Неточные совпадения
Только уж потом он вспомнил
тишину ее дыханья и понял всё, что происходило
в ее дорогой, милой душе
в то время, как она, не шевелясь,
в ожидании величайшего события
в жизни женщины, лежала подле него.
Рассчитывали на дующие около того времени вестовые ветры, но и это
ожидание не оправдалось.
В воздухе мертвая
тишина, нарушаемая только хлопаньем грота. Ночью с 21 на 22 февраля я от жара ушел спать
в кают-компанию и лег на диване под открытым люком. Меня разбудил неистовый топот, вроде трепака, свист и крики. На лицо упало несколько брызг. «Шквал! — говорят, — ну, теперь задует!» Ничего не бывало, шквал прошел, и фрегат опять задремал
в штиле.
Мгновенно воцарилась глубокая
тишина: гроши слабо звякали, ударяясь друг о друга. Я внимательно поглядел кругом: все лица выражали напряженное
ожидание; сам Дикий-Барин прищурился; мой сосед, мужичок
в изорванной свитке, и тот даже с любопытством вытянул шею. Моргач запустил руку
в картуз и достал рядчиков грош: все вздохнули. Яков покраснел, а рядчик провел рукой по волосам.
В ожидании минуты, когда настанет деятельность, она читала, бродила по комнатам и думала. Поэтическая сторона деревенской обстановки скоро исчерпалась; гудение внезапно разыгравшейся метели уже не производило впечатление; бесконечная белая равнина, с крутящимися по местам, словно дым, столбами снега, прискучила;
тишина не успокоивала, а наполняла сердце тоской. Сердце беспокойно билось, голова наполнялась мечтаниями.
Все говорили громко, шутили, смеялись; но бывали обеды, которые проходили
в страшной
тишине и безмолвном
ожидании какой-нибудь вспышки.
В эту ночь, последнюю перед началом действия, долго гуляли, как новобранцы, и веселились лесные братья. Потом заснули у костра, и наступила
в становище
тишина и сонный покой, и громче зашумел ручей, дымясь и холодея
в ожидании солнца. Но Колесников и Саша долго не могли заснуть, взволнованные вечером, и тихо беседовали
в темноте шалашика; так странно было лежать рядом и совсем близко слышать голоса — казалось обоим, что не говорят обычно, а словно
в душу заглядывают друг к другу.
Помню мучительную дорогу, тряску вагона, ночные бреды и поты; помню, как
в Москве, на Курском вокзале,
в ожидании поезда, я сидел за буфетным столиком
в зимней шубе
в июньскую жару, и было мне холодно, и очень хотелось съесть кусок кровавого ростбифа с хреном, который я видел на буфетной стойке.
В Туле мама по телеграмме встретила меня на вокзале. Мягкая постель, белые простыни,
тишина. И на две недели — бред и полусознание.
Глубокая, тяжелая
тишина царствует
в рядах, как будто сам Бог налег на них Своим таинственным всемогуществом. Войско
в томительном
ожидании первого выстрела; и вот… он раздался за Эмбахом! Офицеры и рядовые невольно содрогнулись и сняли шляпы.
В это время подъехал к ним Шлиппенбах. Он, кажется, переродился и вырос:
в нем нельзя узнать маленького, крикливого хлопотуна и полухитреца баронессина праздника. Дух геройства говорит
в его глазах,
в речи и каждом движении.
Слова эти прозвучали
в никем не нарушаемой
тишине. Казалось, никто не смел дохнуть
в напряженном
ожидании. Взоры всех были устремлены на икону и на выборного.
— Быть грозе! — говорят
в этом случае люди, и во всей природе наступает томительная
тишина ожидания.
От долгого нетерпеливого
ожидания Антон Антонович фон Зееман пришел
в какое-то странное напряженно-нервное состояние: ему положительно стало жутко
в этой огромной комнате, с тонувшими уже
в густом мраке углами.
В доме царила безусловная
тишина, и лишь со стороны улицы глухо доносился визг санных полозьев и крики кучеров.
И такая
тишина стояла, словно никогда и никто не смеялся
в этой комнате, и с разбросанных подушек, с перевернутых стульев, таких странных, когда смотреть на них снизу, с тяжелого комода, неуклюже стоящего на необычном месте, — отовсюду глядело на нее голодное
ожидание какой-то страшной беды, каких-то неведомых ужасов, доселе не испытанных еще человеком.