Неточные совпадения
Между прочим, когда все
в доме были против Привалова, она не замедлила примкнуть к сильнейшей партии и сейчас же присоединила свой
голос к
общему хору.
Даже
голос постылого «балбеса» сливается
в общем хвалебном
хоре — до такой степени все поражены цифрою три тысячи душ, которыми теперь владеют Затрапезные.
Застывает учитель и превращается
в лучшем случае
в фонограф, средним
голосом и с средним успехом перекачивающий сведения из учебников
в головы… Но наиболее ярко выделяются
в общем хоре скрипучие фальцеты и душевные диссонансы маниаков, уже вконец заклеванных желто — красным попугаем.
Было и еще два — три молодых учителя, которых я не знал. Чувствовалось, что
в гимназии появилась группа новых людей, и
общий тон поднялся. Кое-кто из лучших, прежних, чувствовавших себя одинокими, теперь ожили, и до нас долетали отголоски споров и разногласий
в совете.
В том
общем хоре, где до сих пор над
голосами среднего тембра и регистра господствовали резкие фальцеты автоматов и маниаков, стала заметна новая нотка…
Из этого описания видно, что горлинки похожи перьями и величиною на египетских голубей, [С которыми весьма охотно понимаются] даже
в воркованье и тех и других есть что-то сходное; впрочем, горлинки воркуют тише, нежнее, не так глухо и густо: издали воркованье горлиц похоже на прерываемое по временам журчанье отдаленного ручейка и очень приятно для слуха; оно имеет свое замечательное место
в общем хоре птичьих
голосов и наводит на душу какое-то невольное, несколько заунывное и сладкое раздумье.
пел выразительно Веткин, и от звуков собственного высокого и растроганного
голоса и от физического чувства
общей гармонии
хора в его добрых, глуповатых глазах стояли слезы. Арчаковский бережно вторил ему. Для того чтобы заставить свой
голос вибрировать, он двумя пальцами тряс себя за кадык. Осадчий густыми, тягучими нотами аккомпанировал
хору, и казалось, что все остальные
голоса плавали, точно
в темных волнах,
в этих низких органных звуках.
Ахилла все забирался
голосом выше и выше, лоб, скулы, и виски, и вся верхняя челюсть его широкого лица все более и более покрывались густым багрецом и пόтом; глаза его выступали, на щеках, возле углов губ, обозначались белые пятна, и рот отверст был как медная труба, и оттуда со звоном, треском и громом вылетало многолетие, заставившее все неодушевленные предметы
в целом доме задрожать, а одушевленные подняться с мест и, не сводя
в изумлении глаз с открытого рта Ахиллы, тотчас, по произнесении им последнего звука, хватить
общим хором: «Многая, многая, мно-о-о-огая лета, многая ле-е-ета!»
В эти глухие тридцать лет там, на Западе, эмиграция создала своих историков, поэтов, публицистов,
голоса которых громко и дружно, на всю Европу, раздавались
в защиту польского дела, и эти
голоса подхватывались чуждыми людьми других национальностей, усилившими
общий негодующий
хор, а мы все молчали и молчали, и с этим молчанием
в наши «образованные» массы, мало-помалу, но все более и все прочнее проникало сознание, что правы они, а виноваты мы.
Раздались, при звуке мечей, громкие «виваты», и пропет был охриплым
голосом почетнейших жителей кант [Кант (от кантата) — музыкальное произведение, торжественное по своему характеру; исполнялось певцами-солистами, а также
хором в сопровождении оркестра.], сочиненный
в честь виновника
общего их благополучия,
в котором сравнивали его с Ликургом [Ликург — легендарный законодатель Спарты, по преданию живший
в IX
в. до н. э.], Солоном [Солон — знаменитый афинский мудрец, законодатель и поэт.] и многими другими законодателями.