Неточные совпадения
К полудню на
горизонте показался
дымок военного крейсера, крейсер изменил курс и с расстояния полумили поднял сигнал — «Лечь
в дрейф!»
Привалов долго смотрел к юго-востоку, за Мохнатенькую горку, — там волнистая равнина тонула
в мутной
дымке горизонта, постепенно понижаясь
в благословенные степи Башкирии.
Ожидают ли
в тюрьме посетителей, виден ли на
горизонте пароходный
дымок, поругались ли
в кухне надзиратели или кашевары — всё это обстоятельства, которые имеют влияние на вкус супа, его цвет и запах; последний часто бывает противен, и даже перец и лавровый лист не помогают.
Солнце склонилось на запад к
горизонту, по низине легла длинная тень, на востоке лежала тяжелая туча, даль терялась
в вечерней
дымке, и только кое-где косые лучи выхватывали у синих теней то белую стену мазаной хатки, то загоревшееся рубином оконце, то живую искорку на кресте дальней колокольни.
С моря потягивало свежим воздухом, где-то
в камышах морская волна тихо сосала иловатый берег, на самом
горизонте тянулись
дымки невидимых морских пароходов, а еще дальше чуть брезжился Кронштадт своими шпицами и колокольнями…
После утренней прогулки к стаду мы поднялись по козьей тропке на скалу, к которой прилепилась, служа продолжением пещеры, наша сакля. Мой старик показал мне на север, где
в пролетах между ледниками зеленели леса и далеко за ними маячила степь, своей
дымкой сливаясь с
горизонтом. Похлопал он меня по плечу; его строгие глаза развеселились, ястребиный нос сморщился, и все лицо осветилось улыбкой...
Эта узкая даль с
дымкой на
горизонте обманчива: если
в нее вглядываться с ожиданием, она начинает шевелиться, и из нее развертываются какие-то очертания, пятна, предметы. Но я никого не ждал и потому ответил равнодушно...
Зеленые валы без конца тянулись к северу, сталкивались, загораживали дорогу друг другу, и
в сероватой
дымке горизонта трудно было различить, где кончались горы и начиналось небо.
Чай пили
в маленькой светлой каморке с двумя окнами, выходившими
в поле, залитое золотистым сиянием утреннего солнца. На дёрне, под окнами, ещё блестела роса, вдали, на
горизонте,
в туманно-розоватой
дымке утра, стояли деревья почтового тракта. Небо было чисто, с поля веяло
в окна запахом сырой травы и земли.
Заалел восток; сперва на дальнем
горизонте слегка на облака огнем брызнуло, потом пуще и пуще, и вдруг — пламя! Роса на траве загорелась; проснулись птицы денные, поползли муравьи, черви, козявки;
дымком откуда-то потянуло; во ржи и
в овсах словно шепот пошел, слышнее, слышнее… А косой ничего не видит, не слышит, только одно твердит: «Погубил я друга своего, погубил!»
В сторону от моей деревеньки темнела железнодорожная станция с
дымком от локомотива, а позади нас, по другую сторону Каменной Могилы, расстилалась новая картина. У подножия Могилы шла дорога, по бокам которой высились старики-тополи. Дорога эта вела к графскому лесу, тянувшемуся до самого
горизонта.
Горизонт был чист, и на нем то и дело показывались белеющие пятна парусов или
дымки пароходов. Солнце, яркое, но не греющее, холодно смотрело с высоты неба, по которому бегали перистые облака, и доставляло большое удовольствие старому штурману Степану Ильичу, который уже брал высоты, чтобы иметь, наконец, после нескольких дней без наблюдений, точное место, то есть знать широту и долготу,
в которой находится корвет.