Неточные совпадения
Во
времена боярские,
В порядки древнерусские
Переносился
дух!
Все
в ней было полно какого-то скромного и
в то же
время не безрасчетного изящества, начиная от
духов violettes de Parmes, [Пармские фиалки (франц.).] которым опрыскан был ее платок, и кончая щегольскою перчаткой, обтягивавшей ее маленькую, аристократическую ручку.
Но он упустил из виду, во-первых, что народы даже самые зрелые не могут благоденствовать слишком продолжительное
время, не рискуя впасть
в грубый материализм, и, во-вторых, что, собственно,
в Глупове благодаря вывезенному из Парижа
духу вольномыслия благоденствие
в значительной степени осложнялось озорством.
Но ошибка была столь очевидна, что даже он понял ее. Послали одного из стариков
в Глупов за квасом, думая ожиданием сократить
время; но старик оборотил
духом и принес на голове целый жбан, не пролив ни капли. Сначала пили квас, потом чай, потом водку. Наконец, чуть смерклось, зажгли плошку и осветили навозную кучу. Плошка коптела, мигала и распространяла смрад.
Всё это случилось
в одно
время: мальчик подбежал к голубю и улыбаясь взглянул на Левина; голубь затрещал крыльями и отпорхнул, блестя на солнце между дрожащими
в воздухе пылинками снега, а из окошка пахнуло
духом печеного хлеба, и выставились сайки.
Анна между тем, вернувшись
в свой кабинет, взяла рюмку и накапала
в нее несколько капель лекарства,
в котором важную часть составлял морфин, и, выпив и посидев несколько
времени неподвижно, с успокоенным и веселым
духом пошла
в спальню.
Они оба одинаково старались
в последующей жизни вычеркнуть из своей памяти все уродливые, постыдные обстоятельства этого нездорового
времени, когда оба они редко бывали
в нормальном настроении
духа, редко бывали сами собою.
Столкновения эти происходили часто и оттого, что они не знали еще, что друг для друга важно, и оттого, что всё это первое
время они оба часто бывали
в дурном расположении
духа.
— Да как же
в самом деле: три дни от тебя ни слуху ни
духу! Конюх от Петуха привел твоего жеребца. «Поехал, говорит, с каким-то барином». Ну, хоть бы слово сказал: куды, зачем, на сколько
времени? Помилуй, братец, как же можно этак поступать? А я бог знает чего не передумал
в эти дни!
В продолжение этого
времени он имел удовольствие испытать приятные минуты, известные всякому путешественнику, когда
в чемодане все уложено и
в комнате валяются только веревочки, бумажки да разный сор, когда человек не принадлежит ни к дороге, ни к сиденью на месте, видит из окна проходящих плетущихся людей, толкующих об своих гривнах и с каким-то глупым любопытством поднимающих глаза, чтобы, взглянув на него, опять продолжать свою дорогу, что еще более растравляет нерасположение
духа бедного неедущего путешественника.
Душа его
в это
время вся размягчалась, умилялся
дух и слезами исполнялись глаза его.
В последней строке не было размера, но это, впрочем, ничего: письмо было написано
в духе тогдашнего
времени. Никакой подписи тоже не было: ни имени, ни фамилии, ни даже месяца и числа.
В postscriptum [
В приписке (лат.).] было только прибавлено, что его собственное сердце должно отгадать писавшую и что на бале у губернатора, имеющем быть завтра, будет присутствовать сам оригинал.
В то
время как я таким образом мысленно выражал свою досаду на Карла Иваныча, он подошел к своей кровати, взглянул на часы, которые висели над нею
в шитом бисерном башмачке, повесил хлопушку на гвоздик и, как заметно было,
в самом приятном расположении
духа повернулся к нам.
Наконец, явка с повинною,
в то самое
время, когда дело необыкновенно запуталось вследствие ложного показания на себя упавшего
духом изувера (Николая) и, кроме того, когда на настоящего преступника не только ясных улик, но даже и подозрений почти не имелось (Порфирий Петрович вполне сдержал слово), все это окончательно способствовало смягчению участи обвиненного.
Но зачем же, спрашивал он всегда, зачем же такая важная, такая решительная для него и
в то же
время такая
в высшей степени случайная встреча на Сенной (по которой даже и идти ему незачем) подошла как раз теперь к такому часу, к такой минуте
в его жизни, именно к такому настроению его
духа и к таким именно обстоятельствам, при которых только и могла она, эта встреча, произвести самое решительное и самое окончательное действие на всю судьбу его?
Ее слова о
духе и вообще все, что она,
в разное
время, говорила ему о своих взглядах на религию, церковь, — было непонятно, неинтересно и не удерживалось
в его памяти.
Ему отчего-то было тяжело. Он уже не слушал ее раздражительных и кокетливых вызовов, которым
в другое
время готов был верить.
В нем
в эту минуту умолкла собственная страсть. Он болел
духом за нее, вслушиваясь
в ее лихорадочный лепет, стараясь вглядеться
в нервную живость движений и угадать, что значило это волнение.
И мужья, преклоняя колена перед этой новой для них красотой, мужественнее несли кару. Обожженные, изможденные трудом и горем, они хранили величие
духа и сияли, среди испытания, нетленной красотой, как великие статуи, пролежавшие тысячелетия
в земле, выходили с язвами
времени на теле, но сияющие вечной красотой великого мастера.
Такое состояние
духа очень наивно, но верно выразила мне одна француженка, во Франции, на морском берегу, во
время сильнейшей грозы,
в своем ответе на мой вопрос, любит ли она грозу? «Oh, monsieur, c’est ma passion, — восторженно сказала она, — mais… pendant l’orage je suis toujours mal а mon aise!» [«О сударь, это моя страсть.. но… во
время грозы мне всегда не по себе!» — фр.]
Красное лицо этого офицера, его
духи, перстень и
в особенности неприятный смех были очень противны Нехлюдову, но он и нынче, как и во всё
время своего путешествия, находился
в том серьезном и внимательном расположении
духа,
в котором он не позволял себе легкомысленно и презрительно обращаться с каким бы то ни было человеком и считал необходимым с каждым человеком говорить «во-всю», как он сам с собой определял это отношение.
— Беспременно скажи про нас, — говорила ей старуха Меньшова,
в то
время как Маслова оправляла косынку перед зepкалом с облезшей наполовину ртутью, — не мы зажгли, а он сам, злодей, и работник видел; он души не убьет. Ты скажи ему, чтобы он Митрия вызвал. Митрий всё ему выложит, как на ладонке; а то что ж это, заперли
в зàмок, а мы и
духом не слыхали, а он, злодей, царствует с чужой женой,
в кабаке сидит.
— Она и опиумом могла лишить жизни, — сказал полковник, любивший вдаваться
в отступления, и начал при этом случае рассказывать о том, что у его шурина жена отравилась опиумом и умерла бы, если бы не близость доктора и принятые во
время меры. Полковник рассказывал так внушительно, самоуверенно и с таким достоинством, что ни у кого не достало
духа перебить его. Только приказчик, заразившись примером, решился перебить его, чтобы рассказать свою историю.
Все заботы и неприятности последнего
времени он точно разом оставил
в своем старом доме и теперь только хотел дышать свежим, вольным воздухом, лететь вперед с быстротой ветра, чтобы
дух захватывало.
Я все
время имею
в виду не демократические программные требования и задания, которые заключают
в себе некую правду и справедливость, а тот
дух отвлеченной демократии, ту особую общественную метафизику и мораль,
в которой преобладает внешнее над внутренним, агитация над воспитанием, притязательность над ответственностью, количества над качествами, уравнительная механика масс над творчеством свободного
духа.
В государственности Розанова, которая для него самого является неожиданностью, ибо
в нем самом всего менее было государственности и гражданственности, — он всегда был певцом частного быта, семейного родового уклада, — чувствуется приспособление к
духу времени, бабья неспособность противостоять потоку впечатлений нынешнего дня.
Мессианизм переносился на царство Кесаря,
в то
время как он должен быть обращен к царству
Духа, к царству Божьему.
В христианской истории нет одного избранного народа Божьего, но разные народы
в разное
время избираются для великой миссии, для откровений
духа.
В условиях нашего мира,
в нашем пространстве и
времени, нельзя мыслить окончательной победы
Духа над Кесарем.
— То есть
в двух словах, — упирая на каждое слово, проговорил опять отец Паисий, — по иным теориям, слишком выяснившимся
в наш девятнадцатый век, церковь должна перерождаться
в государство, так как бы из низшего
в высший вид, чтобы затем
в нем исчезнуть, уступив науке,
духу времени и цивилизации.
Да и не подозрение только — какие уж теперь подозрения, обман явен, очевиден: она тут, вот
в этой комнате, откуда свет, она у него там, за ширмами, — и вот несчастный подкрадывается к окну, почтительно
в него заглядывает, благонравно смиряется и благоразумно уходит, поскорее вон от беды, чтобы чего не произошло, опасного и безнравственного, — и нас
в этом хотят уверить, нас, знающих характер подсудимого, понимающих,
в каком он был состоянии
духа,
в состоянии, нам известном по фактам, а главное, обладая знаками, которыми тотчас же мог отпереть дом и войти!“ Здесь по поводу „знаков“ Ипполит Кириллович оставил на
время свое обвинение и нашел необходимым распространиться о Смердякове, с тем чтоб уж совершенно исчерпать весь этот вводный эпизод о подозрении Смердякова
в убийстве и покончить с этою мыслию раз навсегда.
Рассказчик остановился. Иван все
время слушал его
в мертвенном молчании, не шевелясь, не спуская с него глаз. Смердяков же, рассказывая, лишь изредка на него поглядывал, но больше косился
в сторону. Кончив рассказ, он видимо сам взволновался и тяжело переводил
дух. На лице его показался пот. Нельзя было, однако, угадать, чувствует ли он раскаяние или что.
Вот если вы не согласитесь с этим последним тезисом и ответите: «Не так» или «не всегда так», то я, пожалуй, и ободрюсь
духом насчет значения героя моего Алексея Федоровича. Ибо не только чудак «не всегда» частность и обособление, а напротив, бывает так, что он-то, пожалуй, и носит
в себе иной раз сердцевину целого, а остальные люди его эпохи — все, каким-нибудь наплывным ветром, на
время почему-то от него оторвались…
— Вероятно, не совсем
в этом, или говорили слова, да не верили друг другу, слыша друг от друга эти слова, а не верили конечно потому, что беспрестанно слышали по всяким другим предметам, а, может быть, и по этому самому предмету слова
в другом
духе; иначе как же вы мучились бог знает сколько
времени? и из — за чего?
В первые месяцы своего перерождения он почти все
время проводил
в чтении; но это продолжалось лишь немного более полгода: когда он увидел, что приобрел систематический образ мыслей
в том
духе, принципы которого нашел справедливыми, он тотчас же сказал себе: «теперь чтение стало делом второстепенным; я с этой стороны готов для жизни», и стал отдавать книгам только
время, свободное от других дел, а такого
времени оставалось у него мало.
Подъехав к господскому дому, он увидел белое платье, мелькающее между деревьями сада.
В это
время Антон ударил по лошадям и, повинуясь честолюбию, общему и деревенским кучерам как и извозчикам, пустился во весь
дух через мост и мимо села. Выехав из деревни, поднялись они на гору, и Владимир увидел березовую рощу и влево на открытом месте серенький домик с красной кровлею; сердце
в нем забилось; перед собою видел он Кистеневку и бедный дом своего отца.
Князь, не теряя присутствия
духа, вынул из бокового кармана дорожный пистолет и выстрелил
в маскированного разбойника. Княгиня вскрикнула и с ужасом закрыла лицо обеими руками. Дубровский был ранен
в плечо, кровь показалась. Князь, не теряя ни минуты, вынул другой пистолет, но ему не дали
времени выстрелить, дверцы растворились, и несколько сильных рук вытащили его из кареты и вырвали у него пистолет. Над ним засверкали ножи.
Никто
в те
времена не отрекся бы от подобной фразы: «Конкресцирование абстрактных идей
в сфере пластики представляет ту фазу самоищущего
духа,
в которой он, определяясь для себя, потенцируется из естественной имманентности
в гармоническую сферу образного сознания
в красоте».
Очень может быть, что я далеко переценил его, что
в этих едва обозначенных очерках схоронено так много только для меня одного; может, я гораздо больше читаю, чем написано; сказанное будит во мне сны, служит иероглифом, к которому у меня есть ключ. Может, я один слышу, как под этими строками бьются
духи… может, но оттого книга эта мне не меньше дорога. Она долго заменяла мне и людей и утраченное. Пришло
время и с нею расстаться.
Когда «
дух отрицанья» является таким шутником, как Мефистофель, тогда разрыв еще не страшен; насмешливая и вечно противоречащая натура его еще расплывается
в высшей гармонии и
в свое
время прозвучит всему — sie ist gerettet. [она спасена (нем.).]
Но
в самое то
время, когда кузнец готовился быть решительным, какой-то злой
дух проносил пред ним смеющийся образ Оксаны, говорившей насмешливо: «Достань, кузнец, царицыны черевики, выйду за тебя замуж!» Все
в нем волновалось, и он думал только об одной Оксане. Толпы колядующих, парубки особо, девушки особо, спешили из одной улицы
в другую. Но кузнец шел и ничего не видал и не участвовал
в тех веселостях, которые когда-то любил более всех.
В то
время, когда дивчата побежали за санками, худощавый кум выходил из шинка расстроенный и не
в духе.
Сказавши это, высыпал он горячую золу из трубки
в пук соломы и начал раздувать ее. Отчаяние придало
в это
время духу бедной свояченице, громко стала она умолять и разуверять их.
Дух времени, обоготворенный Гегелем,
в сущности, всегда заключает
в себе обманное и злое начало, потому что
время в известном смысле есть обман и зло.
Здесь этот таинственный храм правосудия находился у нас во дворе…
В его преддверии помещалась сторожка, где бравый николаевский унтер
в неслужебное
время чинил чиновничью обувь и, кажется, торговал водкой. Из сторожки так и садило особым жилым «
духом».
Настроение, или, как тогда говорили, «
дух времени», просачиваясь во все уголки жизни, заглянул и
в Гарный Луг.
Пленяет
в нем независимость мысли; он никогда не принадлежал ни к каким течениям, не подвергался влиянию
духа времени.
Только жившие
в это
время знают, какой творческий подъем был у нас пережит, какое веяние
духа охватило русские души.
В вульгарном, философски полуграмотном материализме Бюхнера и Молешотта находили опору для освобождения человека и народа,
в то
время как освобождать может лишь
дух, материя же может лишь порабощать.
Духа не могла еще наступить не только
в XIII веке, но и
в XIX веке, не настали еще
времена и сроки.
Наказания, которые полагаются каторжным и поселенцам за преступления, отличаются чрезмерною суровостью, и если наш «Устав о ссыльных» находится
в полном несоответствии с
духом времени и законов, то это прежде всего заметно
в той его части, которая трактует о наказаниях.