Неточные совпадения
— А потом мы догадались, что болтать, все только болтать о наших язвах не стоит труда, что это ведет только к пошлости и доктринерству; [Доктринерство — узкая, упрямая защита какого-либо учения (доктрины), даже если наука и жизнь противоречат ему.] мы увидали, что и умники наши, так называемые передовые люди и обличители, никуда не годятся, что мы занимаемся вздором, толкуем о каком-то искусстве, бессознательном
творчестве, о парламентаризме, об адвокатуре и черт знает о чем, когда
дело идет о насущном хлебе, когда грубейшее суеверие нас душит, когда все наши акционерные общества лопаются единственно оттого, что оказывается недостаток
в честных людях, когда самая свобода, о которой хлопочет правительство, едва ли пойдет нам впрок, потому что мужик наш рад самого себя обокрасть, чтобы только напиться дурману
в кабаке.
Я сохраню, впрочем, эти листки: может быть… Нет, не хочу обольщать себя неверной надеждой!
Творчество мое не ладит с пером. Не по натуре мне вдумываться
в сложный механизм жизни! Я пластик, повторяю: мое
дело только видеть красоту — и простодушно, «не мудрствуя лукаво», отражать ее
в создании…
Всякий чуткий человек, не доктринер, понимает, что нынешний исторический
день в России выдвигает
в политике на первый план задачи управления, организации ответственной власти, а не задачи чисто законодательного
творчества и реформ.
Все великие творцы
в истории человечества — такие же участники
в Божьем
деле,
в творчестве нового Космоса, как и святые и подвижники.
Человечество, как бы предоставленное самому себе
в делах этого мира,
в историческом
творчестве культуры и общественности, беспомощно строило свою антропологию, свое человеческое учение об обществе и о пути истории.
В творчестве теургическом нисходит Бог и сам участвует
в творческом процессе,
в творчестве теургическом человек зовет Бога себе на помощь, а Бог обращается к человеку как к сотруднику
в завершении
дела творения.
Каждая минута рождает что-нибудь новое, неожиданное, и жизнь поражает слух разнообразием своих криков, неутомимостью движения, силой неустанного
творчества. Но
в душе Лунёва тихо и мертво:
в ней всё как будто остановилось, — нет ни дум, ни желаний, только тяжёлая усталость.
В таком состоянии он провёл весь
день и потом ночь, полную кошмаров… и много таких
дней и ночей. Приходили люди, покупали, что надо было им, и уходили, а он их провожал холодной мыслью...
С одной стороны, приличия, с другой — обыкновенное стремление человека к самостоятельности, к «
творчеству, а не списыванию копий» заставляют поэта видоизменять характеры, им списываемые с людей, которые встречались ему
в жизни, представлять их до некоторой степени неточными; кроме того, списанному с действительного человека лицу обыкновенно приходится
в романе действовать совершенно не
в той обстановке, какой оно было окружено на самом
деле, и от этого внешнее сходство теряется.
Нет, я слишком глубоко верю
в силы разума, исследования, деяния, для Того чтобы считать временное — вечным. Семиты — тоже люди Востока, но кто станет отрицать их огромную роль
в деле строительства европейской культуры, кто усомнится
в их великой способности к
творчеству,
в их любви к деянию?
Поэтому смерть, установляющая естественную прерывность во всех человеческих
делах, а также налагающая неизбежную печать и на все человеческое
творчество, спасает человека и от непрерывности
в творчестве зла, а тем ослабляет, парализует его силу.
В этом смысле религия есть
в высшей степени личное
дело, а потому она есть непрестанное
творчество.
Гордый уход духа от мира и людей
в горние высоты и скупость, нежелание
разделить с другими свои богатства есть нехристианская настроенность, недостаток любви и,
в конце концов, недостаток
творчества, ибо
творчество щедро и отдает.
Творчество нужно для Царства Божьего, для
дела Божьего
в мире, но совсем не нужно для личного спасения.
Как образ и подобие Творца, человек сам есть творец и призван к
творчеству, к творческому соучастию
в деле Творца.
Человек свободен
в смысле творческого соучастия
в деле Божьем,
в смысле
творчества добра и
в смысле
творчества новых ценностей.
Вообще же, насколько я мог
в несколько бесед (за ноябрь и декабрь того сезона) ознакомиться с литературными вкусами и оценками А. И., он ценил и талант и
творчество как человек пушкинской эпохи,
разделял и слабость людей его эпохи к Гоголю, забывая о его"Переписке", и я хорошо помню спор, вышедший у меня на одной из сред не с ним, а с Е.И.Рагозиным по поводу какой-то пьесы, которую тогда давали на одном из жанровых театров Парижа.
А то, что критики старого пошиба называли «воссозданием», — просто выдохшееся общее место, и ни один писатель, честно и просто относящийся к своему
делу, не станет скрывать того, что он
в непосредственном наблюдении действительности черпает весь материал своего
творчества, что без отдельных лиц не может быть
в мозгу писателя конкретных образов.
Ждать от них таланта, самостоятельного
творчества, горячей любви к
делу было бы то же самое, что искать теплой крови и живых нервов
в стопе канцелярской бумаги.
Федоров жаждет активного
творчества человека
в деле воскрешения умерших,
в победе над смертью, т. е.
в деле искупления.
Единственной монографической работой о писателе продолжает оставаться книга А. М. Линина"К истории буржуазного стиля
в русской литературе (
Творчество П. Д. Боборыкина)", выпущенная
в Ростове-на-Дону
в 1935 году,
в которой, при всех издержках социологизаторского подхода, содержится ценный биографический и историко-литературный материал, и по наши
дни не потерявший научного значения.
Творчество есть
дело богоподобной свободы человека, раскрытие
в нем образа Творца.
Научная гносеология всегда имеет
дело с вторичным,
творчество — всегда
в первичном.
Творчество этой эпохи по существу направлено на последнее, а не на предпоследнее, все ее достижения должны уже быть не символическими, а реалистическими, не культурными только, а бытийственными [Очень интересно говорит о культуре Н. Ф. Федоров: «Если объединение живущих для всеобщего воскрешения не совершается сознательно, то объединение сынов превращается
в цивилизацию,
в чуждость, враждебность,
в разрушение, а вместо воскрешения является культура, т. е. перерождение, вырождение и наконец вымирание» («Философия общего
дела», с. 142–143).
Для этого сознания
дело жизни есть усвоение, а не
творчество, пассивное восприятие раз навсегда данного
в древности.
Творчество мира завершено, закончено Богом
в семь
дней.
Такая общность, соборность сознания сделает философа
в его интуитивном
творчестве менее одиноким и
разделит ответственность за его дерзновение.