Неточные совпадения
Никто не видал, чтобы он хоть раз был не тем, чем всегда, хоть на улице, хоть у себя дома; хоть бы раз показал он
в чем-нибудь участье, хоть бы напился пьян и
в пьянстве рассмеялся бы; хоть бы даже предался дикому
веселью, какому предается разбойник
в пьяную
минуту, но даже тени не было
в нем ничего такого.
Он посидел еще десяток
минут, слушая, как
в биллиардной яростно вьется, играет песня, а ее режет удалой свист, гремит смех, барабанят ноги плясунов, и уже неловко было сидеть одному, как бы демонстрируя против
веселья героев.
Она часто отвлекалась то
в ту, то
в другую сторону.
В ней даже вспыхивал
минутами не только экстаз, но какой-то хмель порывистого
веселья. Когда она,
в один вечер,
в таком настроении исчезла из комнаты, Татьяна Марковна и Райский устремили друг на друга вопросительный и продолжительный взгляд.
Веселье кончилось
в пять часов утра, но, весьма вероятно, оно продолжалось бы и до настоящей
минуты, если б новобрачный не обнаружил знаков нетерпения (очень естественных
в его положении), которые дали понять гостям, что молодым не до них.
Беранже возбудил у меня неукротимое
веселье, желание озорничать, говорить всем людям дерзкие, острые слова, и я,
в краткий срок, очень преуспел
в этом. Его стихи я тоже заучил на память и с великим увлечением читал денщикам, забегая
в кухни к ним на несколько
минут.
И догадался; — с досадой смотрел он на веселую толпу и думал о будущем, рассчитывал дни, сквозь зубы бормотал какие-то упреки… и потом, обратившись к дому… сказал: так точно! слух этот не лжив… через несколько недель здесь будет кровь, и больше; почему они не заплотят за долголетнее
веселье одним днем страдания, когда другие, после бесчисленных мук, не получают ни одной
минуты счастья!.. для чего они любимцы неба, а не я! — о, создатель, если б ты меня любил — как сына, — нет, — как приемыша… половина моей благодарности перевесила бы все их молитвы… — но ты меня проклял
в час рождения… и я прокляну твое владычество,
в час моей кончины…
Очевидно, Аксинья крепко держала
в своих руках женолюбивое сердце Бучинского и вполне рассчитывала на свои силы; высокая грудь, румянец во всю щеку, белая, как молоко, шея и неистощимый запас злого
веселья заставляли Бучинского сладко жмурить глаза, и он приговаривал
в веселую
минуту: «От-то пышная бабенка, возьми ее черт!» Кум не жмурил глаза и не считал нужным обнаруживать своих ощущений, но, кажется, на его долю выпала львиная часть
в сердце коварной красавицы.
Вся прислуга точно с цепи сорвалась; появлялась
в дом лишь на
минуту, словно для того только, чтобы узнать, жив ли я, и затем вновь бежала бегом на село принять участие
в общем
веселье.
И чем дальше от детства, чем ближе к настоящему, тем ничтожнее и сомнительнее были радости. Начиналось это с Правоведения. Там было еще кое-что истинно хорошее: там было
веселье, там была дружба, там были надежды. Но
в высших классах уже были реже эти хорошие
минуты. Потом, во время первой службы у губернатора, опять появились хорошие
минуты: это были воспоминания о любви к женщине. Потом всё это смешалось, и еще меньше стало хорошего. Далее еще меньше хорошего и что дальше, то меньше.
Как она любила!
Как нежно, преклонясь ко мне,
Она
в пустынной тишине
Часы ночные проводила!
Веселья детского полна,
Как часто милым лепетаньем
Иль упоительным лобзаньем
Мою задумчивость она
В минуту разогнать умела!
И что ж? Земфира неверна!
Моя Земфира охладела.
Поезд стоит пять
минут, и Юрасов вмешивается
в толпу любопытных: темным бесцветным кольцом облегли они площадку и цепко держатся за проволоку, такие ненужные, бесцветные. И одни из них улыбаются странною осторожною улыбкой, другие хмуры и печальны — той особенной бледной печалью, какая родится у людей при виде чужого
веселья. Но Юрасову весело: вдохновенным взглядом знатока он приглядывается к танцорам, одобряет, легонько притоптывает ногой и внезапно решает...
Людмила и Маня начинают подпевать на мотив марша песенку, сложенную Бор-Ростовским совместно с Чаховым и Витей, песенку странствующих артистов. И вот
в ту
минуту, когда
веселье достигло высшей точки своего напряжения,
в дверях показывается высокая и плечистая фигура Громова. Лицо его гневное, негодующее.
Через несколько
минут в горницу вошел Яшка. Это был высокий, стройный парень со смуглым лицом и черными кудрями, шапкой сидевшими на голове и спускавшимися на высокий лоб. Блестящие черные маленькие глаза светились и искрились непритворным
весельем, казалось, переполнявшим все существо Яшки. Он был одет
в серый кафтан самодельного сукна, подпоясанный красным с желтыми полосами кушаком, шаровары были вправлены
в сапоги желтой кожи.
В руках он держал черную смушковую шапку.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело
в ту
минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. «Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое
веселье сочувствием чужому горю», почувствовала она, и сказала себе: «Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я».