Неточные совпадения
Густо двигались люди с флагами, иконами, портретами царя и царицы
в багетных
рамках; изредка проплывала яркая фигурка женщины, одна из них шла, подняв нераскрытый красный зонтик, на конце его болтался
белый платок.
Сначала молодые люди смеялись своему положению, но, когда они проходили гостиную, Павлу показалось, что едва мерцающие фигуры на портретах шевелятся
в рамках.
В зале ему почудился какой-то шорох и как будто бы промелькнули какие-то
белые тени. Павел очень был рад, когда все они трое спустились по каменной лестнице и вошли
в их уютную, освещенную комнату. Плавин сейчас же опять принялся толковать с Симоновым.
Длинная, низкая палата вся занята рядом стоек для выдвижных полок, или, вернее,
рамок с полотняным дном, на котором лежит «товар» для просушки. Перед каждыми тремя стойками стоит неглубокий ящик на ножках
в виде стола. Ящик этот так и называется — стол.
В этих столах лежали большие
белые овалы. Это и есть кубики, которые предстояло нам резать.
В узкой
белой рамке, незаметной на стене, висел портрет, сделанный тонкими штрихами карандаша, — юное лицо с большим лбом, острым носом и упрямо сжатыми губами.
— Теперь вот извольте взять эту тряпицу и завяжите ей себе рот, как я, чтобы пыль при ссыпке не попала. Вредно. — Кавказский подал Луговскому тряпку, а другой завязал себе нижнюю часть лица. Луговский сделал то же. Они начали вдвоем снимать
рамки и высыпать «товар» на столы.
В каждой раме было не менее полпуда, всех
рамок для кубика было десять. При ссыпке
белая свинцовая пыль наполнила всю комнату.
На дачу Иванова вела лесная тропинка, которую сплошь занесло снегом… Из-за стволов и сугробов кое-где мерцали одинокие огоньки. Несколько минут назад мне пришлось пройти мимо бывшей генеральской дачи, теперь я подходил к бывшей дачке Урмановых. От обеих на меня повеяло холодом и тупой печалью. Я подошел к палисаднику и взглянул
в окно,
в котором видел Урманова. Черные стекла были обведены
белой рамкой снега… Я стоял, вспоминал и думал…
Курчавая голова, полные щеки, большие серые глаза, ласковые и удивленные, и рот с крупными и совсем
белыми зубами — все всплыло перед Теркиным точно
в рамке портрета.
Вся комната обтянута голубым атласом
в белых лепных
рамках.
С левой стороны находилась громадная арка с приподнятой на толстых шнурах портьерой, открывавшей вид
в следующую комнату-альков, всю обитую
белой шелковой материей.
В глубине ее виднелась пышная кровать, а справа роскошный туалет, с большим овальным зеркалом
в рамке из слоновой кости. Альков освещался молочного цвета фонарем, спускавшимся из центра искусно задрапированного белоснежным шатром потолка. Пол был устлан
белым ангорским ковром.
У стены, слева от входа, стояла высокая кровать с толстейшей периной, множеством белоснежных подушек и стеганым голубым шелковым одеялом.
В углу, противоположном переднему, было повешено довольно большое зеркало
в рамке искусной немецкой работы из деревянной мозаики, а под ним стоял стол, весь закрытый
белыми ручниками, с ярко и густо вышитыми концами; несколько таких же ручников были повешены на зеркало.