Неточные совпадения
Тут
в памяти Самгина точно спичка вспыхнула, осветив тихий вечер и
в конце улицы,
в поле заревые, пышные облака; он идет с Иноковым встречу им, и вдруг, точно из облаков, прекрасно выступил золотистый, тонконогий
конь, на
коне — белый всадник.
Я не дождался
конца сделки и ушел. У крайнего угла улицы заметил я на воротах сероватого домика приклеенный большой лист бумаги. Наверху был нарисован пером
конь с хвостом
в виде трубы и нескончаемой шеей, а под копытами
коня стояли следующие слова, написанные старинным почерком...
Их звали «фалаторы», они скакали
в гору, кричали на лошадей, хлестали их
концом повода и хлопали с боков ногами
в сапожищах, едва влезавших
в стремя. И бывали случаи, что «фалатор» падал с лошади. А то лошадь поскользнется и упадет, а у «фалатора» ноги
в огромном сапоге или, зимнее дело, валенке — из стремени не вытащишь. Никто их не учил ездить, а прямо из деревни сажали на
коня — езжай! А у лошадей были нередко разбиты ноги от скачки
в гору по булыгам мостовой, и всегда измученные и недокормленные.
Предположим, что он прав; допустим, что я действительно не способен к «извлечениям» и,
в конце концов, должен буду признать
в Дерунове того суженого, которого, по пословице,
конем не объедешь.
Запах раскаленного кремня сменился приятной влажностью. У самого моста Ага, не оглянувшись даже на нас, спрыгнул на камни и, перекинув во всю длину повод через голову
коня, взял его
конец в левую руку и пошел по зыбкой плетушке.
Рейтары были уже совсем близко, у Калмыцкого брода через Яровую, когда Белоус, наконец, поднялся. Он сам отправился
в затвор и вывел оттуда Охоню. Она покорно шла за ним. Терешка и Брехун долго смотрели, как атаман шел с Охоней на гору, которая поднималась сейчас за обителью и вся поросла густым бором. Через час атаман вернулся, сел на
коня и уехал
в тот момент, когда Служнюю слободу с другого
конца занимали рейтары [Рейтары — солдаты-кавалеристы.]. Дивья обитель была подожжена.
Должник устроен довольно затейливым образом: другой
коней его прикрепляется к железному прутику, вершка
в два с половиной длиною; прутик просовывается весьма свободно
в круглое отверстие костяной дощечки, просверленной на средине (длиною вершка
в два, а шириною
в палец] и держится
в дощечке на широкой шляпке, какая бывает у большого гвоздя; к обоим
концам косточки прикреплен своими
концами ремешок (
в четверть длиною), вытянутый посредине кверху; он составляет острый треугольник, которому основанием служит дощечка; к верхнему острому углу ременного треугольника привязываются простою петлею обе опутинки; стоит дернуть за их
концы — петля развяжется, и ястреб может лететь.
Напрасно изумленный и встревоженный священник старался удержать своего преображенного
коня: повернувши
в запряжке с торной дороги, бракус понес по межам тележку во весь дух за своим бывшим полком; при страшных усилиях нагнал его и, врезавшись вместе со священником
в свое прежнее место, продолжал неудержимо нестись до
конца атаки…
Сидим мы раз с тетушкой, на святках, после обеда у окошечка, толкуем что-то от Божества и едим
в поспе моченые яблоки, и вдруг замечаем — у наших ворот на улице, на снегу, стоит тройка ямских
коней. Смотрим — из-под кибитки из-за кошмы вылезает высокий человек
в калмыцком тулупе, темным сукном крыт, алым кушаком подпоясан, зеленым гарусным шарфом во весь поднятый воротник обверчен, и длинные
концы на груди жгутом свиты и за пазуху сунуты, на голове яломок, а на ногах телячьи сапоги мехом вверх.
Полно ждать! за последней колонною
Отсталые прошли,
И покрытою красной попоною
В заключенье
коня привели.
Торжествуя
конец ожидания,
Кучера завопили: «Пади!»
Всё спешит». Ну, старик, до свидания,
Коли нужно идти, так иди...
— А ты, Милов, чего ждёшь? Делать тебе нечего на земле, бери кружку, айда по миру и собирай на памятники нам! Только гляди, чтобы мне — конный! Другие как хотят, а я желаю верхом на чугунном
коне в веках сидеть! И чтобы надпись золотом: на сего
коня посажен деревнею Большие Гнезда Алексей Дмитриев Шипигусев за добрые его дела вплоть до
конца веков!
Но вьюги зимней не страшась,
Однажды
в ранний утра час
Боярин Орша дал приказ
Собраться челяди своей,
Точить ножи, седлать
коней;
И разнеслась везде молва,
Что беспокойная Литва
С толпою дерзких воевод
На землю русскую идет.
От войска русские гонцы
Во все помчалися
концы,
Зовут бояр и их людей
На славный пир — на пир мечей!
Возница не бросает вожжей оттого, что не сразу остановит
коней, но продолжает тянуть, и
кони останавливаются. Так и ты со страстями: не удержался один раз, продолжай бороться, и
в конце концов победишь ты, а не страсти.
— Управься мне с доносчиками, как хочешь, лишь бы
концы в воду, — сказал герцог и вынул из бюро несколько листов, которые и отдал Липману вместе с подлинным доносом Горденки. — Вот тебе бланки на их судьбу! Выбрав нужное для себя, сожги бумагу. — Потом прибавил он благосклонно: — Ты сделал мне ныне подарок, и я у тебя
в долгу. Твой племянник пожалован
в кабинет-секретари: объяви ему это и прибавь, что на первое обзаведение
в этом звании дарю ему пару
коней с моей конюшни и приличный экипаж.
И рек ему буй-тур Всеволод:
«Один мне брат, один свет светлый ты, Игорь!
Оба мы Святославичи!
Седлай же, брат, борзых
коней своих,
А мои тебе готовы,
Оседланы пред Курском.
Метки
в стрельбе мои куряне,
Под трубами повиты,
Под шеломами взлелеяны.
Концом копья вскормлены,
Пути им все ведомы,
Овраги им знаемы,
Луки у них натянуты,
Тулы отворены,
Сабли отпущены,
Сами скачут, как серые волки
в поле,
Ища себе чести, а князю славы».