди на пароходе,
в море, разговаривают и смеются беззаботно, ни дать ни взять, как на твердой земле; но случись малейшая остановка, появись малейший признак чего-нибудь необычайного, и тотчас же на всех лицах выступит выражение особенной тревоги, свидетельствующее о
постоянном сознании
постоянной опасности.
Но это честное недоумение являлось ненадолго и только
в те редкие минуты, когда, устав от
постоянного наблюдения над собою, он чувствовал, что идет путем трудным и опасным.
— Ведь нельзя жить
в постоянной тревоге, что завтра все полетит к черту и вы окажетесь
в мятеже страстей, чуждых вам.
Его не пугала, например, трещина потолка
в его спальне: он к ней привык; не приходило ему тоже
в голову, что вечно спертый воздух
в комнате и
постоянное сиденье взаперти чуть ли не губительнее для здоровья, нежели ночная сырость; что переполнять ежедневно желудок есть своего рода постепенное самоубийство; но он к этому привык и не пугался.
Его почти ничто не влекло из дома, и он с каждым днем все крепче и
постояннее водворялся
в своей квартире.
Никакими средствами нельзя было заставить его внести новую
постоянную статью
в круг начертанных им себе занятий.
В службе у него нет особенного
постоянного занятия, потому что никак не могли заметить сослуживцы и начальники, что он делает хуже, что лучше, так, чтоб можно было определить, к чему он именно способен. Если дадут сделать и то и другое, он так сделает, что начальник всегда затрудняется, как отозваться о его труде; посмотрит, посмотрит, почитает, почитает, да и скажет только: «Оставьте, я после посмотрю… да, оно почти так, как нужно».
— То есть погасил бы огонь и остался
в темноте! Хороша жизнь! Эх, Илья! ты хоть пофилософствовал бы немного, право! Жизнь мелькнет, как мгновение, а он лег бы да заснул! Пусть она будет
постоянным горением! Ах, если б прожить лет двести, триста! — заключил он, — сколько бы можно было переделать дела!
Обломов не учился любви, он засыпал
в своей сладостной дремоте, о которой некогда мечтал вслух при Штольце. По временам он начинал веровать
в постоянную безоблачность жизни, и опять ему снилась Обломовка, населенная добрыми, дружескими и беззаботными лицами, сиденье на террасе, раздумье от полноты удовлетворенного счастья.
Он пошевелился было и опять онемел, мечтая о возможности
постоянного счастья, держа это счастье
в руках и не желая выпустить.
А Устинья тоже замечательна
в своем роде. Она —
постоянный предмет внимания и развлечения гостей. Это была нескладная баба, с таким лицом, которое как будто чему-нибудь сильно удивилось когда-то, да так на всю жизнь и осталось с этим удивлением. Но Леонтий и ее не замечал.
Незнание или отсутствие убеждения облечено у него
в форму какого-то легкого, поверхностного всеотрицания: он относился ко всему небрежно, ни перед чем искренно не склоняясь, ничему глубоко не веря и ни к чему особенно не пристращаясь. Немного насмешлив, скептичен, равнодушен и ровен
в сношениях со всеми, не даря никого
постоянной и глубокой дружбой, но и не преследуя никого настойчивой враждой.
Занятий у нее
постоянных не было. Читала, как и шила она, мимоходом и о прочитанном мало говорила, на фортепиано не играла, а иногда брала неопределенные, бессвязные аккорды и к некоторым долго прислушивалась, или когда принесут Марфеньке кучу нот, она брала то те, то другие. «Сыграй вот это, — говорила она. — Теперь вот это, потом это», — слушала, глядела пристально
в окно и более к проигранной музыке не возвращалась.
В обхождении его с Верой Райский заметил уже
постоянное монотонное обожание, высказывавшееся во взглядах, словах, даже до робости, а с ее стороны — монотонное доверие, открытое, теплое обращение.
Музыку он любил до опьянения.
В училище тупой, презираемый первыми учениками мальчик Васюков был предметом
постоянной нежности Райского.
Бабушка погружалась
в свою угрюмость, Вера тайно убивалась печалью, и дни проходили за днями. Тоска Веры была
постоянная, неутолимая, и печаль Татьяны Марковны возрастала по мере того, как она следила за Верой.
Райский ходил по кабинету. Оба молчали, сознавая каждый про себя затруднительное положение дела. Общество заметило только внешне признаки какой-то драмы
в одном углу. Отчуждение Веры,
постоянное поклонение Тушина, независимость ее от авторитета бабушки — оно знало все это и привыкло.
Не надо пуще всего покладывать рук и коснеть «
в блаженном успении»,
в постоянном «отдыхе», без всякого труда.
«Уроки я вам, говорит, найду непременно, потому что я со многими здесь знаком и многих влиятельных даже лиц просить могу, так что если даже пожелаете
постоянного места, то и то можно иметь
в виду… а покамест простите, говорит, меня за один прямой к вам вопрос: не могу ли я сейчас быть вам чем полезным?
Я с судорожным нетерпением мечтал о целой новой программе жизни; я мечтал постепенно, методическим усилием, разрушить
в душе ее этот
постоянный ее страх предо мной, растолковать ей ее собственную цену и все, чем она даже выше меня.
На другой же день начались и переговоры, и наши
постоянные поездки
в Нагасаки.
Задул
постоянный противный ветер и десять дней не пускал войти
в Английский канал.
Стоят на ногах они неуклюже, опустившись корпусом на коленки, и большею частью смотрят сонно, вяло: видно, что их ничто не волнует, что нет
в этой массе людей
постоянной идеи и цели, какая должна быть
в мыслящей толпе, что они едят, спят и больше ничего не делают, что привыкли к этой жизни и любят ее.
В отеле нас ожидал какой-то высокий, стройный джентльмен, очень благообразной наружности, с самыми приличными бакенбардами, украшенными легкой проседью,
в голубой куртке, с черным крепом на шляпе, с
постоянной улыбкой скромного сознания своих достоинств и с предлинным бичом
в руках.
Я надеялся на эти тропики как на каменную гору: я думал, что настанет, как
в Атлантическом океане, умеренный жар, ровный и
постоянный ветер; что мы войдем
в безмятежное царство вечного лета, голубого неба, с фантастическим узором облаков, и синего моря. Но ничего похожего на это не было: ветер, качка, так что полупортики у нас постоянно были закрыты.
Видно, землетрясения не шутят здесь и всех держат
в постоянном страхе.
Посьет пустился
в длинную беседу с Беном, а я пошел вперед, чтоб расправить ноги, уставшие от
постоянного сиденья
в экипаже.
А иногда его брал задор: все это подавало
постоянный повод к бесчисленным сценам, которые развлекали нас не только между Галлоперским маяком и Доггерской банкой, но и
в тропиках, и под экватором, на всех четырех океанах, и развлекают до сих пор.