Пираты Кошачьего моря. Мумия Мятежника

Аня Амасова, 2016

Хочешь узнать, как рождаются легенды? К чему приводит чихание на левом борту? Зачем пираты носят в ухе серьгу? Добро пожаловать на борт корабля с золотыми парусами под командованием капитана Джонни Воробушка! Если, конечно, ты не боишься подпасть под чары русалки, заблудиться в лабиринте или столкнуться нос к носу с ожившими скелетами. Юному капитану и его друзьям предстоит полный опасностей поиск сокровищ, которые охраняет мумия Мятежника. Но лишь тот, кто по-настоящему любит легенды, сможет и сам сделаться их героем…

Глава третья

Веселые скелеты

Парусный бриг появился у южного берега острова Святой Гиены так внезапно, словно возник из морской пены. Двое — один в украшенной перьями шляпе, другой с зонтом из пальмовых листьев — издалека разглядывали судно.

— Странно, как этот бриг здесь оказался?.. — протянул тот, что в шляпе, сооружая из листа агавы что-то наподобие подзорной трубы. — Не иначе как галсами… За кливер и марсель штурману двенадцать плетей, а капитана — в матросы! Как звать посудину, Громила?

— Ле-ту-чий го-ла-дла-нец… — прочел по слогам обладатель зонта. — Нет, гол-лан-дец.

— Летучий? Что ж, хорошее имя. С этого острова только улететь и можно!

Ни один матрос не сошел с корабля на Святую Гиену. Но и на борту никого не было видно. Никто не чинил паруса, висящие рваными тряпками. Не драил палубу. Не отдыхал на баке.

— Здесь что-то нечисто, мистел Флинт, — отступая назад, проворчал Громила. — Мне кажется, там пливидения…

Флинт Котес (а это был именно он, легендарный капитан Корноухий, когда-то в порыве гнева разделивший Тициана Великолепного с его хвостом) ухватил пирата за ворот тельняшки.

— Предпочитаешь остаться здесь?

— Да, капитан. Это плохой колабль. Надо ждать длугой.

— Другой? — изумился Корноухий. С тех пор как команда «Ночного кошмара» подняла бунт и высадила его на остров, мимо не проходил ни один корабль. — Очнись, приятель! Ты где-нибудь видишь пристань?

Пират огляделся, словно только что очутился здесь.

— Не видишь, — ответил себе Флинт Котес. — А почему? ПОТОМУ ЧТО ЕЕ ЗДЕСЬ НЕТ! Корабли не приходят сюда один за другим. И по местному расписанию следующий рейс — лет через триста.

— Ну и пусть, — упрямо твердил Громила. — Колабль с пливидениями — жуть! Я лучше тут умлу. Тепло и сытно.

— Тоже мне, нашел Лаберланд^[1]! — фыркнул Корноухий. — Да ты посмотри на нас: едим бананы, кокосы и целыми днями жаримся на солнце! Еще немного — и я превращусь в пирог с фруктовой начинкой. «Пирожки! Пирожки! А вот кому пирожков с кошатиной?..» Все! Надоело! Хватит! Я иду на корабль — с тобой или без тебя.

Палуба «Летучего голландца» представляла собой жуткое зрелище. На капитанском мостике, на баке и юте — всюду лежали скелеты. Истрепанные штормами лохмотья прикрывали иссохшие кости, пустые глазницы смотрели в небо.

Корноухий поднял череп и бережно стряхнул с него пыль:

— Бедный Йорик!..

— Он твой плиятель?

— Вообще-то, нет. Но в юности мне нравился театр.

— Стлашно следи мелтвяков… — Громила поежился, как от холода, хотя погодка стояла жаркая.

— Страшно среди живых, Громила! Это живые предают тебя, выкидывают за борт и палят в уходящую лодку. А скелеты только костями гремят… — Флинт Котес повернул черепушку к Громиле. — Смотри: он нам улыбается!

— Нет. Он лычит.

— Не дрейфь! Скелеты просто радуются. Потому что это веселые скелеты. Правда, ребята? — Корноухий огляделся. — Не пойму только, который из вас капитан. Вы тут словно близнецы-братья. Ну да ладно. Видно, нет у вас капитана. А иначе зачем бы вам остров Святой Гиены? Поэтому командовать буду я. Нет возражений?

Приложив лапу к уху, Корноухий сделал вид, что прислушивается.

— Возражений нет. Отлично. Ну что, здорово, моряки! Слушай мою команду: флагшток — чинить, паруса — латать, завтра отправляемся в путь.

Флинт Котес по-отечески обнял привязанного к мачте матроса (несмотря на собственную кончину, тот не расстался с любимой фляжкой) и хорошенько дернул его за локоть. Рука, скрипнув, поднялась, предлагая капитану хлебнуть.

— Мне все равно, кто у меня в команде: коты, скелеты или даже черти, — известил Корноухий. — Так славно вновь стать капитаном! Громила, марш за провиантом!

Поднявшись на палубу, Громила от удивления только глазами захлопал. Хитроумно сплетенные канаты и тросы абордажными кошками удерживали скелеты пиратов. Каждого — на своем месте. Вахтенного — на вахте, штурмана — у штурвала, первого помощника — в бочке на мачте. Всё вместе — и крепкие морские узлы, и хитроумно сплетенные канаты — напоминало гигантскую паутину для отлова скелетов.

— Это ты холошо плидумал, — похвалил капитана Громила. — Пливязать, чтобы не блодили…

Корноухий закрепил концы канатов на юте, который стал похож на исполинскую лютню. Громила с изумлением взирал на капитана.

— Ты, верно, решил, что я спятил? — поинтересовался Корноухий.

— Да, капитан.

— Я так и подумал. — Флинт Котес смущенно закрутил ус. — Не стану утверждать обратное.

Я и сам не могу поклясться, что это не так. Но, разрази меня гром, как я соскучился по команде!

— Я понял, — сказал Громила, осененный страшной догадкой. — Ты хочешь их оживить. Велнуть с того света.

— Ну, вроде того… — Корноухий подмигнул позеленевшему от страха пирату. — Ты был когда-нибудь в кукольном театре?

— Не-е-ет…

— Сейчас побываешь…

Лапы Корноухого поднялись в воздух, на мгновение замерли и обрушились на канаты-струны.

Под соло скрипящей реи скелеты задергали кистями и коленками, отплясывая уморительный танец.

— Живите, ребята! — бушевал капитан. — Теперь вы — моя команда! Самых отважных и страшных пиратов в Кошачьем море! Громила, поднимай черный флаг!

Примечания

1

Лаберланд — рай для моряков умерших на суше.