Неточные совпадения
Расспросивши подробно будочника, куда можно пройти ближе, если понадобится, к собору, к присутственным местам, к губернатору, он отправился взглянуть на реку, протекавшую посредине города, дорогою оторвал прибитую к столбу афишу, с тем чтобы, пришедши домой, прочитать ее хорошенько, посмотрел пристально на проходившую по деревянному тротуару даму недурной наружности, за которой следовал мальчик
в военной
ливрее, с узелком
в руке, и, еще раз окинувши все глазами, как бы с тем, чтобы хорошо припомнить положение места, отправился домой прямо
в свой нумер, поддерживаемый слегка на лестнице трактирным
слугою.
Молодой
слуга в ливрее ввел обоих приятелей
в большую комнату, меблированную дурно, как все комнаты русских гостиниц, но уставленную цветами.
Толпа дворовых не высыпала на крыльцо встречать господ; показалась всего одна девочка лет двенадцати, а вслед за ней вышел из дому молодой парень, очень похожий на Петра, одетый
в серую ливрейную куртку [Ливрейная куртка — короткая
ливрея, повседневная одежда молодого
слуги.] с белыми гербовыми пуговицами,
слуга Павла Петровича Кирсанова.
Этот верный
слуга, нарядившись
в ливрею, не мог расстаться со своей глупостью и ленью и считал своим долгом обращаться со всеми крайне грубо.
Нужно ли рассказывать читателю, как посадили сановника на первом месте между штатским генералом и губернским предводителем, человеком с свободным и достойным выражением лица, совершенно соответствовавшим его накрахмаленной манишке, необъятному жилету и круглой табакерке с французским табаком, — как хозяин хлопотал, бегал, суетился, потчевал гостей, мимоходом улыбался спине сановника и, стоя
в углу, как школьник, наскоро перехватывал тарелочку супу или кусочек говядины, — как дворецкий подал рыбу
в полтора аршина длины и с букетом во рту, — как
слуги,
в ливреях, суровые на вид, угрюмо приставали к каждому дворянину то с малагой, то с дрей-мадерой и как почти все дворяне, особенно пожилые, словно нехотя покоряясь чувству долга, выпивали рюмку за рюмкой, — как, наконец, захлопали бутылки шампанского и начали провозглашаться заздравные тосты: все это, вероятно, слишком известно читателю.
В пьесе под заглавием «Не наши» он называл Чаадаева отступником от православия, Грановского — лжеучителем, растлевающим юношей, меня —
слугой, носящим блестящую
ливрею западной науки, и всех трех — изменниками отечеству.
Только раз
в неделю,
в воскресенье,
слуги сводили старуху по беломраморной лестнице и усаживали
в запряженную шестеркой старых рысаков карету, которой правил старик кучер, а на запятках стояли два ветхих лакея
в шитых
ливреях, и на левой лошади передней пары мотался верхом форейтор, из конюшенных «мальчиков», тоже лет шестидесяти.
Те же, Липина, мальчик и девочка. Мальчик одет
в гусарское детское платье с золотою шифровкой; он нередко утирает рукавом нос; девочка
в белом муслиновом платье (оба
в продолжение явления пачкаются
в стружках); крестьянка с грудным младенцем на руках и Ванечка,
слуга Липиной,
в ливрее с большою куклою за пазухой; он пьян, при входе тузит мальчика, а потом большею частью держится у стены.
Слуга, одетый
в черную
ливрею, стоял у дверцы. При приближении офицера он отворил ее, подножка опустилась и молодой человек без дальних рассуждений вскочил
в карету.
Хор шел
в развратном виде,
в одеждах наизнанку, некоторые музыканты шли задом, ехали на быках, верблюдах;
слуги в ливреях везли карету,
в которой разлеглась лошадь; модники везли другую карету, где сидела обезьяна; несколько карлиц с трудом поспевали за великанами; за ними подвигалась люлька со спеленатым
в ней стариком, которого кормил грудной мальчик.