Неточные совпадения
— Не пиши, пожалуйста, только этой мелочи и дряни, что и без романа на всяком шагу
в глаза лезет.
В современной
литературе всякого червяка, всякого мужика, бабу — всё
в роман суют… Возьми-ка
предмет из истории, воображение у тебя живое, пишешь ты бойко. Помнишь, о древней Руси ты писал!.. А то далась современная жизнь!.. муравейник, мышиная возня: дело ли это искусства!.. Это газетная
литература!
Об этом
предмете газета"Зеркало Пенкоснимателя"выразилась так:"Где самое сподручное поприще для пенкоснимателя? очевидно,
в литературе.
Ив. Ильин уже не занимался
литературой и даже говорил о ней с пренебрежением; авторская слава уже не пленяла его: государственная служба, чины, ордена, высокие места
в правительстве — вот что составляло
предмет его разговоров и желаний.
Точно так, как, покровительствуя
литературе, великая Екатерина умела тем самым указывать ей и надлежащее направление, так же точно, взявшись за сатирическое перо, она умела указать и
предметы сатиры
в современном русском обществе.
Странным может показаться такое вступление
в сочинение, само имеющее
предметом один из частных фактов нашей
литературы.
Но
в видах Екатерины вовсе не было того, чтобы дать
литературе неограниченное право рассуждать о политических
предметах и смеяться над всем, что не будет нравиться писателям.
Таким образом, значение сатирических изданий потерялось
в публике: сатиры на дурных стихотворцев, на подражателей французам, на скупцов и мотов, на хвастунов и рогатых мужей и т. п., конечно, оставались
в полном распоряжении
литературы; но эти
предметы не могли уже так занять публику, как обличение дурных судей, помещиков, попов, вельможной спеси и невежества, пыток, ханжества и т. п.
С тяжелым чувством оставляем мы прошлогоднюю
литературу крестьянского вопроса и обращаемся к другим близким к нему
предметам, занимавшим
в прошлом году нашу журналистику. Эти
предметы — общинное владение, грамотность народа и телесное наказание. К сожалению, и здесь мало отрадного.
Вследствие таких соображений лучшие представители тогдашней
литературы старались, так сказать, вести себя сколько можно аристократичнее
в отношении к [низким]
предметам, касающимся быта простого народа, и
в отношении к самому этому народу [к подлому народу, как называли тогда публику, не принадлежавшую к высшему кругу].
Как хорошо рисуется этим домашнее, патриархальное значение русской
литературы, которая писалась сама для себя, находила
предметы в своем тесном кружке и довольна была тем, что производила послания одного поэта к другому, эпиграммы другого на третьего, критики третьего на послания первого, сатиры первого на критики третьего и т. д.
Пока еще известная идея находится
в умах, пока еще она только должна осуществиться
в будущем, тут-то
литература и должна схватить ее, тут-то и должно начаться литературное обсуждение
предмета с разных сторон и
в видах различных интересов.
Ту же самую ограниченность круга действий нужно заметить и
в тех отделах
литературы, которые имеют
предметом распространение знаний.
Желание его исполнилось скоро: после отзыва его о г. Достоевском (
в начале 1849 г.) действительно русская
литература вдалась
в рассказы великосветской жизни, из нравов древней Аркадии, перенесенной
в Костромскую губернию, из сферы супружеских неприятностей во все времена и у всех народов, из круга образованных молодых людей, очень много и неопределенно рассуждавших о возвышенных
предметах…
Поэтому изображение антагонизма честных стремлений с пошлостью окружающей среды само по себе теперь уже недостаточно для привлечения общего участия; нужно, чтоб изображение было ярко, сильно, чтобы взяты были новые положения, открыты
в предмете новые стороны, — тогда только произведение будет иметь прочный успех и автор выдвинется на заметное место
в литературе.
Вообще с переходом
в старшее отделение воспитанницы почти освобождаются от научных
предметов и вполне отдаются ремесленному труду. Курс ученья заканчивается с поступлением
в «старшие». Только раза три
в неделю педагогична Антонина Николаевна знакомит девушек с кратким курсом отечественной
литературы да повторяет с ними русскую историю.
Но эта книга (
в своем роде единственная
в литературе педагогической драматургии давала мне толчок к более серьезному знакомству с
литературой предмета на разных языках.
Историки философии чувствуют, что
предмет их более походит на историю
литературы, чем на историю науки, они превращают его
в историю духовного развития человечества, связывают с общей историей культуры.
Из
предметов общего образования история и
литература стояли у Суворова на первом плане. Литературные знаменитости, предшествовавшие его времени и современные, были ему хорошо известны. Он любил их цитировать при всяком удобном случае.
В описываемое нами время он не только любил читать, но пробовал и писать.
Да, надо откровенно сознаться, что
в продолжение двухсот лет ни русская администрация, ни русская
литература ничего почти не сделали для разъяснения этого
предмета,
предмета темного, не любящего света и к тому же, по стечению обстоятельств, на долгое время поставленного
в потемки тайны.
После вина Петр Иваныч на вопросы Пахтина о том, какое его мнение о новой
литературе, о новом направлении, о войне, о мире (Пахтин умел самые разнородные
предметы соединить
в один бестолковый, но гладкий разговор), — на эти вопросы Петр Иваныч сразу ответил одною общею profession de foi, [Кредо (франц.).] и вино ли или
предмет разговора, но он так разгорячился, что слезы выступили у него на глазах и что Пахтин пришел
в восторг и тоже прослезился и, не стесняясь, выразил свое убеждение, что Петр Иваныч теперь впереди всех передовых людей и должен стать главой всех партий.