Неточные совпадения
Иван воспитывался не
дома, а у богатой старой тетки, княжны Кубенской: она назначила его своим наследником (без этого отец бы его не отпустил); одевала его, как куклу, нанимала ему всякого рода учителей, приставила к нему гувернера, француза, бывшего
аббата, ученика Жан-Жака Руссо, некоего m-r Courtin de Vaucelles, ловкого и тонкого проныру, самую, как она выражалась, fine fleur [Самый цвет (фр.).] эмиграции, — и кончила тем, что чуть не семидесяти лет вышла замуж за этого финь-флёра: перевела на его имя все свое состояние и вскоре потом, разрумяненная, раздушенная амброй a la Richelieu, [На манер Ришелье (фр.).] окруженная арапчонками, тонконогими собачками и крикливыми попугаями, умерла на шелковом кривом диванчике времен Людовика XV, с эмалевой табакеркой работы Петито
в руках, — и умерла, оставленная мужем: вкрадчивый господин Куртен предпочел удалиться
в Париж с ее деньгами.
Аббат Рокотани
в одном из писем своих (от 3 января 1775 года)
в Варшаву к канонику Гиджиотти, с которым переписывался раз или два
в неделю о польских делах, говорит следующее: «Иностранная дама польского происхождения, живущая
в доме г. Жуяни, на Марсовом поле, прибыла сюда
в сопровождении одного польского экс-иезуита [Орден иезуитов незадолго перед тем был уничтожен папой, потому все члены сего славного своим лицемерием, коварством, злодеяниями и подлостями общества назывались тогда экс-иезуитами.], двух других поляков и одной польской (?) служанки.
Иван Павлович подал ему руку и удалился. Прямо из дворца граф Свенторжецкий поехал к Груберу.
Аббат был
дома. Он принял графа у себя
в кабинете.
Аббат в первый раз был
в доме Родзевич, хотя встречался с ними
в обществе и был знаком давно.
Аббат Гавриил Грубер, избранный
в начале царствования императора Александра I «генералом» восстановленного
в России ордена иезуитов, погиб
в огне
в ночь на 26 марта 1805 года, во время страшного пожара
дома католической церкви, где он жил после изгнания из этого
дома митрополита Сестренцевича, возвращенного новым государем из ссылки и снова ставшего во главе католической церкви
в России.
Мало-помалу
аббат вошел во все знатные
дома Петербурга:
в одном он являлся умным и занимательным гостем,
в другом — мудрым советником по разным делам,
в третьем — другом семейства,
в четвертом — врачем,
в пятом — красноречивым проповедником, глаголам которого русские барыни внимали с особым благовением.
Потом ей привели
аббата à robe longue, [
в длинном платье,] он исповедывал ее и отпустил ей грехи ее. На другой день ей принесли ящик,
в котором было причастие, и оставили ей на
дому для употребления. После нескольких дней Элен, к удовольствию своему, узнала, что она теперь вступила
в истинную, католическую церковь, и что на-днях сам папа узнает о ней и пришлет ей какую-то бумагу.