Неточные совпадения
Он чувствовал себя обессиленным, оскорбленным и даже пошатывался, идя
в кабинет.
В левом виске стучало, точно там были спрятаны часы.
Даже самый беспорядок
в этих комнатах после министерской передней, убожества хозяйского
кабинета и разлагающегося великолепия мертвых залов, — даже беспорядок казался приятным, потому что красноречиво свидетельствовал о присутствии живых людей: позабытая на столе книга, начатая женская работа, соломенная шляпка с широкими полями и простеньким
полевым цветочком, приколотым к тулье, — самый воздух, кажется, был полон жизни и говорил о чьем-то невидимом присутствии, о какой-то женской руке, которая производила этот беспорядок и расставила по окнам пахучие летние цветы.
Трактир «Балаклава» состоял из двух низких, полутемных залов, а вместо
кабинетов в нем были две пещеры: правая и
левая.
На следующий вечер старший брат, проходя через темную гостиную, вдруг закричал и со всех ног кинулся
в кабинет отца.
В гостиной он увидел высокую белую фигуру, как та «душа», о которой рассказывал капитан. Отец велел нам идти за ним… Мы подошли к порогу и заглянули
в гостиную. Слабый отблеск света падал на пол и терялся
в темноте. У
левой стены стояло что-то высокое, белое, действительно похожее на фигуру.
Домой принесли Самойлу Евтихыча
в чекмене, как он боролся.
В кабинете, когда начали снимать сапог с
левой ноги, он закричал благим матом, так что Анфисе Егоровне сделалось дурно, и Таисья увела отпаивать ее водой. Пришлось ухаживать за больным Петру Елисеичу с казачком Тишкой.
Но все дело не
в том, и не это меня остановило, и не об этом я размышлял, когда, отворив дверь губернаторского
кабинета, среди описанной обстановки увидел пред самым большим письменным столом высокое с резными украшениями кресло, обитое красным сафьяном, и на нем… настоящего геральдического
льва, каких рисуют на щитах гербов.
Я еще не собрался ничего на это отвечать, как
в кабинет вскочил Фортунатов и, подбежав ко
льву, назвал мою фамилию и опять выкатил теми же пятами.
Другая театральная семья — это была семья Горсткиных, но там были более серьезные беседы, даже скорее какие-то учено-театральные заседания. Происходили они
в полухудожественном,
в полумасонском кабинете-библиотеке владельца дома,
Льва Ивановича Горсткина, высокообразованного старика, долго жившего за границей, знакомого с Герценом, Огаревым, о которых он любил вспоминать, и увлекавшегося
в юности масонством. Под старость он был небогат и существовал только арендой за театр.
Это старинный барский дом на Троицкой улице, принадлежавший старому барину
в полном смысле этого слова,
Льву Ивановичу Горсткину, жившему со своей семьей
в половине дома, выходившей
в сад, а театр выходил на улицу, и выходили на улицу огромные окна квартиры Далматова, состоящей из роскошного
кабинета и спальни.
Вместо ответа молодой человек поклонился профессору два раза на
левый бок и на правый, а затем его глазки колесом прошлись по всему
кабинету, и тотчас молодой человек поставил
в блокноте знак.
Вместо Панкрата послышалось за дверью странное мерное скрипенье машины, кованое постукиванье
в пол, и
в кабинете появился необычайной толщины человек, одетый
в блузу и штаны, сшитые из одеяльного драпа.
Левая его, механическая, нога щелкала и громыхала, а
в руках он держал портфель. Его бритое круглое лицо, налитое желтоватым студнем, являло приветливую улыбку. Он по-военному поклонился профессору и выпрямился, отчего его нога пружинно щелкнула. Персиков онемел.
Одна из гостиных
в доме Сорина, обращенная Константином Треплевым
в рабочий
кабинет. Направо и налево двери, ведущие во внутренние покои. Прямо стеклянная дверь на террасу. Кроме обычной гостиной мебели,
в правом углу письменный стол, возле
левой двери турецкий диван, шкап с книгами, книги на окнах, на стульях. — Вечер. Горит одна лампа под колпаком. Полумрак. Слышно, как шумят деревья и воет ветер
в трубах.
В залу, с окнами с двух противоположных концов, слева выходили двое дверей от двух симметрически расположенных по углам комнат, из которых первая была
кабинетом хозяина, а вторая гостиною. Между этими комнатами с
левой стороны
в ту же залу выходил альков без дверей. Днем он исполнен был приятного полумрака, а вечером освещался разноцветным китайским фонарем, озарявшим непрерывный по трем стенам турецкий диван.
Вместо всякого экзамена Михаил Петрович вынес мне Тацита и, снабдив пером и бумагой, заставил
в комнате, — ведущей к нему
в кабинет, перевести страницу без пособия лексикона. Не знаю,
в какой степени удовлетворительно исполнил я свою задачу; полагаю даже, что почтенный Михаил Петрович и не проверял моего перевода по оригиналу, но на другой день я вполне устроился
в отдельном
левом флигеле его дома.
Жилая комната купеческого дома, представляющая и семейную столовую, и
кабинет хозяина,
в ней же принимают и гостей запросто, то есть родных и близких знакомых; направо (от актеров) небольшой письменный стол, перед ним кресло, далее железный денежный сундук-шкаф, вделанный
в стену;
в углу дверь
в спальню; с
левой стороны диван, перед ним круглый обеденный стол, покрытый цветной салфеткой, и несколько кресел; далее большая горка с серебром и фарфором;
в углу дверь
в парадные комнаты;
в глубине дверь
в переднюю; с правой стороны большой комод, с
левой — буфет; вся мебель хотя не модная, но массивная, хорошей работы.
Богато убранный
кабинет; ни книг, ни бумаг, вообще никаких признаков умственной работы не заметно. Большой письменный стол, на нем два-три юмористических листка, чернильница со всем прибором, револьвер и фотографический портрет. Две двери; одна
в глубине,
в залу, другая с
левой стороны.
Рабочий
кабинет гетмана во дворце. Громадный письменный стол, на нем телефонные аппараты. Отдельно
полевой телефон. На стене огромная карта
в раме. Ночь.
Кабинет ярко освещен.
Маруся вошла
в докторский
кабинет последней. Входя
в этот
кабинет, заваленный книгами с немецкими и французскими надписями на переплетах, она дрожала, как дрожит курица, которую окунули
в холодную воду. Он стоял посреди комнаты, опершись
левой рукой о письменный стол.
Палтусов незаметно приосанился, передал низкую поярковую шляпу из правой руки
в левую и пошел к стеклянным дверям
кабинета, где сидят обыкновенно директора.
Он схватил со стола подкову и хотел ее разогнуть, но, обессилев от радости и от боли
в плече, он ничего не мог сделать; ограничился только тем, что обнял доктора
левою рукой ниже талии, поднял его и пронес на плече из
кабинета в столовую.
В левом углу
кабинета лежала свалившаяся с мраморной тумбы и разбившаяся вдребезги гипсовая статуя Аполлона.
Кабинет представлял из себя довольно обширную, но вместе с тем и чрезвычайно уютную комнату; большой письменный стол стоял
в простенке между двумя окнами, закрытыми теперь тяжелыми зелеными репсовыми драпировками, с правой стороны от входа почти всю стену занимал книжный шкаф, с
левой же — большой турецкий диван, крытый тоже зеленым репсом, остальная мебель состояла из двух маленьких круглых столиков, мягких стульев и кресел и кресла перед письменным столом
в русском стиле, с дугой вместо спинки.
Прозоровские только недели две как вернулись
в Москву из деревни. Иван Андреевич
в том же своем стареньком халате,
в котором принимал князя Баратова, когда тот приехал делать предложение его дочери, мелкими шажками ходил по
кабинету и не переставал на ходу вертеть двумя пальцами правой руки золотой перетень, надетый на указательный палец
левой. Это упражнение с перстнем служило признаком необычайного волнения Ивана Андреевича.