Неточные совпадения
— Отлично, отлично, — говорил он, закуривая толстую папиросу после жаркого. — Я к тебе точно с парохода после шума и тряски на тихий берег
вышел. Так ты говоришь, что самый элемент рабочего должен быть изучаем и руководить в выборе приемов хозяйства. Я ведь в этом профан; но мне кажется, что
теория и приложение ее будет иметь влияние и на рабочего.
Теорию выдумал, да и стыдно стало, что сорвалось, что уж очень не оригинально
вышло!
Если так, ступайте да и объявите по начальству, что вот, дескать, так и так, случился со мной такой казус: в
теории ошибочка небольшая
вышла.
Дело в том, что Тарантьев мастер был только говорить; на словах он решал все ясно и легко, особенно что касалось других; но как только нужно было двинуть пальцем, тронуться с места — словом, применить им же созданную
теорию к делу и дать ему практический ход, оказать распорядительность, быстроту, — он был совсем другой человек: тут его не хватало — ему вдруг и тяжело делалось, и нездоровилось, то неловко, то другое дело случится, за которое он тоже не примется, а если и примется, так не дай Бог что
выйдет.
К концу тяжелой эпохи, из которой Россия
выходит теперь, когда все было прибито к земле, одна официальная низость громко говорила, литература была приостановлена и вместо науки преподавали
теорию рабства, ценсура качала головой, читая притчи Христа, и вымарывала басни Крылова, — в то время, встречая Грановского на кафедре, становилось легче на душе. «Не все еще погибло, если он продолжает свою речь», — думал каждый и свободнее дышал.
И критика Белинского не трогала гоголевских
теорий, пока он являлся пред нею просто как художник; она ополчилась на него тогда, когда он провозгласил себя нравоучителем и
вышел к публике не с живым рассказом, а с книжицею назидательных советов…
И она считала эти обязанности своим преимущественным назначением вовсе не вследствие какой-нибудь узкой
теории, а так это у нее просто так
выходило, и она так жила.
Развивая и высказывая таким образом свою
теорию, Вихров дошел наконец до крайностей; он всякую женщину, которая
вышла замуж, родит детей и любит мужа, стал презирать и почти ненавидеть, — и странное дело: кузина Мари как-то у него была больше всех в этом случае перед глазами!
Ведь это
выходит по вашей же
теории; я потому так и говорю; но довольно; решит время.
— Ты, кажется, уж давненько живешь на заводах и можешь в этом случае сослужить службу, не мне, конечно, а нашему общему делу, — продолжал свою мысль генерал. — Я не желаю мирволить ни владельцу, ни рабочим и представить только все дело в его настоящем виде. Там пусть делают, как знают. Из своей роли не
выходить — это мое правило.
Теория — одно, практика — другое.
Я сам в молодости
теориям обучался, а потому
вышел из меня Филипп Андреич Люберцев, а не Андрей Филиппыч.
Отделял ли в то время Имярек государство от общества — он не помнит; но помнит, что подкладка, осевшая в нем вследствие недавних сновидений, не совсем еще была разорвана, что она оставила по себе два существенных пункта: быть честным и поступать так, чтобы из этого
выходила наибольшая сумма общего блага. А чтобы облегчить достижение этих задач на арене обязательной бюрократической деятельности, — явилась на помощь и целая своеобразная
теория.
Зачем люди, называющие себя учеными, посвящают целые жизни на составление
теорий, по которым
выходило бы, что насилие, совершаемое властью над народом, не есть насилие, а какое-то особенное право?
Выйдя из Благородного Собрания, наняли извозчика на Остоженку, в Савеловский переулок, где жила Рассудина. Лаптев всю дорогу думал о ней. В самом деле, он был ей многим обязан. Познакомился он с нею у своего друга Ярцева, которому она преподавала
теорию музыки. Она полюбила его сильно, совершенно бескорыстно и, сойдясь с ним, продолжала ходить на уроки и трудиться по-прежнему до изнеможения. Благодаря ей он стал понимать и любить музыку, к которой раньше был почти равнодушен.
Читатели дали заметить критику, что он с своей
теорией вертится, как белка в колесе, и потребовали, чтоб он
вышел из колеса на прямую дорогу.
Медведенко. Это в
теории, а на практике
выходит так: я, да мать, да две сестры и братишка, а жалованья всего двадцать три рубля. Ведь есть и пить надо? Чаю и сахару надо? Табаку надо? Вот тут и вертись.
Рассудок Обломова так успел с детства сложиться, что даже в самом отвлеченном рассуждении, в самой утопической
теории имел способность останавливаться на данном моменте и затем не
выходить из этого status quo, несмотря ни на какие убеждения.
По средневековым
теориям, намять о которых не исчезла и поныне в католической Европе, человек от природы — зол, и только путем постоянного самоотречения и плотоумерщвления может
выйти из своей природной гадости…
Оттого-то и
вышла у него хорошая
теория — инфлюксус физикус, для объяснения связи души с телом.
И началось"зубренье". Странно
выходило то, что всего сильнее мы должны были готовиться из двух побочных предметов — из уголовного права (с его
теорией) и гражданского — оттого, что обоих профессоров всего больше боялись как экзаменаторов — В.Д.Спасовича и К.Д.Кавелина.
Тогда уже
вышел его учебник, составленный очень подробно и набитый изложением разных
теорий вменения; моему коллеге Калинину все это довольно-таки туго давалось. И многое приходилось перечитывать по два и по три раза.
Для убедительности же своего восхваления всего Шекспира они составляли эстетические
теории, но которым
выходило, что определенное религиозное мировоззрение совсем не нужно для произведения искусства вообще и драмы в особенности, что для внутреннего содержания драмы совершенно достаточно изображение страстей и характеров людских, что не только не нужно религиозное освещение изображаемого, но искусство должно быть объективно, то есть изображать события совершенно независимо от оценки доброго и злого.
А так как
теории эти были составлены по Шекспиру, то, естественно,
выходило то, что произведения Шекспира вполне отвечали этим
теориям и поэтому были верхом совершенства.
Историки эти подобны тому ботанику, который, приметив, что некоторые растения
выходят из семени с двумя долями-листиками, настаивал бы на том, что всё, чтò растет, растет только раздвояясь на два листка; и что пальма, и гриб, и даже дуб, разветвляясь в своем полном росте и не имея более подобия двух листиков, отступают от
теории.
— Вам непременно надо познакомиться с Аксатовыми, вы позволите мне их представить вам, князь? Вы знаете, ему разрешили теперь его издание, — говорят, завтра
выйдет первый нумер. Я читал также его удивительную статью о последовательности
теории науки в абстрактности. Чрезвычайно интересно. Еще там статья — история Сербии в XI веке и этого знаменитого воеводы Карбавонца, тоже очень интересно. Вообще огромный шаг.