Неточные совпадения
Многие из «высших» даже лиц и даже из ученейших, мало того, некоторые из вольнодумных даже лиц, приходившие или по любопытству, или по иному поводу, входя
в келью со всеми или получая свидание наедине, ставили себе
в первейшую обязанность, все до
единого, глубочайшую почтительность и деликатность во все время свидания, тем более что здесь денег не полагалось, а была лишь любовь и милость с одной стороны, а с другой — покаяние и жажда разрешить какой-нибудь трудный вопрос души или трудный
момент в жизни собственного сердца.
Секунду я смотрел на нее посторонне, как и все: она уже не была нумером — она была только человеком, она существовала только как метафизическая субстанция оскорбления, нанесенного
Единому Государству. Но одно какое-то ее движение — заворачивая, она согнула бедра налево — и мне вдруг ясно: я знаю, я знаю это гибкое, как хлыст, тело — мои глаза, мои губы, мои руки знают его, —
в тот
момент я был
в этом совершенно уверен.
Так природа, достигая совершения своего
в человеке, останавливается на каждой попытке, увековечивая ее родом, вечно свидетельствующим о пройденном
моменте, который для него высшая,
единая форма бытия.
Вот почему, вообще говоря, так трудно определить
момент уверования или утраты веры, ибо и действительности уверование всегда и непрерывно вновь совершается, есть
единый растянутый во времени акт, и всегда неверие, как темная трясина, подстерегает каждое неверное движение, каждое колебание на пути веры [Отсюда следует, между прочим,
в какой иллюзии находятся некоторые протестантские секты (баптисты, методисты), внушающие последователям своим умеренность
в их совершившейся уже спасенности; и насколько мудрее и здесь оказывается православие, которое остерегает от этой уверенности как гибельной иллюзии («прелести»), указывая на необходимость постоянной борьбы с миром, «списания», но не «спасенности».].
Правда, если бы они были последовательней и внимательнее прислушивались бы к логике своего собственного учения, то они могли бы заметить, что и
в пределах здешней жизни, при постоянном обновлении материального организма потоком частиц,
в него втекающих и из него истекающих, и при постоянной смене психического содержания
в сознании единство и непрерывность жизни установляется только сверхвременным ее началом, связывающим ее отдельные
моменты в единое, текучее время; и без этого начала жизнь организма превратилась бы
в серию состояний, постоянно меняющихся и нанизанных как бусы на нитку времени.
Очевидно, что три порождения или
момента в богорождающем Ничто не имеют характера трех личностей или ипостасей
в едином Божестве, как этому учит церковное христианство.
Воплотившийся Бог до конца разделил судьбу испорченного грехом мира и человека, до крестной муки и смерти [«На землю сшел еси, да спасеши Адама, и на земли не обрет сего, Владыко, даже до ада снизшел, еси ищай» (Утреня Великой Субботы, Похвалы, статья первая, ст. 25).], и все отдельные
моменты земной жизни Спасителя представляют как бы
единый и слитный акт божественной жертвы [Интересную литургическую иллюстрацию этой мысли мы имеем
в том малоизвестном факте, что богослужения пред Рождеством Христовым включают
в себя сознательные и преднамеренные параллели богослужению Страстной седмицы, преимущественно Великой Пятницы и Субботы, и отдельные, притом характернейшие песнопения воспроизводятся здесь лишь с необходимыми и небольшими изменениями.
Троицы, ипостасный Сын ипостасного Отца, из которого исходит ипостасный Дух Святой, а как
единая и единственная ипостась, моноипостасный
момент в безыпостасном Божестве (притом личность свойственна Христу скорее
в человечестве Его, нежели божестве).
Это внутренняя трагедия
единой человеческой судьбы,
единого человеческого духа, раскрывающегося лишь с разных сторон
в различные
моменты своего пути.
Я еще сознавал тот
момент, когда тоска и сон дошли до сердца и залили его, но дальше все: и сознание, и страх, и отрывочные мысли о происходящем — все погасло
в чувстве
единой и все исчерпывающей, все покрывающей тоски.
Воля народа должна решить судьбу всего народа, судьбу России, и она не может быть
в этот ответственный
момент раздробленной,
в ней должна быть цельность, озаренность идеей
единой России.