Неточные совпадения
Осенью, на пятнадцатом году жизни, Артур Грэй тайно покинул дом и проник за золотые ворота моря. Вскорости из порта Дубельт вышла
в Марсель шкуна «Ансельм», увозя юнгу с маленькими руками и внешностью переодетой девочки. Этот юнга был Грэй, обладатель изящного саквояжа, тонких, как перчатка, лакированных сапожков и батистового белья с вытканными коронами.
И, телеграммами откладывая свой приезд, Самгин дождался, что Елена отправилась через Одессу
в Александрию, а оттуда — через
Марсель в Париж на осенний сезон.
Погляжу
в одну,
в другую бумагу или книгу, потом
в шканечный журнал и читаю: «Положили
марсель на стеньгу», «взяли грот на гитовы», «ворочали оверштаг», «привели фрегат к ветру», «легли на правый галс», «шли на фордевинд», «обрасопили реи», «ветер дул NNO или SW».
Сегодня, 19-го, штиль вдруг превратился почти
в шторм; сначала налетел от NO шквал, потом задул постоянный, свежий, а наконец и крепкий ветер, так что у
марселей взяли четыре рифа. Качка сделалась какая-то странная, диагональная, очень неприятная: и привычных к морю немного укачало. Меня все-таки нет, но голова немного заболела, может быть, от этого. Вечером и ночью стало тише.
Утром стали сниматься с якоря, поставили грот-марсель, и
в это время фрегат потащило несколько десятков сажен вперед.
Спустя полчаса трисель вырвало. Наконец разорвало пополам и фор-марсель. Дело становилось серьезнее; но самое серьезное было еще впереди. Паруса кое-как заменили другими. Часов
в семь вечера вдруг на лицах командиров явилась особенная заботливость — и было от чего. Ванты ослабели, бензеля поползли, и грот-мачта зашаталась, грозя рухнуть.
Марсель Пруст, посвятивший все свое творчество проблеме времени, говорит
в завершительной своей книге Le temps retrouvé: «J’avais trop expérimenté l’impossibilité d’atteindre dans la réalité ce qui était au fond moi-même» [«Я никогда не достигал
в реальности того, что было
в глубине меня» (фр.).].
Вот я, например, видала бои быков
в Севилье, Мадриде и
Марсели — представление, которое, кроме отвращения, ничего не вызывает.
С какими глазами предстанет тогда, по возвращении
в дом свой,"зрелых лет"человек, который, понадеявшись на поднявшийся курс"благополучия", побывал на сходах рабочих
в цирке Фернандо 50 да, пожалуй, еще съездил с этою целью
в Марсель на рабочий конгресс?
— Очень рад вас видеть, Ашанин! Фор-марсель
в два рифа, фок, кливер и стаксель… любуйтесь ими четыре часа… Огни
в исправности… Часовые не спят… Погода, как видите, собачья… Ну, прощайте… Ужасно спать хочется!
Володя взглянул на мачты «Витязя». Реи уже обрасоплены,
марсели надулись, фок и грот посажены и уже взлетают брамсели… Он отвернулся и с замиранием сердца посмотрел на «Коршун», думая почему-то, что на «Коршуне» еще нет брамселей. Но вдруг лицо Володи светлеет, и сердце радостно бьется
в груди: и на «Коршуне» уже стоят брамсели, и он, разрезая носом воду, плавно несется за «Витязем».
И «Коршун», пользуясь попутным ветром, несся, весь вздрагивая и раскачиваясь,
в бакшаг узлов по десяти, по двенадцати
в час, под
марселями в два рифа, фоком и гротом, легко и свободно перепрыгивая с волны на волну. И сегодня уж он не имел того оголенного вида, что вчера, когда штормовал с оголенными куцыми мачтами. Стеньги были подняты, и, стройный, красивый и изящный, он смело и властно рассекал волны Немецкого моря.
И Володя шагал по правой стороне, полный горделивого сознания, что и он
в некотором роде страж безопасности «Коршуна». Он добросовестно и слишком часто подходил к закутанным фигурам часовых, сидевших на носу и продуваемых ветром, чтобы увериться, что они не спят, перегибался через борт и смотрел, хорошо ли горят огни, всматривался на
марсель и кливера — не полощут ли.
Старик-капитан, высокий, худой, горбоносый южанин из
Марселя, с бронзовым, подвижным и энергичным лицом, опушенным заседевшими баками, и эспаньолкой, на другой же вечер мог рассказать
в кают-компании обстоятельства крушения своего трехмачтового барка «L’hirondelle» («Ласточка»).
Паруса были быстро поставлены, пары прекращены, винт поднят, и «Коршун», изрядно раскачиваясь на сильном попутном волнении, имея, как и у адмирала,
марсели в два рифа, фок, грот, бизань и кливера, бежал
в галфинд [Когда направление ветра составляет прямой угол с курсом корабля (
в «полветра»).] за адмиральским корветом, который
в виде темного силуэта с огоньком на мачте виднелся вблизи
в полумраке вечера. Луна по временам показывалась из-за облаков.
Ввиду незнания точного места корвета на ночь корвет привели
в бейдевинд под зарифленными
марселями, и он шел самым тихим ходом.
Старший офицер: — на брасах, на брасах не зевать, а сам впился глазами
в грот-марсель и, когда, наконец, и этот парус заполоскал, то есть момент поворота наступил, раздается громовая команда: грот-марса-булинь отдай, пшел брасы!
Я известил об этом Корша и стал с остановками двигаться к югу Франции, попал
в Марсель, а потом
в Ниццу, откуда и решил совершить мою первую поездку
в Италию.
— Значит, надо искать мужчин. На балах вы блистаете, вы танцуете, вас крутит
в вальсе корнет Вальденштубе. По этой части он отменный экземпляр. Но у всех истых танцоров la comprenette est un peu difficile [недостаток сообразительности (фр.).], как говорят
в Марселе. А
в антрактах между танцами вы так устанете, что вам уж не до разговоров.
Сэр Ганбюри Вильямс торжествовал. Но торжество это продолжалось только сутки. На другой день от самого Бестужева он узнал, что Россия присоединилась к конвенции, заключенной
в Марселе между Австрией и Францией. Союз с Англией делался, таким образом, одной пустой формальностью. Бестужев уже не
в силах был бороться с ежедневно усиливавшейся партией Шуваловых.
А как только вышли на берег, Лелька быстро ушла одна.
В тоске бродила по лесу. Долго бродила, зашла далеко, чтоб ни с кем не встречаться. Потом воротилась к себе,
в одинокую свою комнату. Села с ногами на подоконник, охватив колени руками. Ночь томила теплынью и тайными зовами. Открыла Лелька тетрадку с выписками из газет (для занятий
в кружке текущей политики) и, после выписки о большой стачке портовых рабочих
в Марселе, написала...