Меня взяли в монастырь, — из сострадания, — кормили, потому что я был не собака, и нельзя было меня утопить; в стенах обители я провел мои лучшие годы;
в душных стенах, оглушаемый звоном колоколов, пеньем людей, одетых в черное платье и потому думающих быть ближе к небесам, притесняемый за то, что я обижен природой… что я безобразен.
Неточные совпадения
Она плакала и все более задыхалась, а Самгин чувствовал — ему тоже тесно и трудно дышать, как будто
стены комнаты сдвигаются, выжимая воздух, оставляя только
душные запахи. И время тянулось так медленно, как будто хотело остановиться.
В духоте,
в полутьме полубредовая речь Варвары становилась все тяжелее, прерывистей...
Город был насыщен зноем, заборы,
стены домов, земля — всё дышало мутным, горячим дыханием,
в неподвижном воздухе стояла дымка пыли, жаркий блеск солнца яростно слепил глаза. Над заборами тяжело и мёртво висели вялые, жухлые ветви деревьев,
душные серые тени лежали под ногами. То и дело встречались тёмные оборванные мужики, бабы с детьми на руках, под ноги тоже совались полуголые дети и назойливо ныли, простирая руки за милостыней.
Ночь была тихая, лунная,
душная; белые
стены замоскворецких домов, вид тяжелых запертых ворот, тишина и черные тени производили
в общем впечатление какой-то крепости, и недоставало только часового с ружьем.
Множество мух кружилось над головой, они бестолково ползали по объявлениям на
стенах, по столам, стукались о стёкла и
в суете своей были подобны людям, наполнявшим эту
душную, грязную клетку.
Потом лёг, глядя пугливыми глазами
в темноту,
в ней медленно двигались чёрными кусками шкафы, сундуки, колебались едва видимые
стены, и всё это давило необоримым страхом, толкало его
в какой-то неизбежный,
душный угол.
Точно
в душном склепе, при тусклом свете угасающей лампадки, провел я всю эту бессонную ночь, прислушиваясь, как где-то за
стеной кто-то читает мерным голосом заупокойные молитвы над заснувшей навеки народною мыслью.
Я думал о том, какое впечатление должна производить эта бродяжья эпопея, рассказанная
в душной каторжной казарме,
в четырех
стенах крепко запертой тюрьмы.
Видел тесную,
душную комнату, грязную, как все караульни
в мире, с заплеванным полом и такими замасленными, запятнанными
стенами, точно по ним ходили или валялись.
Сама палата, с ее высокими потолками, казалась при этом свете узким и
душным закоулком,
в котором нельзя протянуть руки, чтобы не наткнуться на
стену.
Как ни печальна была доля бедных девочек проводить лучшее
в году летнее время
в душных помещениях «углов» и «подвалов» или
в убогих квартирках под самой крышей, все же они были «дома» на «воле», а не взаперти, среди четырех
стен казенного, мрачного здания. И рвалась из казны «на эту волю» сложная детская душа. Были между ними и такие счастливицы, которые попадали «на дачу».
Охотник рад бы шмыгнуть
в сторону,
в лес, но нельзя: по краю
стеной тянется густой колючий терновник, а за терновником высокий
душный болиголов с крапивой. Но вот, наконец, тропинка. Мужичонок еще раз машет собаке и бросается по тропинке
в кусты. Под ногами всхлипывает почва: тут еще не высохло. Пахнет сырьем и менее душно. По сторонам кусты, можжевельник, а до настоящего леса еще далеко, шагов триста.
Душная ночь, с открытыми настежь окнами, с блохами и комарами. Жажда, как после селедки. Я лежу на своей кровати, ворочаюсь с боку на бок и стараюсь уснуть. За
стеной,
в другой комнате не спит и ворочается мой дедушка, отставной генерал, живущий у меня на хлебах. Обоих нас кусают блохи, и оба мы сердимся на них и ворчим. Дедушка кряхтит, сопит и шуршит своим накрахмаленным колпаком.