Неточные совпадения
— Но
в пользу поездки за границу я бы выставил перемену привычек, удаление от условий, вызывающих воспоминания. И потом
матери хочется, — сказал он.
—
Мать рассказывает, что не знала, брать ли с тебя деньги, которые ты давеча ей предложил за месячное твое содержание. Ввиду этакого гроба не только не брать, а, напротив, вычет с нас
в твою
пользу следует сделать! Я здесь никогда не был и… вообразить не могу, что здесь можно жить.
— Верочка, ты на меня не сердись. Я из любви к тебе бранюсь, тебе же добра хочу. Ты не знаешь, каковы дети милы
матерям. Девять месяцев тебя
в утробе носила! Верочка, отблагодари, будь послушна, сама увидишь, что к твоей
пользе. Веди себя, как я учу, — завтра же предложенье сделает!
Еще когда он посещал университет, умерла у него старуха бабушка, оставив любимцу внуку
в наших местах небольшое, но устроенное имение, душ около двухсот. Там он, окончивши курс, и приютился, отказавшись
в пользу сестер от своей части
в имении отца и
матери. Приехавши, сделал соседям визиты, заявляя, что ни
в казне, ни по выборам служить не намерен, соперником ни для кого не явится, а будет жить
в своем Веригине вольным казаком.
Не могу с точностью определить, сколько зим сряду семейство наше ездило
в Москву, но, во всяком случае, поездки эти,
в матримониальном смысле, не принесли
пользы. Женихи, с которыми я сейчас познакомил читателя, были единственными, заслуживавшими название серьезных; хотя же, кроме них, являлись и другие претенденты на руку сестрицы, но они принадлежали к той мелкотравчатой жениховской массе, на которую ни одна добрая
мать для своей дочери не рассчитывает.
Все это наводило на мальчика чувство, близкое к испугу, и не располагало
в пользу нового неодушевленного, но вместе сердитого гостя. Он ушел
в сад и не слышал, как установили инструмент на ножках, как приезжий из города настройщик заводил его ключом, пробовал клавиши и настраивал проволочные струны. Только когда все было кончено,
мать велела позвать
в комнату Петю.
— Дело
в том-с, Дмитрий Петрович, что какая же
польза от этого материнского сиденья? По-моему,
в тысячу раз лучше, если над этим ребенком сядет не
мать с своею сантиментальною нежностью, а простая, опытная сиделка, умеющая ходить за больными.
Уверяли, что Николай Сергеич, разгадав характер молодого князя, имел намерение употребить все недостатки его
в свою
пользу; что дочь его Наташа (которой уже было тогда семнадцать лет) сумела влюбить
в себя двадцатилетнего юношу; что и отец и
мать этой любви покровительствовали, хотя и делали вид, что ничего не замечают; что хитрая и «безнравственная» Наташа околдовала, наконец, совершенно молодого человека, не видавшего
в целый год, ее стараниями, почти ни одной настоящей благородной девицы, которых так много зреет
в почтенных домах соседних помещиков.
К объяснению всего этого ходило, конечно, по губернии несколько темных и неопределенных слухов, вроде того, например, как чересчур уж хозяйственные
в свою
пользу распоряжения по одному огромному имению, находившемуся у князя под опекой; участие
в постройке дома на дворянские суммы, который потом развалился; участие будто бы
в Петербурге
в одной торговой компании,
в которой князь был распорядителем и
в которой потом все участники потеряли безвозвратно свои капиталы; отношения князя к одному очень важному и значительному лицу, его прежнему благодетелю, который любил его, как родного сына, а потом вдруг удалил от себя и даже запретил называть при себе его имя, и, наконец, очень тесная дружба с домом генеральши, и ту как-то различно понимали: кто обращал особенное внимание на то, что для самой старухи каждое слово князя было законом, и что она, дрожавшая над каждой копейкой, ничего для него не жалела и, как известно по маклерским книгам, лет пять назад дала ему под вексель двадцать тысяч серебром, а другие говорили, что m-lle Полина дружнее с князем, чем
мать, и что, когда он приезжал, они, отправив старуху спать, по нескольку часов сидят вдвоем, затворившись
в кабинете — и так далее…
Софья Николавна беспрестанно находила разные признаки разных болезней у своей дочери, лечила по Бухану и не видя
пользы, призывала доктора Авенариуса; не зная, что и делать с бедною
матерью, которую ни
в чем нельзя было разуверить, он прописывал разные, иногда невинные, а иногда и действительные лекарства, потому что малютка
в самом деле имела очень слабое здоровье.
— Послушай, маленькая
польза, — говорил он суетливо, каждую минуту закуривая; там, где он стоял, было всегда насорено, так как на одну папиросу он тратил десятки спичек. — Послушай, жизнь у меня теперь подлейшая. Главное, всякий прапорщик может кричать: «Ты кондуктор! ты!» Понаслушался я, брат,
в вагонах всякой всячины и, знаешь, понял: скверная жизнь! Погубила меня
мать! Мне
в вагоне один доктор сказал: если родители развратные, то дети у них выходят пьяницы или преступники. Вот оно что!
Даже более: поскольку княжна сознавала разницу между своею
матерью и
матерями других своих сверстниц и подруг, то все эти сравнения выходили не
в пользу княгини.
Мать позволила мне купаться
в реке, думая, что купанье может укрепить меня: оно мне очень нравилось, но
пользы не приносило.
Нечего делать, надо велеть молчать сердцу и брать
в руки голову: я приготовляю
мать к тому, чтобы она, для Маниной же
пользы, согласилась позволить мне поместить сестру
в частную лечебницу доктора для больных душевными болезнями».
Ал. Ив. Григорьев и родной брат его Николай Иванович родились
в семье владимирского помещика; но поступя на службу, отказались от небольшого имения
в пользу преклонной
матери и двух, если не трех, сестер, старых девиц.
— Да это как ты хочешь… — говорила
мать. — Ну, что пользы-то, посуди ты сама: вот я вышла за Владимира Андреича; ну, молодец, умен и богат. Конечно, жила
в обществе, зато домашнего-то удовольствия никакого не имела. Решись, мой друг;
в наше время
в девушках оставаться даже неприлично.
Погодин сделал много добра Гоголю, хлопотал за него горячо всегда и везде, передавал ему много денег (не имея почти никакого состояния и имея на руках большое семейство), содержал его с сестрами и с
матерью у себя
в доме и по всему этому считал, что он имеет полное право распоряжаться
в свою
пользу талантом Гоголя и заставлять его писать
в издаваемый им журнал.
Владимир. Подумайте хорошенько. Клянусь богом, я теперь не
в состоянии принимать такие шутки.
В вас есть жалость! Послушайте: я потерял
мать, ангела, отвергнут отцом, — я потерял всё кроме одной искры надежды! Одно слово, и она погаснет! вот какая у вас власть… Я пришел сюда, чтобы провести одну спокойную, счастливую минуту… Что
пользы вам лишить меня из шутки такой минуты?
«Непокой пашне, коли мужик оставил шашни», — говорит пословица; и действительно, вместо
пользы принес он
в дом одно размирье, ибо только и делал, что ссорился да ругался с
матерью и тетками.
Отец с
матерью переглянулись, усмехнулись и, чтобы убедить Наташу
в противном, прочли ей письмо Солобуевых, с разными примечаниями и объяснениями, разумеется, не
в пользу Афанасью Флегонтовичу.
Когда организм ребенка не изловчился еще претворять всю дрянь, которая ему давалась, от грязной соски до жирных лепешек, дитя иногда страдало;
мать лечила сама и
в медицинских убеждениях своих далеко расходилась со всеми врачами, от Иппократа до Боергава и от Боергава до Гуфланда; иногда она откачивала его так, как спасают утопленников (средство совершенно безвредное, если утопленник умер, и способное показать усердие присутствующих), ребенок впадал
в морскую болезнь от качки, что его действительно облегчало, или
мать начинала на известном основании Ганеманова учения клин клином вышибать, кормить его селедкой, капустой; если же ребенок не выздоравливал,
мать начинала его бить, толкать, дергать, наконец прибегала к последнему средству — давала ему или настойки, или макового молока и радовалась очевидной
пользе от лекарства, когда ребенок впадал
в тяжелое опьянение или
в летаргический сон.
Иннокентиев. Мне жаль огорчать тебя, милая Наденька, но я обязан, — для твоей собственной
пользы и для спокойствия той, спокойствие которой должно быть самою священною заботою для тебя. — Скажи, мой друг, не стыдись:
в каких отношениях находилась твоя
мать к твоему отцу?
Евдокеюшку послать — Виринеюшки жаль: восемь годов она сряду
в читалках жила, много
пользы принесла обители, и матушке Виринее я святое обещанье дала, что на дальнюю службу племянницу ее больше не потребую… и что там ни будь, а старого друга, добрую мою старушку,
мать Виринею, не оскорблю…
Первое время пребывания
в тихом пристанище под крылышком доброй
матери Манефы принесло Марье Гавриловне несомненную
пользу: она сама сознавала, что только обительская жизнь уврачевала ее сердечные раны и помирила ее с прошедшим.
Мать завещала
в его
пользу всё и ничего
в пользу сестры…Но к чему же Пельцеры прислали ему это завещание?
Зная, что ничем нельзя так расположить
в свою
пользу любящую
мать, как метким словом о ее ребенке, Глафира прямо заговорила о заметной с первого взгляда скромности и выдержанности младшего Грегуара.
Н. И. Григорович
в статье «Канцлер князь Безбородко» приводит некоторые доказательства
в пользу предположения, что императрица Екатерина II оставила особый манифест, вроде духовного завещания, подписанный важнейшими государственными людьми,
в том числе и Суворовым, и Румянцевым-Задунайским, о назначении наследником престола не Павла Петровича, а ее любимого внука Александра Павловича и что документ этот, по указанию Безбородки, сожжен Павлом Петровичем
в день смерти
матери.
Годы летели незаметно. Даше Ивановой пошел уже тринадцатый год. Она была
в доме полновластной хозяйкой, и не только прислуга, но сам отец и
мать боялись своей дочери. На Ираиду Яковлевну она прямо-таки наводила панический ужас, а храбрый преображенец-сержант, хотя и старался не поддаваться перед девчонкой позорному чувству страха, но при столкновениях с дочерью, всегда оканчивающихся не
в его
пользу, часто праздновал труса, хотя не сознавался
в этом даже самому себе.
— Да, послезавтра… это также воля твоей
матери, чтобы мы обвенчались скорее и без огласки. Выход твой
в замужество за меня, человека с громким именем и очень богатого, может вредно отразиться на близком окончании ее дел. Приезд же на твою свадьбу породит непременно толки и совершенно нежелательную и несвоевременную огласку нашего брака. Поверь мне, что Анжелика Сигизмундовна знает, что она делает, а делает она только то, что клонится к твоей
пользе, — докторальным тоном закончил князь.
Евгения Сергеевна ждала Лизу с нетерпением и приказала слуге, как скоро приедет она, просить ее
в кабинет. Здесь Лиза передала Зарницыной все, что с нею случилось
в этот день. Решимость ее на брак с Владиславом не вызвала противоречия со стороны ее второй
матери, воспламененной патриотическою мыслью, что брак этот послужит вернейшим орудием
в пользу русского дела.
Отъезд Щегловского опечалил ее на какие-нибудь полчаса; ей, признаться, довольно-таки надоел восторженный поклонник-проповедник, и не говори
мать всегда
в его
пользу, она давно бы сама показала ему двери.
Вскоре родились, однако ж, подозрения;
мать твоя протестовала против него; но деньги, сильное ходатайство баронессы Зегевольд, с которой
в то время сделано было известное условие, и, наконец, присяга духовника и служителей выиграли спорное дело
в пользу преступления, которое владеет имением твоим и доныне.