Неточные совпадения
Приготовь поскорее комнату для важного гостя, ту, что выклеена
желтыми бумажками; к обеду прибавлять не трудись, потому что закусим
в богоугодном заведении у Артемия Филипповича, а вина вели побольше; скажи купцу Абдулину, чтобы прислал самого лучшего, а не то я перерою весь его погреб.
— А! Константин Дмитрич! Опять приехали
в наш развратный Вавилон, — сказала она, подавая ему крошечную
желтую руку и вспоминая его слова, сказанные как-то
в начале зимы, что Москва есть Вавилон. — Что, Вавилон исправился или вы испортились? — прибавила она, с усмешкой оглядываясь на Кити.
Увидав воздымающиеся из корсета
желтые плечи графини Лидии Ивановны, вышедшей
в дверь, и зовущие к себе прекрасные задумчивые глаза ее, Алексей Александрович улыбнулся, открыв неувядающие белые зубы, и подошел к ней.
Разве не молодость было то чувство, которое он испытывал теперь, когда, выйдя с другой стороны опять на край леса, он увидел на ярком свете косых лучей солнца грациозную фигуру Вареньки,
в желтом платье и с корзинкой шедшей легким шагом мимо ствола старой березы, и когда это впечатление вида Вареньки слилось
в одно с поразившим его своею красотой видом облитого косыми лучами желтеющего овсяного поля и за полем далекого старого леса, испещренного желтизною, тающего
в синей дали?
Маленький,
желтый человечек
в очках, с узким лбом, на мгновение отвлекся от разговора, чтобы поздороваться, и продолжал речь, не обращая внимания на Левина. Левин сел
в ожидании, когда уедет профессор, но скоро заинтересовался предметом разговора.
Еще Анна не успела напиться кофе, как доложили про графиню Лидию Ивановну. Графиня Лидия Ивановна была высокая полная женщина с нездорово-желтым цветом лица и прекрасными задумчивыми черными глазами. Анна любила ее, но нынче она как будто
в первый раз увидела ее со всеми ее недостатками.
Левин молчал, поглядывая на незнакомые ему лица двух товарищей Облонского и
в особенности на руку элегантного Гриневича, с такими белыми длинными пальцами, с такими длинными,
желтыми, загибавшимися
в конце ногтями и такими огромными блестящими запонками на рубашке, что эти руки, видимо, поглощали всё его внимание и не давали ему свободы мысли. Облонский тотчас заметил это и улыбнулся.
Старый, запущенный палаццо с высокими лепными плафонами и фресками на стенах, с мозаичными полами, с тяжелыми
желтыми штофными гардинами на высоких окнах, вазами на консолях и каминах, с резными дверями и с мрачными залами, увешанными картинами, — палаццо этот, после того как они переехали
в него, самою своею внешностью поддерживал во Вронском приятное заблуждение, что он не столько русский помещик, егермейстер без службы, сколько просвещенный любитель и покровитель искусств, и сам — скромный художник, отрекшийся от света, связей, честолюбия для любимой женщины.
Это была сухая,
желтая, с черными блестящими глазами, болезненная и нервная женщина. Она любила Кити, и любовь ее к ней, как и всегда любовь замужних к девушкам, выражалась
в желании выдать Кити по своему идеалу счастья замуж, и потому желала выдать ее за Вронского. Левин, которого она
в начале зимы часто у них встречала, был всегда неприятен ей. Ее постоянное и любимое занятие при встрече с ним состояло
в том, чтобы шутить над ним.
Варенька стояла
в дверях, переодетая
в желтое ситцевое платье, с повязанным на голове белым платком.
Было то время года, перевал лета, когда урожай нынешнего года уже определился, когда начинаются заботы о посеве будущего года и подошли покосы, когда рожь вся выколосилась и, серо зеленая, не налитым, еще легким колосом волнуется по ветру, когда зеленые овсы, с раскиданными по ним кустами
желтой травы, неровно выкидываются по поздним посевам, когда ранняя гречиха уже лопушится, скрывая землю, когда убитые
в камень скотиной пары́ с оставленными дорогами, которые не берет соха, вспаханы до половины; когда присохшие вывезенные кучи навоза пахнут по зарям вместе с медовыми травами, и на низах, ожидая косы, стоят сплошным морем береженые луга с чернеющимися кучами стеблей выполонного щавельника.
Вот уже полтора месяца, как я
в крепости N; Максим Максимыч ушел на охоту… я один; сижу у окна; серые тучи закрыли горы до подошвы; солнце сквозь туман кажется
желтым пятном. Холодно; ветер свищет и колеблет ставни… Скучно! Стану продолжать свой журнал, прерванный столькими странными событиями.
В его одежде заметны были вкус и опрятность; его худощавые, жилистые и маленькие руки красовались
в светло-желтых перчатках.
Но
в жизни все меняется быстро и живо: и
в один день, с первым весенним солнцем и разлившимися потоками, отец, взявши сына, выехал с ним на тележке, которую потащила мухортая [Мухортая — лошадь с
желтыми подпалинами.] пегая лошадка, известная у лошадиных барышников под именем сорóки; ею правил кучер, маленький горбунок, родоначальник единственной крепостной семьи, принадлежавшей отцу Чичикова, занимавший почти все должности
в доме.
Когда половой все еще разбирал по складам записку, сам Павел Иванович Чичиков отправился посмотреть город, которым был, как казалось, удовлетворен, ибо нашел, что город никак не уступал другим губернским городам: сильно била
в глаза
желтая краска на каменных домах и скромно темнела серая на деревянных.
И опять по обеим сторонам столбового пути пошли вновь писать версты, станционные смотрители, колодцы, обозы, серые деревни с самоварами, бабами и бойким бородатым хозяином, бегущим из постоялого двора с овсом
в руке, пешеход
в протертых лаптях, плетущийся за восемьсот верст, городишки, выстроенные живьем, с деревянными лавчонками, мучными бочками, лаптями, калачами и прочей мелюзгой, рябые шлагбаумы, чинимые мосты, поля неоглядные и по ту сторону и по другую, помещичьи рыдваны, [Рыдван —
в старину: большая дорожная карета.] солдат верхом на лошади, везущий зеленый ящик с свинцовым горохом и подписью: такой-то артиллерийской батареи, зеленые,
желтые и свежеразрытые черные полосы, мелькающие по степям, затянутая вдали песня, сосновые верхушки
в тумане, пропадающий далече колокольный звон, вороны как мухи и горизонт без конца…
Наружный фасад гостиницы отвечал ее внутренности: она была очень длинна,
в два этажа; нижний не был выщекатурен и оставался
в темно-красных кирпичиках, еще более потемневших от лихих погодных перемен и грязноватых уже самих по себе; верхний был выкрашен вечною
желтою краскою; внизу были лавочки с хомутами, веревками и баранками.
Не дай мне Бог сойтись на бале
Иль при разъезде на крыльце
С семинаристом
в желтой шале
Иль с академиком
в чепце!
Как уст румяных без улыбки,
Без грамматической ошибки
Я русской речи не люблю.
Быть может, на беду мою,
Красавиц новых поколенье,
Журналов вняв молящий глас,
К грамматике приучит нас;
Стихи введут
в употребленье;
Но я… какое дело мне?
Я верен буду старине.
Поверяя богу
в теплой молитве свои чувства, она искала и находила утешение; но иногда,
в минуты слабости, которым мы все подвержены, когда лучшее утешение для человека доставляют слезы и участие живого существа, она клала себе на постель свою собачонку моську (которая лизала ее руки, уставив на нее свои
желтые глаза), говорила с ней и тихо плакала, лаская ее. Когда моська начинала жалобно выть, она старалась успокоить ее и говорила: «Полно, я и без тебя знаю, что скоро умру».
Говор народа, топот лошадей и телег, веселый свист перепелов, жужжание насекомых, которые неподвижными стаями вились
в воздухе, запах полыни, соломы и лошадиного пота, тысячи различных цветов и теней, которые разливало палящее солнце по светло-желтому жнивью, синей дали леса и бело-лиловым облакам, белые паутины, которые носились
в воздухе или ложились по жнивью, — все это я видел, слышал и чувствовал.
Обед кончился; большие пошли
в кабинет пить кофе, а мы побежали
в сад шаркать ногами по дорожкам, покрытым упадшими
желтыми листьями, и разговаривать.
Милость чужого короля, да и не короля, а паскудная милость польского магната, который
желтым чеботом своим бьет их
в морду, дороже для них всякого братства.
Сквозь тонкие, высокие стебли травы сквозили голубые, синие и лиловые волошки;
желтый дрок выскакивал вверх своею пирамидальною верхушкою; белая кашка зонтикообразными шапками пестрела на поверхности; занесенный бог знает откуда колос пшеницы наливался
в гуще.
Вы, плугари, гречкосеи, овцепасы, баболюбы! полно вам за плугом ходить, да пачкать
в земле свои
желтые чеботы, да подбираться к жинкам и губить силу рыцарскую!
В такой безуспешной и тревожной погоне прошло около часу, когда с удивлением, но и с облегчением Ассоль увидела, что деревья впереди свободно раздвинулись, пропустив синий разлив моря, облака и край
желтого песчаного обрыва, на который она выбежала, почти падая от усталости.
Голова его слегка было начала кружиться; какая-то дикая энергия заблистала вдруг
в его воспаленных глазах и
в его исхудалом бледно-желтом лице.
Наконец ему стало душно и тесно
в этой
желтой каморке, похожей на шкаф или на сундук.
Она уставилась было взглядом на золотой лорнет Петра Петровича, который он придерживал
в левой руке, а вместе с тем и на большой, массивный, чрезвычайно красивый перстень с
желтым камнем, который был на среднем пальце этой руки, — но вдруг и от него отвела глаза и, не зная уж куда деваться, кончила тем, что уставилась опять прямо
в глаза Петру Петровичу.
Небольшая комната,
в которую прошел молодой человек, с
желтыми обоями, геранями и кисейными занавесками на окнах, была
в эту минуту ярко освещена заходящим солнцем.
Кабинет его была комната ни большая, ни маленькая; стояли
в ней: большой письменный стол перед диваном, обитым клеенкой, бюро, шкаф
в углу и несколько стульев — всё казенной мебели, из
желтого отполированного дерева.
В передней было очень темно и пусто, ни души, как будто все вынесли; тихонько, на цыпочках прошел он
в гостиную: вся комната была ярко облита лунным светом; все тут по-прежнему: стулья, зеркало,
желтый диван и картинки
в рамках.
Соня бросилась было удерживать Катерину Ивановну; но когда Амалия Ивановна вдруг закричала что-то про
желтый билет, Катерина Ивановна отпихнула Соню и пустилась к Амалии Ивановне, чтобы немедленно привести свою угрозу, насчет чепчика,
в исполнение.
Раскольников оборотился к стене, где на грязных
желтых обоях с белыми цветочками выбрал один неуклюжий белый цветок, с какими-то коричневыми черточками, и стал рассматривать: сколько
в нем листиков, какие на листиках зазубринки и сколько черточек? Он чувствовал, что у него онемели руки и ноги, точно отнялись, но и не попробовал шевельнуться и упорно глядел на цветок.
— С тех пор, государь мой, — продолжал он после некоторого молчания, — с тех пор, по одному неблагоприятному случаю и по донесению неблагонамеренных лиц, — чему особенно способствовала Дарья Францовна, за то будто бы, что ей
в надлежащем почтении манкировали, — с тех пор дочь моя, Софья Семеновна,
желтый билет принуждена была получить, и уже вместе с нами по случаю сему не могла оставаться.
Когда единородная дочь моя
в первый раз по
желтому билету пошла, и я тоже тогда пошел… (ибо дочь моя по
желтому билету живет-с…) — прибавил он
в скобках, с некоторым беспокойством смотря на молодого человека.
Мебель, вся очень старая и из
желтого дерева, состояла из дивана с огромною выгнутою деревянною спинкой, круглого стола овальной формы перед диваном, туалета с зеркальцем
в простенке, стульев по стенам да двух-трех грошовых картинок
в желтых рамках, изображавших немецких барышень с птицами
в руках, — вот и вся мебель.
А, знаю, помню, слышал,
Как мне не знать? примерный случай вышел;
Его
в безумные упрятал дядя-плут…
Схватили,
в желтый дом, и на́ цепь посадили.
Базаров был великий охотник до женщин и до женской красоты, но любовь
в смысле идеальном, или, как он выражался, романтическом, называл белибердой, непростительною дурью, считал рыцарские чувства чем-то вроде уродства или болезни и не однажды выражал свое удивление, почему не посадили
в желтый дом [
Желтый дом — первая психиатрическая больница
в Москве.]
Тетушка Анны Сергеевны, княжна Х……я, худенькая и маленькая женщина с сжатым
в кулачок лицом и неподвижными злыми глазами под седою накладкой, вошла и, едва поклонившись гостям, опустилась
в широкое бархатное кресло, на которое никто, кроме ее, не имел права садиться. Катя поставила ей скамейку под ноги: старуха не поблагодарила ее, даже не взглянула на нее, только пошевелила руками под
желтою шалью, покрывавшею почти все ее тщедушное тело. Княжна любила
желтый цвет: у ней и на чепце были ярко-желтые ленты.
Этот Тимофеич, потертый и проворный старичок, с выцветшими
желтыми волосами, выветренным, красным лицом и крошечными слезинками
в съеженных глазах, неожиданно предстал перед Базаровым
в своей коротенькой чуйке [Чуйка — верхняя одежда, длинный суконный кафтан.] из толстого серо-синеватого сукна, подпоясанный ременным обрывочком и
в дегтярных сапогах.
(Николай Петрович не послушался брата, да и сам Базаров этого желал; он целый день сидел у себя
в комнате, весь
желтый и злой, и только на самое короткое время забегал к больному; раза два ему случилось встретиться с Фенечкой, но она с ужасом от него отскакивала.)
Усадьба,
в которой жила Анна Сергеевна, стояла на пологом открытом холме,
в недальнем расстоянии от
желтой каменной церкви с зеленою крышей, белыми колоннами и живописью al fresco [Фреской (итал.).] над главным входом, представлявшею «Воскресение Христово»
в «итальянском» вкусе.
Слабый ветер, шевеля
в листьях ясеня, тихонько двигал взад и вперед, и по темной дорожке и по
желтой спине Фифи, бледно-золотые пятна света; ровная тень обливала Аркадия и Катю; только изредка
в ее волосах зажигалась яркая полоска.
Господский дом был построен
в одном стиле с церковью,
в том стиле, который известен у нас под именем Александровского; дом этот был также выкрашен
желтою краской, и крышу имел зеленую, и белые колонны, и фронтон с гербом.
Василий Иванович вытащил из кармана новый
желтый фуляр, который успел захватить, бегая
в Аркадиеву комнату, и продолжал, помахивая им по воздуху...
Темное небо уже кипело звездами, воздух был напоен сыроватым теплом, казалось, что лес тает и растекается масляным паром. Ощутимо падала роса.
В густой темноте за рекою вспыхнул
желтый огонек, быстро разгорелся
в костер и осветил маленькую, белую фигурку человека. Мерный плеск воды нарушал безмолвие.
Завязалась неторопливая беседа, и вскоре Клим узнал, что человек
в желтой рубахе — танцор и певец из хора Сниткина, любимого по Волге, а сосед танцора — охотник на медведей, лесной сторож из удельных лесов, чернобородый, коренастый, с круглыми глазами филина.
Дул ветер, окутывая вокзал холодным дымом, трепал афиши на стене, раскачивал опаловые, жужжащие пузыри электрических фонарей на путях. Над нелюбимым городом колебалось мутно-желтое зарево,
в сыром воздухе плавал угрюмый шум, его разрывали тревожные свистки маневрирующих паровозов. Спускаясь по скользким ступеням, Самгин поскользнулся, схватил чье-то плечо; резким движением стряхнув его руку, человек круто обернулся и вполголоса, с удивлением сказал...
Сняв пальто, он оказался
в сюртуке,
в накрахмаленной рубашке с
желтыми пятнами на груди, из-под коротко подстриженной бороды торчал лиловый галстух бабочкой. Волосы на голове он тоже подстриг, они лежали раздвоенным чепчиком, и лицо Томилина потеряло сходство с нерукотворенным образом Христа. Только фарфоровые глаза остались неподвижны, и, как всегда, хмурились колючие, рыжие брови.
Отец объяснял очень многословно и долго, но
в памяти Клима осталось только одно: есть
желтые цветы и есть красные, он, Клим, красный цветок;
желтые цветы — скучные.