Неточные совпадения
Через день, по приходе
в Портсмут, фрегат втянули
в гавань и ввели
в док, а людей перевели на «Кемпердоун» — старый
корабль, стоящий
в порте праздно и назначенный для временного помещения команд. Там поселились и мы, то есть туда перевезли наши пожитки, а сами мы разъехались. Я уехал
в Лондон, пожил
в нем, съездил опять
в Портсмут и вот теперь воротился сюда.
Вина составляли главный доход Елисеева.
В его погребах хранились самые дорогие вина, привезенные отцом владельца на трех собственных парусных
кораблях, крейсировавших еще
в первой половине прошлого века между Финским заливом и
гаванями Франции, Испании, Португалии и острова Мадейры, где у Елисеева были собственные винные склады.
Войдя
в порт, я, кажется мне, различаю на горизонте, за мысом, берега стран, куда направлены бугшприты
кораблей, ждущих своего часа; гул, крики, песня, демонический вопль сирены — все полно страсти и обещания. А над
гаванью —
в стране стран,
в пустынях и лесах сердца,
в небесах мыслей — сверкает Несбывшееся — таинственный и чудный олень вечной охоты.
При спуске на берег
в заграничных
гаванях Васька
в одиночку разбивал таверны и уродовал
в драках матросов иностранных
кораблей, всегда счастливо успевая спасаться и являться иногда вплавь на свой
корабль, часто стоявший
в нескольких верстах от берега на рейде.
Три раза
в год возвращались
в гавани его
корабли: «Фарсис», ходивший по Средиземному морю, и «Хирам», ходивший по Черному морю.
Лариосик. Да,
корабль… Пока его не прибило
в эту
гавань с кремовыми шторами, к людям, которые мне так понравились… Впрочем, и у них я застал драму… Ну, не стоит говорить о печалях. Время повернулось. Вот сгинул Петлюра… Все живы… да… мы все снова вместе… И даже больше того: вот Елена Васильевна, она тоже пережила очень и очень много и заслуживает счастья, потому что она замечательная женщина. И мне хочется сказать ей словами писателя: «Мы отдохнем, мы отдохнем…»
Вскоре
в Императорскую
гавань пришло сразу три
корабля: один большой (фрегат «Паллада») и два поменьше, и долго стояли
в заливе Агу (Константиновском).
— Послушай! — сказал Спаланцо плачущей жене. — Мой покойный отец говорил мне, что скоро настанет время, когда будут смеяться над теми, которые веруют
в существование ведьм. Мой отец был безбожник, но всегда говорил правду. Нужно, значит, спрятаться куда-нибудь и выждать то время…Очень просто!
В гавани починяется
корабль моего брата Христофора. Я спрячу тебя
в этот
корабль, и ты не выйдешь из него до тех пор, пока не настанет время, о котором говорил мой отец. Время это, по его словам, настанет скоро…
В хорошо построенном для государыни дворце во время обеда вдруг отдернули занавес, закрывавший вид с балкона, и глазам восхищенных зрителей представилась великолепная картина: освещенная ярким солнцем Севастопольская
гавань, с десятками больших и малых
кораблей — зачатком славного Черноморского флота.
Летом 1787 года, когда императрица только что успела вернуться
в Петербург, султан прислал послу нашему, Булгакову, ультиматум,
в котором требовал: выдачи молдавского господаря Маврокордато, нашедшего приют
в России; отозвание из Ясс, Бухареста и Александрии русских консулов; допущения во все русские
гавани и торговые города турецких консулов; признание грузинского царя Ираклия, поддавшегося России, турецким вассалом и осмотр всех русских
кораблей, выходящих из Черного моря.